Джинн в плену Эхнатона - Филипп Керр

— Ну и ну! — возмущенно повторяла она, возвращаясь на кухню. — Такого я еще не видывала. Надо бы матери вашей рассказать, но, на ваше счастье, я не привыкла ябедничать. Хоть вы и заслужили хорошую взбучку.

Пристыженные, близнецы остались в саду. Сидели там, глядя в оранжевое от городских огней небо.

— Что, разве это было так заметно? — спросил Джон.

— Наверно, иначе она бы не заметила.

— Слушай, а когда ты на кухне на пол села, что с тобой случилось?

— Не знаю, Джон… — Филиппа запнулась, подыскивая слова, чтобы объяснить брату, что с ней происходило на самом деле. — Сначала я как будто пыталась вспомнить что-то давно забытое. А потом вдруг ясно-ясно подумала, словно сказала себе: как было бы хорошо, если бы миссис Трамп выиграла в лотерею и съездила навестить своих дочек. И тут из меня будто все силы вышли. Я стала такая уставшая, такая… как после забега на сто километров. — Филиппа пожала плечами. — Всего на какую-то секундочку. Ну, вроде как вот-вот в обморок упаду.

— А сейчас как?

— Сейчас нормально.

— Гормоны, — постановил Джон.

— Это еще почему?

— Я тут пока все это переваривал — все перемены, которые с нами происходят. По-моему тут дело в гормонах.

— Может, и так. Не знаю. — Филиппа встала и зябко поежилась. — Пошли. Пошли в дом. Мне холодно.

Родители по-прежнему разговаривали в гостиной, и близнецы уселись на ступенях лестницы поближе к двери: вдруг удастся что-то подслушать. Между прочим, именно так, подслушивая под дверью, большинство детей и выясняют все самое важное, все, что имеет самое непосредственное отношение к их собственной жизни. Джону и Филиппе мгновенно стало ясно одно: мистер и миссис Гонт придают непомерно большое значение их зубам и поездке в Салем.

— Черт побери! Все шло так хорошо, — вздохнул папа. — И вдруг…

— Можно подумать, ты не знал, что этот день рано или поздно наступит, — сказала мама. — Поверь, я очень старалась, чтобы у нас был нормальный дом, уклад. Отказывала себе во многих женских прихотях. Познакомившись с тобой, я полностью отказалась от прежнего образа жизни.

А вот это уже новость! Близнецам и в голову не приходило, что их мама может вести какой-то другой образ жизни, кроме как… быть их мамой.

— Я знаю, знаю, дорогая, и поверь, я очень ценю твою жертву.

— Но я никогда не скрывала от тебя правды о наших детях, Эдвард.

— Разумеется, Лейла, разумеется. Просто я не ожидал, что это произойдет так скоро. Да какой отец смирится, когда его дети расстаются с зубами мудрости в столь нежном возрасте? Они даже еще не подростки! Совсем дети! Мне, например, удалили зубы мудрости в двадцать четыре года. Только сравни: двенадцать и двадцать четыре!

— Я же тебе объясняла. Возрастные изменения в моем роду происходят нестандартно.

— А то я сам не вижу? Посмотри на себя, Лейла. Ты выглядишь великолепно, ни одной морщинки! А я… я похож… не знаю уж на кого, но, одним словом, я выгляжу куда старше. Словно в отцы тебе гожусь.

— Да, ты выглядишь достойно и респектабельно. Я очень ценю это в мужчинах.

— Прекрати. Я на лесть не поддаюсь. И вижу всю правду по утрам в зеркале, во время бритья… Так что будет дальше?

— Поедут, как мы и договорились, в «Дом обновления». На все лето. Пока все не начнется.

— Господи, Лейла, ты так говоришь, точно с ними теперь… — Последние слова мистер Гонт произнес шепотом, и близнецы их не уловили.

— Ты что, не замечаешь? Именно так. Они пока еще сами ничего не поняли, но они на пороге пробуждения. Это-то меня и тревожит. Либо мы успеем отослать их к доктору Григгсу, либо тебе придется следить за каждым своим словом. И не только тебе. Всем.

— Лейла, признайся, ты шутишь? Это же мои собственные дети. Почему я должен следить за каждым словом?

— Потому что они не смогут с собой совладать. Вдруг один из них на тебя рассердится? Что тогда?

— Нет, все-таки это настолько дико! — растерянно сказал мистер Гонт. — А что за лагерь? Ну, «Дом обновления»… Это приличное место? И что за человек этот Григгс?

— Эдвард, милый, право же, волноваться не о чем. Все это делается для их же блага. Весь смысл их пребывания в «Доме обновления» состоит в том, чтобы помочь им определиться с параметрами: что можно, а что категорически нельзя. Доктор Григгс опытнейший специалист, он знает об этом куда больше, чем я. Ты же хочешь, чтобы дети были счастливы? Чтобы вели нормальную жизнь?

— Разумеется. Ты это прекрасно знаешь.

— Так-так, — прошептал Джон. — По-моему, пора выяснить, что это за домик такой и кого и как там обновляют. И что за тип этот доктор Григгс.

Филиппа последовала за братом в его комнату. Там он тут же вошел в интернет и набрал в поисковой строке слово «доктор Григгс». Таких оказалось много, но меньше чем через минуту он уже нашел то, что искал.

Уильям Григгс, доктор медицинских наук, детский психиатр и педиатр. Специализируется на трансфигурации, трансформации, трансмутации и общей социализации одаренных детей. Владелец и ведущий консультант «Дома обновления» (Салем, штат Массачусетс) — клиники и летней школы для юных ученых, маленьких вундеркиндов и подрастающих гениев.

— А мы при чем? — недоуменно спросил Джон.

— Ну, ты же не идиот. Хотя идиот, конечно.

— Так, все сходится. Именно так и сказал в нашем сне дядя Нимрод. Никакой это не лагерь, а летняя школа для киндервудов.

— Вундеркиндов, — механически поправила Филиппа. — Из этой категории ты уже вырос.

— Погоди-ка, — сказал вдруг Джон. — Погоди, погоди…

— В чем дело?

— Это доказательство! Понимаешь? Мы же никак не могли знать заранее, что это не обычный лагерь, а летняя школа. Значит, и присниться нам это никак не могло. Короче, это был не сон.

Филиппа кивнула:

— Согласна. Рассудил ты вполне логично. Выходит, нам и вправду являлся Нимрод.

— Ну вот. Теперь надо сделать, как он велел. Сказать родителям, что мы хотим не в лагерь, а в Лондон. Раз он оказался прав со школой, вполне возможно, родители отпустят нас без скандала и без провожатых, как он и предсказывал.

Филиппа вздрогнула. По правде говоря, ей было страшновато ехать в Лондон, да еще без никого. Но она не хотела показывать Джону свой страх.

— Слушай, утро вечера мудренее. Давай подумаем об этом завтра, на свежую голову.

— Хорошая мысль. — Он легонько подтолкнул Филиппу к двери. — А я пока прикину, гений я или не гений. Мне всегда хотелось получить Нобелевскую премию. Только я пока не решил за что.

Глава 5

Истошный вопль

Следующий день начался с истошного вопля. Джон выскочил из постели как ошпаренный и босиком прошлепал в комнату Филиппы. Сестра сидела на кровати, зевала и отчаянно терла глаза.