Подопечный - Сергей Костин

Вот кремень! Как стоял. так и стоит. Ну что ж?! Тогда и ты испытаешь на себе силу кулаков Василия Веселова, человека с простой планеты Земля.

Шаг. Еще один шаг вперед и… Безумная сила сжала горло, перекрывая воздух, ломая шею.

Я схватился руками а обруч.

Самым невероятным образом металлический ошейник, охватывающий горло, уменьшался. Пытаясь зацепиться пальцами я сломал ногти, но ничего не мог сделать.

Последние капли воздуха рассосались в легких, последние всплески сознания заставили тело сделать последний шаг, и я рухнул безжизненным мешком к ногам колдуна. Последнее, что уловил мой гаснувший разум слова, брошенные стариком в густую бороду:

– Глупец…

Два дня, два бесконечно длинных дня меня держали в каком-то полутемном подвале. Закованного так, что я не мог сделать ни малейшего движения. Изредка заходил старый солдат и силком запихивал мне в рот еду и питье. Все что необходимо делать человеку для нормального существования, я делал в подвешенном состоянии. Вонь в каменном мешке стояла невыносимая.

Несколько раз, я чувствовал и даже слышал, в боковое окошко кто-то разглядывал меня, с кем-то советовался. И еще иногда слышался смех. Чем-то знакомый. Но где я его слышал, не могу вспомнить. Да и нет у меня такого желания. Вспоминать.

Сознание мое работало наполовину, вырывая из окружающего мрака отдельные эпизоды, абсолютно не складывающиеся в единый узор. Полусон, полуявь.

Через два дня меня сняли с цепей.

Тело рухнуло к ногам «освободителей», бесчувственное и неуправляемое.

Ругаясь почем зря, солдаты потащили меня, кто за руки, кто за волосы по длинным коридорам. Долго, долго наверх…

Свет. Я не знал, что он так ярок.

Наконец солдаты доперли меня до конечного пункта. Им оказался неглубокий бассейн.

Удерживая меня за волосы, дабы я не утонул, стражники прополоскали меня, воспользовавшись для этой цели жестким подобием швабры.

Тело постепенно начало оживать. Нет, оно еще не чувствовало ни холода воды, ни боли. Кровь убыстряла свой бег, разнося по всему телу острые иголки.

Любое движение заставляло меня корчиться от острой, нестерпимой щекотки. Никому не пожелаю испытать подобного.

Но сознание… Сознание ликовало. Жив! Жив, чертушка! И никогда вам гады не сгубить и не сломить русского человека. Злыдни.

Из бассейна я выбрался сам. Кое-как, но вылез. Пошатываясь, прихрамывая и подхихикивая от щекочущей боли, я поплелся в сопровождении солдатиков в следующую комнату.

Снова бассейн. Но на сей раз – горячий.

Какое блаженство вновь оказаться в горячей воде и окончательно смыть с жалкой кожи остатки пыли, грязи и человеческого испражнения.

Ребята в форме вылупились на меня как на последнего умалишенного. Я плескался, кувыркался, смеялся, растягивая подвалившее удовольствие как можно на большее время.

Но очевидно солдаты получили вполне определенные инструкции относительно длительности моего пребывания в индивидуальной (слово то какое!) бане. Как только наступило время "Ч", меня бесцеремонно вытолкали в следующую комнату, где уже поджидали… кто бы вы думали? Дюжина симпатичных девчонок.

Я, естественно, ладошками свои причиндалы прикрывать. И что?. . Девок так вышколили… Ни одна, повторяю, ни одна даже взгляда не кинула. Обидели. На меня даже коровы засматривались, а тут… Что за странная страна?

Ну ладно. Это все не по делу. Девчонки подскочили с полотенцами. Вытерли насухо. От и до. (Повторять не собираюсь.) Я и так ошалевший.

Натерли меня какими-то мазями. Вонючими. Бабскими. У нас в деревне так только от Райки-продавщицы воняет. Ее мужик из города всякие штучки возит.

А потом началось самое интересное.

Достают девки эти трусы, не трусы. Штаны, не штаны. Кусок желтого материала размером что мой кулак, и знаками показывают, одевай мол на себя.

– Куда напяливать-то? – спрашиваю, – У меня ж все вывалится.

Хоть бы одна улыбнулась. Забальзамированные они какие-то. Но забегали, замельтешили. Собрались в кучку, пошушукались, а потом одна, самая смелая, стала на меня это богатство примерять. И так, и сяк, ни в какую. Минут десять мучилась. Взмокла. Но вот что интересно, одела все-таки, зараза.

Мама родная, ты бы меня не узнала. Как одежда меняет человека. Глянул я на себя в огромное зеркало и обалдел… Всякое в жизни видал, но такого!. .

Любоваться долго не позволили, повели дальше. Я только хотел взбрыкнуться, мол, девчонки, одежки то маловато, так не дали. За стол усадили.

Похаживал я в своей жизни по свадебкам, да по поминкам, но такого стола нигде не встречал.

Рассказываю. Стол. Метров пять в длину, два в ширину. Деревянный. На резных ножках. А на столе!…

И это, и то, и даже не знаю как обозвать. И ни одного свободного места. От угла и до угла. Флакончики, бутылочки, миски. Дымиться, парится, шевелиться…

Можно подумать, я купился. Нет, нет и еще раз нет. Как уже сказано выше, подобные столы накрываются в двух случаях. В день свадьбы и в день поминок.

Рассмотрим оба варианта. Первый. (А мяско хорошо. Нежное и сочное.) Свадьба отпадает однозначно. Какой из меня жених? Вот только… Смех… Там, в каменном мешке. А не может ли это быть милая тайная воздыхательница? Ага! В кого? В тебя? Брось, Василий. Здесь что-то другое. Похороны? (А вот водочка у них слабовата. Самогон то получше деревенский.) Кого хоронят? Меня? Не. Зачем откармливать? Мыть зачем? А если у них, в королевстве в этом дебильном, обычаи такие же? Предположим, (тьфу ты, не яблоки, а уксус чистый), помер король ихней, иль кто там у них главный. И всех приезжих сначала забивают до смерти, а потом откармливают. Чтобы женить на каком-нибудь страшилище, лишь бы человек сам повесился.

Что-то у меня с головой. Раньше, в колхозном амбаре иль на скотном дворе все больше о коровах и быках. А сейчас? Что только не придуматься…

Я расслаблялся. Развалившись в самой вальяжной позе на шикарном, безумно мягком кресле, я ковырялся в зубах отколотой от стола щепкой и разглядывал срамные картинки на стенах.

Оглушительная музыка, представляющая ералаш из труб и литавров, сорвалась откуда-то сверху, заставив меня от неожиданности свалиться на пол. И уже оттуда наблюдать за удивительным действом, разворачивающееся в зале.

Под барабанную дробь, четко печатая шаг, промаршировали солдаты разодетые в золотистую парчу. Сделав полный круг, они рассредоточились по всему помещению и взяли на караул. Славные ребята. Глаза в кучку и не шевелятся. Вот что значит воспитание.

Заревели трубы, в дверях показались несколько пятившихся задниц, раскатывающих за собой красную дорожку.

Сейчас появиться начальство. Неужели разобрались что к чему? Это радует.