Только любовь! - Аманда Мэдисон

— А что это за обязанности?

Девушка рассмеялась, но в ее голосе не слышалось веселья.

— Ужасные. Поверьте, вам лучше не знать.

— Все настолько плохо? — нахмурился Мигель.

Она заморгала чаще, борясь с подступающими слезами.

— Да. — Виктория грустно опустила голову.

Он долго смотрел на нее, сдвинув брови, затем пробормотал что-то себе под нос. Похоже, опять выругался.

— Нам пора идти, — неожиданно бросил Мигель, не глядя на Викторию.

Он был явно вне себя. Но что такого она сказала? Чем его рассердила?

— Мигель…

Но он даже не повернул головы в ее сторону. Рассчитавшись с официантом, Мигель направился к выходу. Девушка поспешила за ним на подкашивающихся ногах.

Они покинули ресторан в полном молчании и пошли вверх по улице. Виктория время от времени поглядывала на своего спутника, пытаясь прочитать выражение его лица. Но оно оставалось каменным и в голубоватом свете фонарей больше походило на безжизненную маску.

— Мигель… — снова неуверенно начала Виктория.

— Что?

— Куда… — Девушка собралась с духом. Казалось, это не они совсем недавно оживленно беседовали в ресторане. — Куда мы идем?

Мигель резко остановился и повернулся к ней лицом.

— А ты как думаешь?

Виктория покачала головой и пожала плечами. Она не поняла взгляда, которым он одарил ее. Сейчас она вообще ничего не понимала. Почему в нем вдруг произошли такие разительные перемены? Чем он снова так недоволен?

Повисла напряженная тишина. Затем Виктория заметила разочарование в его глазах, которое сменилось яростью, смешанной со страстью.

Мигель схватил ее за локоть и потянул за собой в один из пустынных полутемных переулков и, прислонив спиной к витрине магазина, оперся рукой о стекло на уровне плеча девушки.

— Мы выпили вина… — бесстрастным голосом принялся перечислять Мигель, глядя на Викторию снизу вверх.

— Да, — испуганно прошептала она.

— Мы поужинали в ресторане…

Он наклонился ниже, и девушка почувствовала, что его пиджак коснулся ее груди.

— Мы выпили кофе. Съели десерт. Теперь скажи мне, что будет дальше, — вкрадчиво произнес Мигель почти над самым ее ухом.

Виктория прижала к себе сумочку, обхватив ее двумя руками. Страх смешивался в ее душе с желанием.

— Я не знаю, — еле внятно произнесла она с придыханием.

— Конечно же знаешь, — возразил он в ответ.

Мигель стоял против света, и его лицо было трудно разглядеть. Но она чувствовала жар его тела, даже несмотря на то, что он не дотрагивался до нее.

С момента знакомства с Мигелем на Викторию обрушилась целая лавина эмоций, которые грозила захлестнуть ее с головой. Ее стремительно бросало от одного переживания к другому, словно лодчонку, которую шторм застал в открытом море. И это отсутствие душевного спокойствия и равновесия нервировало больше, чем она могла вообразить.

Виктория сморгнула навернувшиеся на глаза слезы. Она знала, что это слезы усталости и стресса. Прошлая неделя выдалась как никогда трудной, а наступившая, которой суждено было стать последней в Париже, начиналась не лучшим образом. Весь сегодняшний вечер она провела как на иголках, измученная влечением так, что не могла достойно ответить на выпад Мигеля.

Но он мог…

Мог успокоить бешеный ток крови в ее венах. Мог погасить пожирающий ее огонь.

Мигель еще ниже наклонил голову. Девушка задержала дыхание, уверенная, что сейчас последует поцелуй. Она жаждала этого поцелуя. И в то же время опасалась его.

Уголком глаза Виктория заметила движение его руки. Он… он ласково потрепал ее по щеке. Затем приподнял ее лицо за подбородок и, напряженно глядя в глаза, произнес:

— Скажи мне.

У нее голова пошла кругом. Ей нужен был воздух, но она не решалась вздохнуть. Тело охватило сладостное предвкушение.

Виктория хотела его, безумно хотела. Но не знала, с чего начать, чего просить. Однако, без сомнения, улица была не самым подходящим местом для того, что должно произойти.

Она дотронулась до воротника его пиджака, опасаясь касаться кожи.

— Мы пойдем…

— Да? — Мигель слегка провел большим пальцем по ее губам. И горячее желание забурлило в ее теле, каждый мускул напрягся.

Виктория закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться.

— Мы пойдем к…

— Куда?

— К тебе…

Он услышал то, что хотел услышать. Его голова опустилась ниже, и Мигель заглушил остальные ее слова поцелуем.

Его губы были твердыми, дыхание — холодным и свежим, с ароматом недавно выпитого вина, и Виктория замерла от удивления. Она целовалась и раньше, но никогда прежде не испытывала такого наслаждения.

Губы Мигеля двигались искусно и чувственно, казалось затрагивая и пробуждая каждый нерв, каждую клеточку тела к жизни. Он вобрал в себя жар ее рта, и поцелуй превратился в нечто требовательное и жесткое.

Но это было только начало. Мигель раздвинул бедром ее ноги, и Виктория почувствовала себя в ловушке, когда ощутила его напрягшуюся плоть. И слабо застонала, когда его колено задвигалось, усиливая ее возбуждение.

Руки Мигеля, доселе крепко сжимавшие ее, двинулись вверх по спине, заскользили по волосам, сжали темные шелковистые пряди.

Его желание было диким, необузданным. Виктория мало что в этом понимала, совершенно не могла себя контролировать и тем не менее хотела испытать все — и страсть, и ярость, и дрожь напряженных до предела нервов. Она поймала себя на том, что всецело отдается ощущению волнующего тепла его тела. С самого начала она знала, что не сможет ему противостоять. С первого взгляда чувствовала, что непременно будет принадлежать ему.

Мигель стал гладить ее шею так соблазняюще, так дразнящее, что Виктория беспомощно изогнулась, прижавшись сильнее к его бедрам, и откинула назад голову.

Она ощутила, как его пальцы заскользили по ее груди, затем по животу и, наконец, по бедрам. Дрожь удовольствия прошла по ней. Ее губы приоткрылись, когда рука мужчины оказалась под тонкой тканью платья.

Виктория судорожно втянула в себя воздух и в этот момент Мигель пришел в себя. Он вел себя так, словно собирался заняться с ней любовью прямо здесь, на улице!

О чем он вообще думает?

Мигель резко отдернул руки, отпрянул от девушки и, наморщив лоб, потер его. Он пытался привести в порядок мысли, но это оказалось непросто.

— Что-то не так? — робко спросила Виктория дрожащим от пережитого волнения и непривычно низким, чувственным голосом.

В полумраке она казалась совсем молоденькой, чуть ли не подростком. И Мигель неожиданно для себя почувствовал, как в нем проснулся инстинкт защитника.