Владычица магии - Дэвид Эддингс

– Здравствуйте, дядюшка, – почтительно поклонился Леллдорин.

– Племянник! – вежливо приветствовал граф.

– Мы с друзьями оказались поблизости и решили спросить: нельзя ли остановиться у тебя на ночлег.

– Всегда рад видеть тебя, племянник, – со старомодной учтивостью ответил граф. – Вы уже обедали?

– Нет, дядя.

– Тогда прошу отужинать со мной. Могу ли я узнать имена твоих друзей?

Господин Волк, откинув капюшон, выступил вперёд.

– Мы уже знакомы, Релдиген, – сказал он. Граф широко раскрыл глаза:

– Белгарат! Неужели это ты?!

– Ну конечно, – ухмыльнулся тот. – По-прежнему шатаюсь по свету, затеваю всякие интриги.

Рассмеявшись, граф обрадованно схватил Волка за руку.

– Заходите скорей! Не стоит оставаться на холоде. Повернувшись, он вновь заковылял по ступенькам.

– Что случилось с твоей ногой? – спросил Волк.

– Стрела попала в колено, – пожал плечами граф. – Старый спор, давно уже забытый.

– Насколько я припоминаю, ты был замешан в нескольких подобных спорах.

Раньше, как мне представлялось, ты всю жизнь проведёшь, не пряча меч в ножны.

– Да, грехи буйной молодости, – признал граф, открывая широкую входную дверь, и повёл их по длинному коридору во внушительных размеров комнату с большими излучающими тепло каминами в обоих концах. Огромные сводчатые каменные арки поддерживали потолок. Пол из полированного чёрного камня был покрыт коврами из шкур диких зверей, а стены, арки и потолок сияли белоснежной краской, резко контрастируя с полом. Тяжёлые резные стулья из тёмно-коричневого дерева были расставлены по комнате, громадный стол с железным канделябром в центре возвышался у одного из каминов. На полированной поверхности громоздились книги в кожаных переплётах.

– Книги, Релдиген? – изумлённо осведомился господин Волк, снимая плащ и отдавая его неизвестно откуда появившемуся слуге. – Ты и вправду стал мягче с возрастом, друг мой.

Граф только молча улыбнулся.

– Прости, совсем забыл правила вежливости, – извинился Волк. – Моя дочь Полгара. Пол, это граф Релдиген, старый мой друг.

– Госпожа! – воскликнул граф, отвесив изысканный поклон. – Вы оказали большую честь моему дому!

Тётя Пол уже хотела что-то ответить, но в этот момент в комнату ворвались, горячо споря о чём-то, двое молодых людей.

– Ты идиот, Берентейн! – рявкнул первый, темноволосый юноша в алом дублете.

– Можешь думать всё, что угодно, Торазин, – возразил второй, приземистый, со светлыми курчавыми волосами, одетый в тунику с жёлто-зелёными полосами, – но нравится тебе или нет, будущее Арендии в руках мимбратов, и все твои обличения и страстные речи не изменят этого факта!

– Нечего рассыпаться в любезностях, Берентейн! – оскалился темноволосый. – Меня тошнит от твоих попыток подражать придворным льстецам!

– Достаточно, господа! – резко вмешался граф Релдиген, стукнув палкой о каменный пол. – Если вы немедленно не прекратите обсуждать политику, я прикажу вас разделить, а если понадобится, то и силой.

Молодые люди несколько минут не сводили друг с друга злобных глаз, и в конце концов угрюмо разошлись по разным концам комнаты.

– Мой сын, Торазин, – извиняющимся тоном объяснил граф, – и его кузен Берентейн, сын брата моей покойной жены, вот уже две недели донимают друг друга. Пришлось отобрать у них мечи на следующей же день после приезда Берентейна.

– Политические споры разогревают кровь, лорд Релдиген, – заметил Силк, – особенно зимой. Полезно для здоровья.

Граф не смог удержаться от усмешки.

– Принц Келдар, кузен короля Драснии, – представил Силка господин Волк.

– Ваше высочество! – низко поклонился граф. Силк едва заметно поморщился.

– Пожалуйста, не нужно, лорд Релдиген. Всю жизнь я провёл, стараясь убежать от подобного обращения, поскольку уверен, что моё родство с королевской фамилией так же смущает моего дядюшку, как и меня.

Граф снова весело, непринуждённо рассмеялся.

– Почему бы нам не пойти к столу? – предложил он. – На вертелах в кухне жарятся два жирных оленя, а на днях мне прислали из Толнедры бочонок красного вина. Насколько мне помнится, Белгарат всегда питал пристрастие к хорошему вину и вкусной еде.

– И с тех пор не изменился, – заверила тётя Пол. – Стоит только раз узнать вкус моего отца, и можно точно представить его желания.

Улыбнувшись, граф предложил ей руку; все направились к двери на дальнем конце комнаты.

– Скажите мне, лорд Релдиген, – начала тётя Пол, – нет ли у вас в доме ванны?

– Мыться зимой опасно, леди Полгара, – предостерёг граф.

– Господин мой, – торжественно заверила она, – я моюсь регулярно зимой и летом вот уже столько лет, что вам трудно вообразить.

– Пусть себе делает что хочет, Релдиген, – убеждал господин Волк. – Пол становится просто невыносимой, если заметит, что кожа у неё чуть-чуть потемнела.

– Тебе бы ванна тоже не повредила, Старый Волк, – ехидно отпарировала тётя Пол, – последнее время стоять рядом с тобой становится довольно затруднительно.

Господин Волк напустил на себя слегка оскорблённый вид.

Гораздо позже, после того как все до отвала наелись жареной оленины с пропитанным соусом хлебом и сладких пирогов с вишней, тётя Пол попрощалась и вместе со служанкой отправилась посмотреть, как идут приготовления к купанию.

Мужчины продолжали сидеть за чашами с вином; на лицах играл золотой отблеск огоньков множества свечей.

– Позвольте, я провожу вас в ваши комнаты, – предложил Торазин Леллдорину и Гариону, отодвинув стул и окидывая Берентейна полным скрытого презрения взглядом.

Друзья последовали за ним по высокой лестнице, ведущей на верхние этажи дома.

– Не хочу обидеть тебя, Тор, – пробормотал Леллдорин, шагая вверх, – но, по-моему, твой кузен вбил себе в голову весьма странные идеи.

– Берентейн просто осёл, – фыркнул Торазин. – Думает, что войдёт в милость к мимбратам, если будет подражать их выговору и пресмыкаться перед ними.

Мерцающий огонёк свечи на миг выхватил потемневшее лицо и гневные глаза – Зачем ему это нужно? – удивился Леллдорин.

– Отчаянно добивается получения хоть каких-нибудь владений, – отозвался Торазин. – У брата матери было очень мало земли, а этот жирный идиот страдает по дочери одного из баронов в той местности, где родился, и, поскольку тот даже и не подумает обратить внимание на нищего поклонника дочери, Берентейн пытается втереться в доверие к мимбратскому губернатору и лестью выманить поместье.