Однажды вечером в Париже - Николя Барро

Я стоял и смотрел, как она розовым язычком сосредоточенно ловит струю и жадно лакает.

«Вашу кошку зовут Орфей? – Мелани звонко рассмеялась, когда я сообщил, что в настоящее время единственная дама в моей жизни – это капризная кошечка, которая по ошибке носит мужское имя. – И она поет?»

«Ну да. Хотя и не по-настоящему. Зато она любит лакать воду из-под крана».

«Прелесть, – сказала Мелани. – А вот кошка моей подруги всегда лакает воду из вазы с цветами».

– Мелани говорит, ты прелесть, – сказал я.

– Мяу, – откликнулась Орфей, на секунду оторвавшись от воды. И опять стала лакать.

– Неужели тебе не интересно узнать, кто такая Мелани? – Я бросил куртку на стул, прошел в гостиную – половицы резко скрипнули, – зажег торшер и повалился на диван.

Спустя секунду послышался приглушенный стук – Орфей соскочила с мойки; теперь она тихонько подошла к дивану. Еще миг – и она, мурлыча, устроилась у меня на груди. Я лежал, поглаживая ее мягкую шерстку и рассеянно глядя на молочно-белый матерчатый абажур, от которого лился мягкий свет. Перед глазами у меня было лицо Мелани. Ее губы, казалось, вот-вот улыбнутся.

Я смотрел на свет своей лампы и вспоминал поцелуи перед темно-зелеными воротами на улице Бургонь – им не было конца, и все-таки конец настал, когда Мелани высвободилась из моих объятий.

«Мне пора», – сказала она тихо, и я заметил нерешительность в ее взгляде. На минуту у меня появилась надежда, что она спросит, не поднимусь ли я вместе с ней. Но она решила иначе.

«Доброй ночи, Ален». – И она нежно тронула пальцем мои губы, прежде чем набрать цифровой код на воротах.

Ворота с тихим жужжанием отворились, и за ними я увидел внутренний двор, в центре которого высился большой старый каштан.

«Ах, да я же совсем не хочу тебя отпускать, – сказал я, снова прижимая ее к себе. – Только один поцелуй еще».

Мелани улыбнулась и, когда наши губы опять встретились, закрыла глаза.

После этого был еще один, последний поцелуй, потом самый последний – очень бурный, самый последний поцелуй под старым каштаном.

«Когда мы увидимся? Завтра?» – спросил я.

Мелани задумалась.

«В следующую среду».

«Как? Только в среду?» – Неделя показалась мне невообразимо долгим сроком.

«Раньше никак не получится, – сказала она. – Завтра я на неделю уезжаю к тете. В Ле-Пульдю. Но мы не потеряем друг друга».

А потом мне все-таки пришлось отпустить Мелани с обещанием, что через неделю, в среду, мы ровно в восемь часов встретимся в «Синема парадиз».

Помахав мне на прощание, она скрылась в дверях дальнего, дворового флигеля дома. Я, завороженный, еще немного постоял во дворе, увидел, как в одном из окон верхнего этажа загорелся и вскоре опять погас свет.

Здесь живет женщина, которую я люблю, подумал я. А потом ушел.

10

Телефон зазвонил утром, когда я на кухне пил кофе.

Я чувствовал себя порядком разбитым после ночи на диване, где я, счастливый, задремал почти на рассвете. Кряхтя, выбрался я из-за стола и пошел искать трубку, которая, как всегда, лежала неизвестно где, а не на своей базе. Наконец отыскал – под стопкой газет возле кровати.

Звонил Робер. Он уже совершил обычную ежедневную пробежку в Булонском лесу и теперь, должно быть, сидел, дожидаясь начала лекций, в своем кабинете в университете. Он без обиняков приступил к делу.

– Ну как ты там? Что слышно? Взорвалась сверхновая? – завопил он, похохатывая, пугающе бодрым тоном, я даже вздрогнул. Голос Робера гремел даже сильней обычного.

– Господи, Робер, ну почему ты всегда так орешь в трубку? Я же не глухой. – Я вернулся в кухню и сел. – Я спал всего два часа сегодня, но… все было… – Тут я запнулся. На ум шли слова «магия», «волшебство», «романтика», и все это были слова, которые мой друг вообще не способен воспринимать. – Все было сногсшибательно, – сказал я наконец. – Безумно. До сих пор в себя не могу прийти. Это женщина, встречи с которой я ждал всегда.

Робер обрадованно щелкнул языком:

– Вот и славно. Ты, значит, если уж поймал искру, то загораешься так, что тебя не удержишь? Надеюсь, я не помешал? Малышка еще у тебя?

– Нет. Разумеется, нет.

– То есть как это «разумеется, нет»? Хочешь сказать, что ты у нее ночевал? Недурно!

Я рассмеялся.

– Никто ни у кого не ночевал, – объяснил я, ошарашив друга. – Но это ровным счетом ничего не значит.

Мимолетно вспомнилось нерешительное выражение, промелькнувшее в глазах Мелани, когда мы стояли перед зелеными воротами. Я вздохнул:

– Ну, словом… Нет, я не отказался бы от приглашения, я, понимаешь ли, проводил ее до дому, слышишь? Но она не такая женщина, которая в первый же вечер готова лечь в кровать.

– Жаль. – Робер, кажется, был разочарован, но вскоре его прагматизм опять взял свое: – Ну, тогда не отступай! Слышишь меня? Не отступай!

– Робер, я же не идиот! – Я нервно отпилил кусок козьего сыра и пристроил его на куске багета.

– О’кей, о’кей, – поспешил успокоить меня Робер и немного помолчал, как будто что-то обдумывая. Потом он сказал: – Ладно, я все же надеюсь, что она не из этих, знаешь ли, с проблемами. Иметь дело с такими дамами, сам понимаешь, какое удовольствие.

– Не беспокойся, удовольствия я получил очень даже много, – отрезал я. – Вечер был прекрасный, а наша история только начинается и… – Я вдруг вспомнил старика в домашних шлепанцах, который прохрипел нам «Влюбленная парочка!», вспомнил и задорный смех Мелани, который у нее иногда вырывался так непосредственно. Он необычайно нравился мне, даже сам звук ее смеха мне нравился. – Мы много смеялись и говорили – не могли наговориться. Знаешь, все так здорово сходится. Она любит старинные вещи, и я люблю, она и работает в антикварном магазине, там у них старая мебель, и лампы, и фарфоровые фигурки, и еще она любит кошек, а ее любимое кино – «Сирано де Бержерак», подумай, ведь это и один из моих любимых фильмов. Это же просто здорово, а? Или скажешь – нет?

На Робера мои восторги не произвели впечатления.

– Ладно-ладно, – буркнул он и сразу словно отмел прочь все чудесные совпадения, которые я успел обнаружить у нас с Мелани. – Надеюсь, вы не только разговоры разговаривали?

– Нет, честное слово, нет. – Я улыбнулся, вспомнив поцелуи под старым каштаном. – Ах, Робер, ну что тебе сказать… Знаешь, я безумно счастлив. Я чувствую, что все именно так, как должно быть. И просто дождаться не могу, когда снова ее увижу. Это самая волшебная девушка, какую я вообще встречал за всю свою жизнь. И у нее никого нет! Слава богу! Да, ты знаешь, она говорит, Эйфелева башня ужасно забавная! И еще она любит мосты! – Я болтал без удержу, как все влюбленные, которых каждая черточка предмета их обожания приводит в эйфорию. – Особенно мост Александра Третьего, и конечно, потому, что на нем такие великолепные фонари бель-эпок…