Невеста для блудного сына - Энн Стюарт

Загадочная фигура по-прежнему стояла на том же месте, лицом к морю. Очевидно, терпения этому человеку не занимать. И Каролин не оставалось ничего другого, как, дрожа от холода, ждать, когда убийца уйдет.

Ее вывел из оцепенения звук детских голосов. Восторженный визг, радость по поводу того, что бабушка привела своих внучат на пляж покормить чаек. Каролин пошевелилась. Ощущение было такое, будто она вся покрылась коркой льда, а ее кости и мышцы замерзли и уже никогда не отогреются.

Было раннее утро ясного, солнечного дня. В небе с пронзительными криками кружили чайки. Снова начинался отлив. Он заберет с собой все следы того, кто когда-то был Александром Макдауэллом.

Усилием воли Каролин заставила себя подняться. Ощущение было такое, будто ее накануне жестоко избили. Едва передвигая ноги, она поплелась по ведущей к дому тропинке. Дети проводили ее удивленными взглядами, а их няня-немка поспешила отвести своих питомцев в сторону – от греха подальше.

В доме на Уотер-стрит было тихо и спокойно. Во дворе никаких полицейских автомобилей, в окнах ни лучика света. Каролин заметила движение в комнате над гаражом, но даже Рубен и Констанца еще не встали. Дрожа от холода, она прошла через черный ход и оказалась в пустой кухне. Затем на подгибающихся ногах поднялась по лестнице к себе в спальню и, обессиленно рухнув на узкую кровать, плотно закуталась в покрывало. Хорошо бы снять с себя промокшую одежду, но на это уже не было сил. Главное, поскорее согреться. Ее била такая сильная дрожь, что было слышно, как скрипят пружины кровати. Несколько секунд она лежала, прислушиваясь к резким звукам, затем закрыла глаза.

Она едва не умерла. Когда, проснувшись, остальные обитатели дома, к своему ужасу, обнаружили, что Александр исчез, прихватив всю имевшуюся в доме наличность и драгоценности, до которых только смогли дотянуться его руки, в доме на Уотер-стрит началась настоящая паника. О Каролин забыли. Им было не до нее в этой кутерьме паники, взаимных обвинений, вопросов полиции и агентов ФБР. Когда же Констанца наконец обратила внимание на то, что Каролин нигде не видно целый день, температура у больной зашкаливала, а тело сотрясалось от безудержных конвульсий.

Об исчезновении Александра ей рассказали лишь через пять дней, когда ее выписали из больницы. Салли все это время была рядом с ней. Ее красивое лицо сразу постарело от горя и тревоги. Лишь позднее Каролин узнала, что Салли осталась с ней, вместо того чтобы отправиться на поиски непутевого сына. Значит, Салли все-таки любила ее! Несмотря на всю свою боль, она одарила своим вниманием в первую очередь ее, Каролин.

Лишь спустя много лет подробности того происшествия вновь напомнили о себе. Однажды ночью, напуганная привидевшимся ей кошмаром, Каролин с криком проснулась. Она словно заново пережила события той жуткой ночи.

Александр Макдауэлл был мертв – это все, что она помнила. Кто-то стрелял в него и убил. Все прочие воспоминания были путаными и вызывали панический ужас. Впрочем, Каролин научилась не думать об этом. Научилась не задавать вопросов. И сны постепенно прекратились. Она смогла, наконец, загнать их во мрак забытого прошлого. Хотя Салли и тосковала по Алексу, но никогда не спрашивала, что ей известно о событиях той ночи. Со своей стороны, Каролин не хотела отнимать у нее надежду. Проще было забыть ту летнюю ночь, притвориться, что ничего не было.

И вот теперь она лишилась даже мнимого спокойствия. Во всяком случае с появлением самозванца, лжеца, проходимца, который всеми правдами и неправдами сумел проникнуть в дом Салли, чтобы завладеть ее деньгами. Так к ней вернулись прежние сны. Похоже, отныне ей вновь не знать ночного покоя.

Нет, зря она тогда не сказала правду, даже если бы ее признание разбило сердце Салли. И сейчас ей меньше всего хотелось ворошить неприятные воспоминания, она не могла причинить боль той, кем дорожила больше всех на свете.

Да и как она смогла бы сознаться спустя восемнадцать лет? Ей оставалось лишь одно: держать рот на замке, внимательно за всем наблюдать, ждать, когда этот тип чем-нибудь себя выдаст.

И надеяться, что сны больше не вернутся к ней.

Пэтси Макдауэлл выглядела моложе даже собственного сына и уж точно красивее. Впрочем, чему удивляться? Над лицом и телом этой особы – которой, между прочим, стукнуло пятьдесят восемь, – неустанно трудились самые дорогие пластические хирурги. Кроме того, она постоянно сидела на какой-нибудь новомодной диете или опробовала новый комплекс физических упражнений под руководством личного тренера. Кожа Пэтси была золотисто-коричневого оттенка, достигнутого при помощи косметики по цене как минимум семьдесят пять долларов за унцию [2] и воздействия ультрасовременных соляриев. Карие, как у всех Макдауэллов, глаза, как всегда, равнодушно смотрели на Каролин. Пэтси лениво потянулась за сигаретой и с давно отработанным изяществом закурила.

– Как поживаешь, Каролин? – задала она свой коронный вопрос. Ее абсолютно не интересовало, что собеседница скажет в ответ. Впрочем, это не помешало Каролин сказать правду.

– У меня как-то тревожно на душе, – спокойно произнесла она.

В ответ Пэтси не то улыбнулась, не то состроила гримаску.

– Разве нам всем не тревожно? Где этот загадочный пропавший наследник? Я нарушила свой график и притащилась сюда в такую даль не для того, чтобы напрасно тратить время.

Тетушка возлежала на диване в гостиной комнате, изящно скрестив красивые длинные ноги. Каролин отметила про себя, что она не случайно опустилась на обтянутый розовым шелком диван – он выгодно оттенял цвет ее светло-бежевого костюма. Совершенная картина требовала соответствующей рамы, и Пэтси умела подобрать именно то, что нужно.

– Я не видела Алекса этим утром, – сказала Каролин. На самом деле она все утро старательно избегала встречи с ним. – Когда ты приехала?

– Такое впечатление, что уже несколько часов назад, дорогая, – ответила Пэтси, зевнув. – Меня привез мой славный Джордж. Согласись, что мне повезло с сыном. И тем не менее все это ужасно утомительно. Пожалуйста, найди для меня Алекса. Скажи ему, что любящая его тетушка Пэтси умирает от нетерпения поскорее увидеть своего обожаемого племянника. Не говоря уже о его кузене Джордже. Они же ровесники и в детстве были неразлучными друзьями.

– Особой дружбы между ними я что-то не замечала, – поправила ее Каролин. Пэтси оставила ее слова без внимания, как всегда, готовая пересмотреть историю семейных отношений исключительно в свою пользу.

Впрочем, это еще мягко сказано. Если Пэтси и Уоррена, несмотря на все их высокомерие и эгоизм, еще можно было терпеть, то Джордж Кларендон, известный в детстве под прозвищем Поросенок Джордж, был совершенно невыносим. Элегантный, красивый, язвительный, он, казалось, вечно был занят тем, что пристально наблюдал за окружающими, старясь запомнить все их недостатки.

– Кажется, Алекс снова сблизился с Уорреном. Подозреваю, они почувствовали родство душ, – сдержанно ответила Каролин.

Пэтси смерила ее пристальным взглядом.

– Удивительно! – пробормотала она. – Ни за что бы не подумала, что Алекс и Уоррен могут сойтись. Хотя, конечно, прошло целых восемнадцать лет. Люди меняются.

– Верно.

– И все-таки, – продолжила Пэтси, – ты меня заинтриговала. Если Уоррен узнал и принял его, то мне, пожалуй, нет оснований сомневаться, настоящий ли это Алекс. В конце концов Уоррен даже более осторожен и недоверчив, чем я. И всегда не прочь при случае мне об этом напомнить.

Каролин ничего не ответила, и это обстоятельство не ускользнуло от Пэтси.

– Салли, как я понимаю, тоже верит, что это он?

– Абсолютно.

– А ты, дорогая Каро?

Каролин терпеть не могла, когда ее называли Каро. Более того, подозревала, что ее собеседнице это прекрасно известно. Тем не менее она изобразила сдержанную улыбку.

– Я по натуре недоверчива.

Пэтси пожала плечами:

– Думаю, мне придется принять собственное решение. – С этими словами она выглянула в окно. День выдался холодный, пасмурный, и снег на бурой земле так и не успел растаять. – Не лучшее время года для встречи родственников. Сегодня приедут Тесса и Грейс. Мне хотя бы удалось уговорить Грейс не привозить сюда ее шумных отпрысков. Дети вызывают у меня аллергию.

Этого только не хватало! И без того последние дни обернулись для Каролин сплошной нервотрепкой, однако неминуемый приезд остальных взрослых детей Пэтси стал последним ударом.

– Я поговорю с Констанцей, – пообещала она и развернулась, чтобы выйти из комнаты. Будь у нее такая возможность, с каким удовольствием сейчас сорвала бы на ком-нибудь свое раздражение!

– В этом нет необходимости, дорогая, – остановила ее Пэтси. – Констанцу я уже предупредила. Насколько я понимаю, ты спишь в комнате, которую обычно занимает Тесса. Надеюсь, ты ее освободишь. Моя дочь жутко привередлива, и, если ей придется с кем-то делить комнату, она предпочтет взять в соседки Грейс. Надеюсь, ты меня понимаешь? – спросила Пэтси и светски улыбнулась.