Тайна темного подвала - Патриция Вентворт

Джим отправился разыскивать ключ, а мисс Силвер неспешно прохаживалась по другой стороне улицы. Вскоре он вернулся в сопровождении золотоволосого и словоохотливого юнца.

— Дом покойной мисс Кентиш, — пояснил он. — Родственники покуда оставили всю мебель на месте. Очень хороший дом, и содержался в порядке. Мисс Кентиш была строга на этот счет. Сколько спален вы бы хотели, мадам?

Пять или шесть? Думаю, вас устроит планировка. Конечно дому не могло пойти на пользу то, что он уже полгода стоит пустой. Но вы, надеюсь, это учтете. — Юноша вставил ключ в замочную скважину, повернул, и через секунду в лицо им повеял холодный спертый воздух покинутого жилища.

Джим Фэнкорт смотрел на мисс Силвер с благодарностью и восхищением. Роль свою она играла безупречно: достала карандаш и блокнот, дотошно и со знанием дела расспрашивала золотоволосого юношу, старательно записывала его подробнейшие ответы.

Они обошли весь дом, но не обнаружили ничего примечательного. И лишь очутившись снова в пустом холле, где каждый звук отдавался гулким эхом, мисс Силвер замедлила шаг.

— Кухня… — произнесла она. — Подруга, посоветовавшая мне этот дом, упомянула о ней отдельно. Надеюсь, она расположена на первом этаже. Очень не люблю, когда кухня в подвале! Боюсь…

Молодой человек радостно перебил:

— Ах, мадам, ваши пристрастия полностью совпадают с предпочтениями мисс Кентиш! Подвалы внушали ей ужас, и она велела выстроить кухонную пристройку у задней стены.

И он повел «клиентов» в опрятную, идеальной чистоты кухню. Осмотрев ее и буфетную, все трое возвратились в темный холл. Джим Фэнкорт шагал не останавливаясь.

Юноша же, тоже ускорив шаг, не переставая расхваливал комфорт, уют и прекрасную мебель.

— Я уверен, это именно то, что вам нужно… — как раз говорил он, когда Джим вдруг вмешался:

— Я бы хотел осмотреть подвал.

— О, конечно, конечно! Но, боюсь, там нет света.

Мисс Кентиш подвалом не пользовалась, и поэтому туда не стали проводить электричество.

Обогнав мисс Силвер и Джима, юноша распахнул перед ними дверь. Человеку постороннему было бы трудно отыскать ее, загороженную экраном и придвинутым столом. Молодой человек, уже весьма утомленный, однако продолжал излучать вежливость и предупредительность:

— Там ничего нет. Но, разумеется, это помещение может послужить прекрасным хранилищем для громоздких вещей.

— Я хотел бы спуститься, — проговорил Джим. — Мне есть чем посветить. А вам незачем утруждаться.

И он достал из кармана маленький, но мощный фонарик.

Мисс Силвер шагнула за ним в открытую дверь. Вслед им несся голос юноши:

— Но там действительно ничего нет… совершенно ничего!..

Но они, не обращая на него внимания, продолжали спускаться по лестнице. Мисс Силвер шагала медленно, осторожно, поскольку не имела не малейшего представления о том, что ждет их внизу. Узкий луч фонаря выхватывал из мрака лишь кусок чистого каменного пола у подножия последней ступеньки. Идеально чистого пола.

Слишком чистого и абсолютно голого!

Дом очень чистый — этот бойкий юноша особо это подчеркнул. Раз в неделю сюда приходит женщина — проветривать, вытирать пыль. Однако, подумала мисс Силвер, эта поденщица должна быть поистине воплощением трудолюбия, если уделяла внимание даже этому погребу!

Помещение и в самом деле оказалось пустым, они нашли только несколько досок, прислоненных к дальней стене. Джим стоял в центре голого каменного пространства, светя по сторонам фонариком. Вокруг была мертвая тишина. Затем Джим сунул фонарь в руку мисс Силвер и бросился разбирать завал из старых досок. Но за ними ничего не было — никакой ниши, никакой потайной двери.

Услышав внезапное восклицание мисс Силвер, Джим обернулся и поглядел в ту сторону, куда указывал ее палец. Там, где только что стояла одна из досок, в густой пыли лежала яркая бусинка, размером не больше горошины. Джим наклонился, поднял ее и замер, разглядывая находку в луче фонаря.

— Почему она не запылилась так же сильно, как пол? — тихо проговорила мисс Силвер.

Джим нахмурился. Действительно, бусинка была чистой. Он шевельнул рукой, и яркий шарик покатился по его ладони. Не говоря ни слова, Джим наклонился и пощупал пол за пределами досок: там не было ни соринки. А на участке, еще совсем недавно прикрытом досками, пыль лежала толстым слоем, говорившем о том, как много лет уборщики обходили подвал стороной. Но бусинка была чистой. Грязь, месяцами, годами копившаяся здесь, не запятнала ее яркой поверхности. Пролежи она здесь все эти месяцы и годы, грязь успела бы пропитать ее насквозь.

Значит, она оказалась здесь всего несколько дней назад.

Вот она, улика! В памяти Джима возник образ Энн, какой он видел ее в последний раз, на трапе самолета. Шею ее обвивала нитка бус — из таких вот шариков. Джим бережно спрятал бусинку в карман.

Когда они снова вышли на свет, мисс Силвер взяла на себя дальнейший разговор с их юным проводником. Поблагодарив его за помощь, она заявила, что теперь им необходимо посоветоваться с той леди, по просьбе которой они и осматривали дом.

— О нет, мы подыскиваем жилье не для себя, а для моей сестры! Теперь мне нужно обо всем ей рассказать. Но боюсь, она решит, что дом для нее великоват. К тому же меблированный дом — не совсем то, что она ищет.

— Но ведь мебель можно увезти! — с надеждой воскликнул юноша.

— Разумеется, я сообщу вам, если сестра сочтет дом подходящим, однако весьма опасаюсь, что…

Наконец молодой человек удалился. Мисс Силвер и Джим, не обменявшись ни словом, тоже зашагали прочь, к дальнему концу улицы. И лишь когда они повернули назад, мисс Силвер спросила:

— Вы узнали бусинку?

— Да.

— Такие бусы были у Энн?

— Да.

В молчании они снова поравнялись с уже знакомым домом. Тогда Джим продолжил:

— Я видел на Энн эти бусы. Она с ними не расставалась. Это значит, что вторая Энн рассказала нам правду.

То, что произошло с ней, — не фантазия, не бред. Она и в самом деле видела тело мертвой девушки в подвале. Теперь сумочка — не единственная зацепка. Бусинка — от русских бус. Энн носила русские бусы, разве вы не понимаете! Как вы не понимаете!

— Я понимаю.

Глава 14

Энн проснулась на следующее утро со странным ощущением, будто во сне вспомнила что-то важное, но едва она открыла глаза, воспоминание покинуло ее. Интересно, куда прячутся забытые мысли? Может, это значит, что память ее не исчезла, а просто спит? Тогда, может быть, память внезапно проснется, и все забытое снова вернется!

В дверях появилась Томасина с подносом, и Энн подняла на нее сияющий взгляд. Но служанка укоризненно покачала головой:

— Что это вы смотрите, будто я вам подарок принесла!

Энн рассмеялась.

— Да, у меня именно такое чувство. — Она села, обхватив руками колени. — Ты веришь в предчувствия, Томасина? Сама я не могу точно сказать, верю или нет. А у тебя когда-нибудь бывало, чтобы ты проснулась поутру и поняла, что все плохое навсегда осталось позади?

Томасина поглядела на нее с жалостью.

— Не припоминаю такого. А если бы так случилось, то я бы не стала принимать это всерьез и уж тем более говорить об этом!

— Почему же?

Томасина поставила поднос.

— Не стала бы и все. И вам бы не советовала.

Энн снова рассмеялась.

— Но почему, Томасина, почему?

Отступив назад, Томасина остановилась, крепко сцепила руки и разразилась назидательной речью:

— Послушайте-ка меня, милочка! Бывают деньки, когда просыпаешься утром, и ни на что даже глядеть не хочется.

Тогда не грех и подурачиться, повеселиться немного. Но когда просыпаешься и тебе хочется аж выпрыгнуть из постели и плясать, даже еще не надев платья, — вот тогда-то и следует взять себя в руки. Попридержать свою прыть. Вот так, моя милая! Заболталась я с вами, а я и так припозднилась на пятнадцать минут с утренним чаем — растяпа Мэтти забыла вскипятить чайник. Ни с чем не поспеваю! Так что вы меня лучше не задерживайте, не то нам обеим не поздоровится.

Дверь за Томасиной захлопнулась, и Энн опять расхохоталась. Но отсмеявшись, ощутила легкий озноб. Энн проглотила чай и выпрыгнула из постели. Усталость, мучившая ее в последние дни, рассеялась, и она чувствовала, что готова смело встретить то, что таилось в грядущем.

Энн спустилась вниз. Посмотрев в окно, она убедилась, что денек выдался изумительный. А затем принялась думать, как его провести. День и в самом деле был прекрасный: лужайка тонула в солнечном свете, вдали по-осеннему золотились кроны берез, а чуть ближе полыхали малиновым и алым огнем азалии. Энн стояла у окна гостиной и представляла, как копается в саду — сажает в землю луковицы цветов. И вдруг поняла, что хорошо умела делать это в той, забытой жизни. Горькое чувство утраты охватило ее. Словно еще миг назад ее окружали родные стены, но вдруг какая-то неведомая сила перенесла ее в чужой, нелюбимый мир. Настоящее и прошедшее тяжело налетели друг на друга, словно рухнувшие скалы, и у Энн на секунду закружилась голова. А потом все прошло, и она перевела дух, но остались растерянность и недоумение.