Можно любить и лысых - Фредерик Дар

Однако, она всерьез воспринимает мой вопрос.

- Да нет, посмотрите.

И я вижу.

Она - истинная блондинка и блестит, как золотая статуя летним днем. Я вижу ее крупное, упругое тело. Я чувствую, как нарастает ее желание по мере того, как мои руки скользят от горячих бедер к ее нежным грудям и обратно.

Я крепко прижимаю ее к себе, так она чувствует себя увереннее. Ей не нужны разные тонкости и ухищрения, ей нужна ласка и нежность. Когда я встречаю таких обездоленных девочек, всегда стараюсь уделить им побольше внимания. Учу их верить в себя, становлюсь для них Пигмалионом. Но жизнь пришпоривает со всех сторон, заставляет стремиться вперед и вперед. Бежишь вдоль железнодорожного полотна и не можешь ухватиться, вскочить на подножку вагона, только на секунду касаешься его поручней.

Я нежно целую ее в шею, ласково сжимаю круглые груди, прикасаясь пальцами к ее подрагивающим бедрам. Она не замечает того, как мы оказываемся в постели, крепко обнявшись.

Я кладу ее на спину и высвобождаю свой "реквизит". Я тискаю ее тело, и Луизетта закрывает глаза. Однако, они широко раскрываются, когда я вонзаю в нужное место свой "стержень". Легкая тень набегает на ее личико, так как я до упора углубляюсь в нее. Но тут ее тело расслабляется, и Луизетта начинает тяжело дышать. Несмотря на возраст, она оказывается неопытной, и я получаю огромное наслаждение, обучая ее искусству любви. Она проявляет примерное прилежание и старательность.

А затем, когда она начинает приводить себя в порядок, я возобновляю свои расспросы.

- И все-таки, Луизетта...

- Да, месье?

"Месье"! После всего, что произошло между нами! Стоящая девушка. Такие - просто бесценны в роли прислуга, потому что большинство "куколок" после первой же проверки на девственность начинают называть хозяина "миленьким".

- Эту бомбу...

- Да?

- Кто же мог подложить ее туда, кроме тебя?

Ей кажется, что я обвиняю ее. Она вскакивает и начинает возмущаться, забыв накинуть на себя рубашку. А это - довольно опрометчиво с ее стороны, потому что, глядя на ее восхитительные формы, я опять впадаю в игривое настроение.

- Вы серьезно так думаете?

- Нет, моя прелесть. Но именно поэтому, я и спрашиваю. Должен же кто-то быть, кто-то, причем из домашних, подложил бомбу. Для постороннего проникнуть в спальню Кри-Кри весьма затруднительно.

- Что вы хотите узнать от меня?

- Когда ты стелила его постель?

- Под вечер, потому что Кри-Кри не участвовал в дневных съемках и встал очень поздно.

- С того момента в комнату кто-нибудь заходил?

- Нет, никто. Только ремонтники с телефонной станции.

- Кто такие?

- Хозяин хотел установить аппарат, фиксирующий телефонные разговоры, и автомат, отвечающий на звонки. Он хотел выяснить, кто же ему звонит и угрожает.

- Эти люди долго работали в доме?

- Они приходили вчера и позавчера, и должны явиться еще сегодня.

- А кроме них, кто еще?

- Почтальон, но он давно обслуживает наш квартал, мы хорошо его знаем, и в дом он не заходит.

- Спасибо.

Видя, что я собираюсь уходить, Луизетта мрачнеет. Видимо, она ждала, что я еще немного побуду с ней.

- Вы уходите? - спрашивает она.

- Да, надо проверить дом, вот только влезу в свои брюки.

- Мы еще увидимся?

В глубине души знаю, что нет, но говорить ей об этом - жестоко. Приходится отвечать уклончиво, оставляя ей надежду, но не связывая себя какими-либо обещаниями.

- Было бы очень печально не встретиться еще раз, Луизетта.

Горячий поцелуй. Может быть, остаться? Она - способная ученица.

- Спокойной ночи или утра!

Регистрационный аппарат находится в металлическом кессоне на кухне. На его красном корпусе я читаю марку, название и адрес агентства. В эту ночь моя команда бодрствует, так как в любой момент может понадобиться подкрепление.

Матье беззаботно дрыхнет в секретном кабинете агентства. Только после шестого звонка, он отвечает мне голосом, похожим на переваренное варенье.

- Рыжик, ты один?

- Э-э-э... Да.

- Так с кем же?

- С Клодеттой.

- А я-то думал, что ты питаешь слабость к Маризе.

- Так оно и есть, но сегодня вечером она не могла... Одно предполагаешь, другим располагаешь. Я вам нужен, патрон?

- Ты знаешь агентство Резольди?

- Что, тайный телефон?

- Да, его устанавливают у Кристиана Бордо, и мне нужны сведения о рабочих, которые производят установку.

- Узнаю, как только откроется их контора.

- Ты меня не понял. Эти сведения мне нужны сейчас!

Наступает молчание. Я слышу, как Рыжий в недоумении скребет затылок.

- Но, патрон...

- Я и без тебя знаю, что сейчас - десять минут шестого.

Весь этаж освещен.

Кри-Кри не может уснуть, несмотря на усталость и снотворное. Он сидит в коридоре, в компании Берюрье. Толстяк стоит перед ним, почесывая поясницу. С повязкой у Кри-Кри - отвратительный вид, и мне невыразимо жалко его. Мой помощник отечески отчитывает его.

- Послушайте, старина, если вы не возьмете себя в руки, то утром вас придется кормить с ложечки. Если распускаешь свои нервы, они окончательно сдают. И тогда что? Психбольница, во всей ее красе: уколы, души, смирительная рубашка. Тем более, в вашем ремесле, где все так распущены. В газетах я читал про вашу жизненную дорогу, и между строк видел теплые компании и оргии - все, что вредно для здоровья. Ну, не распускайте нюни, Кри-Кри. Выпейте еще капельку и спите.

- Я не могу.

- Почему?

- Я боюсь. Я знаю, что сегодня умру.Тут Берюрье, которому страшно хочется спать, начинает сердиться.

- От тебя тошнит, жалкий мек [Мек - человек.]. Черт возьми, ты тряпка, ничтожество. Ты что, червяк? Мокрая курила? Что? Тебя кто-то укусил за одно место?

Он продолжает в том же духе, все сгущая и сгущая краски.

Актер терпеливо слушает.

- Мне нужен револьвер, - заявляет он. Мой толстяк возмущен.

- Ну да? Револьвер! А еще что? Чтобы ты сам себя грохнул? Или возьмешь, да пристрелишь девку, когда она принесет тебе какао. Кто знает, что тебе может взбрести в голову? Сан-Антонио, ты слышал этот бред?

Кристиан Бордо подзывает меня.

- Господин Сан-Антонио, я умоляю вас дать мне револьвер. Он - в ящике испанского столика в моей комнате.

- Огнестрельное оружие противопоказано нервным людям, господин Бордо.

- Вы не понимаете. Я, наоборот, успокоюсь. Чего вы опасаетесь? Самоубийства? Разве я похож на человека, способного на такое? Если бы я собирался умереть, разве я боялся бы смерти? А что касается несчастного случая, то будьте спокойны - я использую оружие только в том случае, если мне будут угрожать. Я - не убийца.

Я колеблюсь.

- Сходи за револьвером, Берю, - наконец решаю я.

Мой помощник пожимает плечами, презрительно хмыкает и отправляется в разрушенную комнату нашего беззащитного козленка.

- Я не хочу, чтобы вы сообщали в полицию о том, что здесь произошло ночью, - заявляет актер. - Во всяком случае, до третьего. Потом мне будет все равно.

По правде говоря, это меня устраивает. Бывшие мои коллеги могут найти, что я слишком активен. Тем более, что убийство Инес еще не распутано.

А достойный Берю издевается, разжигая свое недовольство. Он рассматривает кобуру и кольт, словно видит их в первый раз. Кольт "кобра" никелированная игрушка со светлой деревянной ручкой.

- Ну и оружие... Прелесть! Уж не подарочек ли это вашей мамаши своему супругу в день свадьбы? - иронизирует он.

Затем, не обращая внимания на нетерпеливо протянутую руку Бордо, он откидывает барабан и смотрит в него.

- Э, да он же пустой! Ни одной пульки!

- У меня их украли.

- А они были? Вы точно помните?

- Конечно! Но все равно, дайте мне его. Успокоенный Берю протягивает ему оружие.

- Ладно, пользуйтесь им вместо пресс-папье. Если бы знать...

Кто мог подумать, что в ближайшие часы из этого пустого револьвера Кристиан Бордо убьет двух человек? Потом я долго размышлял, как же так, меня, Сан-Антонио, профессионала и виртуоза, элементарно обвели вокруг пальца? Если бы я был автором полицейских романов, то придирчивые читатели тут же обвинили бы меня в дешевых эффектах и в том, что жен...

Но... Ладно. Видимо, у меня действительно притупилось чувство осторожности. Два трупа! Но что было, то было.

Берю предлагает поискать что-нибудь выпить. Он вполне освоился в доме и ранее заметил в холодильнике бутылки.

Не ожидая нашего согласия, он уходит.

- Пойдемте, Кри-Кри.

- Куда?

- В комнату вашей жены. Идем, идем. Вам не стоит оставаться в коридоре. Выпьете содовой, а потом попытаетесь уснуть.

Двадцать пять минут седьмого

Звонит телефон.

Кристиан вскрикивает и садится на белоснежные простыни кровати своей отсутствующей супруги. Берюрье громко и беззаботно храпит, наверстывая упущенное время.

Я вскакиваю с кресла и при слабом свете ночника ищу телефон. Он оказывается на туалетном столике, за целой выставкой флаконов с духами, каждый из которых стоит не меньше месячного заработка хорошего рабочего.