Легенды Дерини - Кэтрин Куртц

— Скажите мне правду, брат, неужели найдется хоть один человек, кто и вправду хорошо разбирается во всем этом?

— Терпение, юный Арилан, терпение. Иврит — это лишь одна из множества задач, стоящих перед тобой, и он подвластен изучению ничуть не меньше, чем любое иное знание. Иудеи используют этот язык при богослужении точно так же, как мы — латынь, и к пяти или шести годам их дети бегло читают на нем. Неужели свои способности ты оцениваешь ниже, чем у этих малышей?

Порицание было высказано в мягкой форме, но оказалось достаточно болезненным, и Денис, глотая горькие слезы досады, вновь склонился над страницей псалма, разбирая его букву за буквой.

Несмотря на все свои усилия, Денис так и не овладел ивритом, хотя и достиг в нем основательных успехов. Но хотя это достоинство он и готов был признать за юным учеником, старый отец Джоссет тем не менее всякий раз испытывал изощренное удовольствие, напоминая Арилану, что, несмотря на все его старания, он ничуть не приблизился к пониманию загадочного Талмуда иудеев.

Тем не менее, это пусть и неполное знание сделалось еще одним из его несомненных достоинств, дошедших до сведения вышестоящих клириков, и когда Арилан наконец покинул стены семинарии и принял священнический сан, то оказалось, что вокруг очень многие нуждаются в его услугах.

И вот теперь он оказался в свите самого архиепископа, пусть и на одной из самых низших должностей… Но тем не менее уже обладал определенными привилегиями, включая и сравнительно вольный доступ к лучшим библиотекам. И таким образом однажды отец Арилан обнаружил перед собой — вновь! — страницу, испещренную странными значками, то и дело расплывавшимися перед глазами.

«Насколько приятнее для глаз был бы световой шар, нежели эти свечи!» — невольно, подумал он.

Но в пределах библиотеки он не осмелился бы даже на самое слабое колдовство. Что если он отвлечется, и сюда войдет кто-то из собратьев-священников? Их всех приучили искать в окружающих признаки скрытых Дерини, а световые шары были самой явной уликой.

К тому же отвлечься он мог очень легко, Вот перед ним вызов, нечто недоступное его разуму и воле.

Никогда прежде Арилан не сталкивался ни с чем таким, чего не мог бы изучить и осознать благодаря бесконечному трудолюбию и настойчивости. Его ощущение собственного превосходства основывалось не только на умственных способностях, а скорее, на уверенности в том, что любое знание непременно должно поддаться непрерывным и решительным усилиям.

Вплоть до сегодняшнего дня.

Когда он впервые обратился к брату Меараду, то был еще плохо обучен и совершенно не владел особыми навыками, которые могли бы ему пригодиться в дальнейшем. Теперь он обладал ими с лихвой, но эта страница текста по-прежнему не желала раскрывать свои тайны! Да кто же они такие, эти иудеи, чьи писания так зачаровывали и возбуждали его любопытство? Где он мог бы их отыскать? Пожелают ли они обучать его? И сможет ли он им довериться?

Выдался необычайно погожий денек для ранней весны, и Денис наконец уступил соблазну. Захлопнув непокорную книгу, — на самом деле, от досады и разочарования он едва не отшвырнул ее прочь, — он заставил себя нарочито медленно и бережно поставить ее на библиотечную полку.

Затем он спустился в монастырский сад. Аромат цветов и тепло солнечных лучей воздействовали на него совершенно магическим образом, хотя здесь и не было никакого деринийского волшебства, и понемногу Арилан начал чувствовать, как злость его тает под этой лаской.

Стук дятла нарушил его грезы. Он заморгал и тряхнул головой, пораженный тому, как громко, совсем рядом раздается этот звук. Оглядевшись по сторонам в поисках источника шума, он обнаружил, что маленькая птичка не просто выклевывает червяков, но долбит себе гнездо.

Арилан взирал на дятла как зачарованный. Он смотрел, как крохотное создание ценой огромных усилий оборудует для себя дом в стволе гордого мощного ясеня. Несмотря на свои внушающие благоговение размеры, огромное дерево все же поддалось, и настойчивый проситель выдолбил в плоти ствола крохотное местечко и для себя. Подобным образом и Святая Церковь приютила самого Дениса. Так почему бы точно так же не потесниться и Талмуду? Неужто он менее настойчив или меньше заслуживает награды, нежели этот дятел?

Но этот солнечный весенний день был слишком хорош, чтобы портить его мрачными раздумьями. Это был такой же дар Господа, как и страсть Дениса к знаниям.

«Мне и впрямь следует выйти за ворота и посмотреть на город. Мне нужно подышать свежим воздухом. Я это заслужил, после того как наглотался библиотечной пыли!»

Арилан вышел из сада, а затем покинул и территорию собора. Он бродил по улицам Ремута, не имея в мыслях никакой определенной цели. Сегодня был рыночный день, и улицы гудели от привычной суеты рабочего люда. Повсюду толпились запряженные волами повозки, — это крестьяне, распродавшие рано поутру плоды своих трудов, теперь пробирались обратно к городским воротам, чтобы разъехаться по домам. На ходу Денис внезапно сообразил, что, незаметно для себя, последовал за одной из таких телег в совершенно незнакомый городской квартал.

История Ремута, подобно всем крупным городам, читалась на его улицах. Прежде процветавшие кварталы постепенно приходили в запустение, когда дома там становились слишком старыми или выходили из моды, и уже никто не брал на себя труда приводить их в порядок. Именно в таком месте и оказался Арилан сейчас, хотя он был уверен, что не знает названия этого квартала, и никогда не бывал здесь прежде.

Он застыл на полушаге, завидев внезапно руины сгоревшей дотла церкви, наполовину загороженные окружающими зданиями, которые все находились почти в столь же бедственном состоянии. Судя по виду замков на дверях церкви, их никто не вскрывал уже многие годы. Более того, местные жители, толпившиеся вокруг и сновавшие по своим делам, не обращали на это обрушившееся строение ни малейшего внимания. Даже поверхностный взгляд подсказал Денису, что старая церковь полностью заброшена уже очень-очень давно. Вот так странность! Мощные замки, которые должны были надежно преграждать вход, проржавели настолько, что не смогли бы отпугнуть ни одного человека, всерьез вознамерившегося проникнуть в эти развалины.

«И все же поразительно! В каждом городе есть кварталы бедноты, но почему люди так чураются разрушенной старой церкви?»

Не успел он задаться этим вопросом, как ответ сделался очевиден сам по себе, и это откровение поразило Дениса в самое сердце. Вон там, наверху, под слоем копоти, в камне был вырезан старый символ Святого Камбера! Очевидны предпринимались попытки стереть или хотя бы отчасти уничтожить его. Но время сыграло с осквернителями святыни злую шутку, по-своему отомстив им за святотатство: грязь и пыль столетий осели в трещинах и вновь явили внимательному взору уничтоженный рисунок… Так это была церковь Дерини! Этот дом Божий, ныне изуродованный и разрушенный, некогда был возведен в память и во славу единственного Дерини, которого даже люди признавали достойным святости… По крайней мере, какое-то время.