Призрачный мир - Евгений Семенов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Он же не один был во мне, — испуганно сообразил он.
Марина уже лежала в кровати, когда Павел выскочил из душа.
— Дорогая, мне срочно нужно в больницу.
Он поспешил к выходу.
— А что произошло?
Павел остановился и показал ей рану на животе.
— Ой! — она вскинула руки ко рту, — Давай я побегу вызову скорую, а ты ложись.
Быстро набросив халат, Марина поспешила к двери.
— Пойдем вместе, — настаивал муж, но она слишком навязчиво оттеснила его к кровати и уложила.
— Я быстро.
Закрылась дверь, и Павел в недоумении остался лежать. Поведение супруги показалось странным. Он осторожно выглянул в коридор. Супруга стояла в конце, а рядом с ней та самая уборщица, что мела ковровую дорожку. Они перешептывались. Павел остался незамеченным и вернулся в комнату. Не прошло и минуты, прежде чем дверь медленно открылась и вошла Марина.
— Ну как?
— Едут. Как погода позволит, сразу будут тут.
Она улеглась рядом. Павел не спал. В животе ощущалось движение. Каждая минута стоила ему отмирающего участка тела.
— Жена слишком холодно отнеслась к его ране. Не предложила обработать. А теперь спокойно спит рядом, — размышлял он.
Сел на кровати. Ее длинные волосы шевелились. Не от того, что голова иногда двигалась. Они шевелились сами по себе. Павел осторожно прикоснулся к ним и прежде, чем понял, что произошло, почувствовал, как в его палец вцепились острые зубы. Существо с жесткими черными волосами, похожее на недоношенного младенца выскочило из тени волос и, вцепившись руками, начало срывать с его руки плоть. Схватив его за волосы, Павел с размаху ударил о дубовый край кровати. Дико завыв, оно отпустило руку и упало на пол. В коридоре раздался еще более истошный звериный крик. Марина, несмотря на шум не проснулась. Павел потряс ее за плечо, но она не отреагировала. Он попробовал повернуть ее голову к себе, чтобы проверить, не случилось ли самого худшего, и почувствовал, что его рука провалилась в затылочную часть черепа. Павел откинул волосы, и немой крик сорвался с его губ. Под волосами не оказалось черепа. Отсутствовал мозг. Черепная коробка оказалась пуста. Черное существо пряталось тут. И видимо уже пару дней.
— Вот почему она была такой холодной.
Крик из коридора раздался снова, и теперь его источник находился непосредственно за дверью. Средств защиты Павел не имел и его взгляд упал на небольшой сейф. Удар в дверь. Еще один. Старуха рвалась в комнату. Третий удар оказался сильнее, чем дверное полотно и оно с треском упало на пол. Несмотря на ужасную боль в животе и постоянное движение уже по всему телу удар сейфом по затылку старухи Павел смог осуществить. Он слышал и чувствовал, как проломился череп, и со свистом из нее вышел последний воздух.
Комната сразу наполнилась светом. Пурга за окном прекратилась, будто ее и не было. Яркое солнце светило через раскрытые окна.
— Что произошло, — раздался испуганный голос Анастасии, девушки с рецершн, — какой ужас.
— Анастасия, — с трудом обратился к ней Павел, — а метель давно прекратилась?
Он оседал на пол.
— Метель? Какая метель? Сейчас июль.
— А сколько я тут живу? — тухнущим голосом спросил Павел.
— Два месяца точно. Я тут только два месяца работаю. Я вам сейчас скорую вызову. Давайте я помогу на кровать лечь.
Девушка обняла Павла за талию и приподняла.
— Что у вас с животом? — испуганно спросила она, и в этот момент из разорвавшейся раны вывалились несколько полуметровых черных червей. Плоть Анастасии не представила им преграды и теперь вместе с Павлом они оседали на пол. В проломленный череп старухи вполз один червь, и она открыла глаза. Черный недоношенный младенец, возвращенный к жизни еще одним червем, подполз к Анастасии и, приподняв волосы на затылке, начало жадно прогрызать себе дорогу.
Что бы ты хотел увидеть в конце
Олег огляделся. Какое странное место. Он не мог вспомнить, как попал сюда. Вокруг в полумраке просматривалась обстановка давно не ухоженного сельского дома. Приоткрытая и покосившаяся дверца шкафа. Висячее на ней тряпье. Разобрать что это невозможно. Слишком высоко для того, чтобы он видел это с уровня кровати. Сбитые в кучу занавески, через которые местами пробивалось убывающая ночная тьма. Лампочка в цоколе без плафона на изогнутом проводе, свешивается с потолка.
— Твою мать! — Олег прикоснулся к больной голове. Такое состояние могло быть только с… — чтоб тебя, мы ж вчера бухали!
В памяти всплыл Гоча.
— Олежик, Ик, — дружок задержал дыхание в надежде сдержать икоту. Отпустило.
— Олежик, еще п… п… подной и я тебя провжу, — Гоча выплевывает слова через едва шевелящиеся губы.
Картина маслом.
Гоча держит за горлышко высокую бутылку литра на два, пытается налить самогон в стакан. Стакан ходит из стороны в сторону в непослушных руках Олега. Самогон растекается повсюду, только не в стакан. Бутылка выскальзывает из рук Гочи, тот падает навзничь и уже не может встать.
— Ну, все? Допились? Как сегодня самогон? — слишком мило спросила супруга Гочи. Она не любит Олега. Он уверен. Не раз говорила об этом. Считает, что Олег спаивает друга.
Парадокс!
Его бывшая жена говорила точно так же про Гочу. Да, только это ничего не меняет.
Олег приподнимается, но мозг будто наполняют свинцом. Попытка срывается. Легкий удар затылком заставляет сжаться от боли.
— Надо попробовать заснуть, — думает Олег, — пока еще темно, значит ночь, а утром смотришь и отпустит.
Он пытается отключиться, но тревожные мысли не дают этого сделать. Он всего-то не знает, где находится, но этого достаточно, чтобы чувство опасности заставляло его бодрствовать.
Олег замечает, что если не шевелиться и дышать очень медленно, закрыв глаза, то можно поймать нейтральное состояние между болью и ее отсутствием. Такое зыбкое состояние «на грани».
Как же раскалывается голова.
А вот тело не болит. Это немного путает мысли. Состояние легкости больше похожее на слабость перед простудой. Это и к лучшему. Наверное, — думает Олег.
— Что ж они так вчера перебрали?
Олег пытается припомнить, чем
