Время и комната - Бото Штраус

Владимир. Все понять, все простить. Много денег, много чести. Богатство и ум, нет, одно с другим не сочетается.

Нелли. Я не ошибаюсь: ты едва говоришь.

Подходит к Владимиру, гладит его по голове. Собирает посуду, ставит на тележку. С грохотом увозит тележку за кулисы. И тотчас возвращается. Идет серьезно и тихо, опустив голову. Поднимается в «кабинет» Владимира, садится в шезлонг. Поверх низких перил смотрит вниз на Владимира.

Владимир. Все прошло. Мы снова одни. Давай пользоваться только теми словами, что принадлежат нам обоим.

Владимир снова выпрямляется. Он говорит теперь совершенно изменившимся голосом. Не просто более высоким или более низким тембром, но с врожденными речевыми особенностями другого человека, например с выдвинутой вперед нижней челюстью или «с комком в горле». Владимир ненавязчиво разыгрывает перед Нелли свою роль. Нелли ведет себя как внимательная зрительница.

Все, все нынче производит на меня грандиозное впечатление. Не пойму — нынче один день или сразу два в одном? Н-да. Разве я — при всем моем спокойствии — не добыча орды диких чувств и речевых оборотов? Н-да. Если вспомнить последние недели, которые мне пришлось провести без Нелли. Когда я лежал в полном отупении, а мое внимание угасало и грозило совсем отключиться. Н-да. Конечно, все опять началось с внезапной слабости зрения. Неужели на сей раз сетчатка, чего доброго, отслоилась или даже порвалась? В тревоге я метался вдоль грозных контуров и вскоре купил себе прочные сильные очки.

Владимир лезет во внутренний карман пиджака, встает и вынимает кожаный очечник. Показывает его Нелли. Хочет достать очки, но вместо них из очечника сыплются на пол мелкие обломки и осколки стекла.

Владимир стоит ошарашенный и беспомощный, будто клоун.

Нелли (смеется и восторженно хлопает в ладоши). Ты же рассыпал свой глазной порошок, свое лекарство, эх ты, маг и волшебник!

Владимир (строго смотрит на Нелли, не давая себя смутить. Подносит очечник к глазам). С этими очками я сумел наконец перечитать мои любимые аргентинские истории{4}, в которые глядишь как в черное зеркало. И должен постоянно быть готов к тому, что появишься там собственной персоной, под собственным именем, и окажешься замешан в какую-нибудь скверную тайну. Н-да. Я сижу на веранде, закутанный в пледы, и внимательно читаю. А когда передышки ради оглядываюсь по сторонам, то вижу за садовой стеной человека, который идет по улице. Н-да. Но стоит мне только остановить на нем взгляд, как он тотчас падает на землю. Я пугаюсь и с опаской опять погружаюсь в книгу. И там — к моему вящему смятению — читаю как раз о том, что происходит со мной в эту самую минуту. (Цитирует, принимая очечник за страницу книги и водя пальцем по строчкам.) «Я тотчас вообразил, будто у меня глаза василиска. В ужасе мечусь по комнатам и как бы невзначай смотрю в зеркало, а так как мне почудилось, что у меня глаза василиска, то я разрываюсь под собственным взглядом». Н-да. (Продолжает в своей обычной манере.) Нелли, ты вторглась в мой мозг и заставила меня смотреть глазами убийцы, верно?

Нелли (вздрагивает). Что ты выдумал? Бред какой-то. Я тут совершенно ни при чем. Ты сам убийца. У тебя сатанинский взгляд.

Владимир (тихо). Но ты же любила Густава. И убила его от безутешной любви.

Нелли. Что ты знаешь! То, что я сделала, — убогая подделка преступления. Оригинал у тебя в голове, Владимир.

Владимир (съеживается на стуле; спиной к Нелли). Я не виноват. Ты меня подстрекаешь.

Нелли (поднимает голову). О чем мы, собственно, говорим?

Владимир. Не знаю. Я только откликаюсь, подражаю тебе.

Нелли (замечает прореху в пиджаке Владимира). У тебя пиджак лопнул по шву.

Владимир. А я и не слышал.

Нелли. Да ты потрогай.

Владимир (ощупывает спину). Нет. Ничего не чувствую.

Нелли. У тебя что, руки деревянные?

Владимир (смотрит на свои руки, проводит правой по лбу). Нет.

Нелли. Сними пиджак, тогда увидишь.

Владимир. Нет.

Нелли. Опять ты не желаешь даже возможности допустить.

Владимир. Почему же. Возможность я вполне допускаю.

Нелли. Тогда почему ты не снимешь пиджак?

Владимир. Снимать пиджак я сейчас не в настроении.

Нелли. А какое у тебя настроение?

Владимир. Амурное.

Нелли (осторожно). Хочешь к чему-нибудь прижаться?

Владимир (пожимая плечами). Холодно, спокойно и непрерывно. Как закон природы, вот какое настроение.

Нелли. Как будто ничего нового не случится. Как будто настал конец.

Владимир. Да. Бесконечный конец всех возражений и расспросов.

Нелли (немного погодя). Я хочу быть с тобой, Владимир.

Владимир. Идем. Скорей. Мы спустимся в глубину, на светлую, холодную равнину. Вечный январский вечер. Там ты сможешь забыть обо всем. Мы помним что-то, лишь ощущая это сообща. И все происходящее вокруг наблюдаем и одновременно сами же вызываем к жизни. Ты чувствуешь, каково это — более не испытывать необходимости искать выход? Не читать, не выносить суждений, не узнавать новое и чуждое? Мы будем смотреть в знакомые и близкие лица друг друга и мягко себя убеждать. И мои слова и выражения моего лица будут лишь эхом и отблеском твоих речей и выражений лица. И с тобой будет так же. О, мне очень легко говорить, легче легкого. Когда мы вот так разговариваем, я становлюсь чуть ли не оратором. Чувствую себя уверенно и непринужденно.

Нелли. Иди ко мне. Я хочу к тебе прикоснуться.

Владимир стаскивает со стола скатерть и быстро обвязывает ею свою грудь. Теперь прореха в пиджаке не видна. Он отвешивает Нелли поклон и взбегает к ней наверх, слегка дурачась и веселясь. Ложится в шезлонг, кладет голову Нелли на колени и тотчас засыпает. Нелли проводит руками по его телу. Развязывает скатерть, снимает ее с Владимира. Осторожно тут и там ощупывает его. Внезапно замечает, что под пальцами не обычная человеческая плоть. Вцепляется сильнее. Стучит по отдельным местам. Колотит кулаками. Звук такой безжизненный, будто она стучит по дубленой коже. Из предосторожности смотрит на свои руки.

Это твоя сонная оболочка, вся будто из дубленой кожи? Ты прикидываешься мертвецом? (Встает, накрывает Владимира скатертью.) Не делай этого, Владимир. Я с ума сойду, оттого что не чувствую тебя. (Медленно, в страхе спускается по лестнице. Совсем тихо.) Помогите. Помогите. (Оборачивается, смотрит на шезлонг. Владимира нет. На шезлонге одна только скатерть. Нелли опять поспешно взбегает по лестнице, срывает скатерть. Под скатертью никого. Нелли кричит. Указательными пальцами нажимает на глаза.) Смотрите же, глаза, смотрите прямо. (Бьет кулаками по сиденью шезлонга. Прижимает ладони друг к другу.) Чувствуйте же, руки, чувствуйте.

Опускается на колени и ничком падает на шезлонг. Немного погодя из сада через дверь веранды входит Владимир. Он в новом пиджаке. В левой руке у него ваза, в правой — свежесрезанные лилии. Говорит дружелюбно и самоуверенно.

(Испуганно вскакивает). Владимир?

Владимир. Ты хорошо спала, Нелли?

Нелли. Я не… разве я спала?

Владимир. Когда я уходил в теплицу, ты лежала в шезлонге и крепко спала.

Нелли спускается по лестнице, идет к Владимиру.

Нелли (настойчиво). Я не спала. Это ты вот только что лежал в шезлонге и крепко спал.

Владимир (вздыхает и смеется). Вот как бывает. Когда двое любят всем сердцем, они иной раз путают друг друга.

Нелли срывает с Владимира пиджак, разрывает рубашку. Видно, что на Владимире коричневый кожаный панцирь.

Нелли. Значит, все-таки дубленая кожа.

Владимир по-прежнему держит вазу и цветы в руках. Он несколько рассержен и смущен.

Владимир. Почему бы и нет? По-твоему, пусть любой озверелый матрос зарежет меня, как только я выйду из дому?

Нелли. Несколько минут назад я обеими руками колотила по твоей кожаной груди. Ты хоть это помнишь?

Владимир. Теперь я вижу причину недоразумения. Это было после обеда, ты хотела ко мне прикоснуться, но я тотчас крепко уснул. Верно?