Смейся, Принцесса! - Климова Юлия

– Нет. – Матвеев указал на машину, добавил «прошу вас», спросил адрес и пропустил нас вперед.

Мы устроились на заднем сиденье, расстегнули куртки и автоматически переглянулись. Симка пожала плечами и многозначительно подняла брови, будто хотела что-то сказать, но я не смогла угадать ее мысли.

– Сегодня прохладно, – произнесла она и посмотрела на Матвеева.

– Да, – ответил он.

Симка не из тех людей, которые для поддержания разговора станут болтать о погоде, и я наконец поняла, в чем дело. Произнеся: «Сегодня прохладно», она нарочно с иронией попыталась сломить сухость и серьезность Матвеева, но он не поддался, наоборот, сделал для нас музыку чуть громче и сосредоточился на дороге. Симка, как ни странно, не вступила в дальнейшую борьбу, она вновь пожала плечами и улыбнулась.

Минут пять мы молчали, а потом Матвееву позвонила Эдита Павловна и сказала всего несколько слов, которые заставили его напрячься. Он ответил: «Да, мы уже едем», прекратил разговор, бросил на мобильный телефон задумчивый взгляд и сунул его в карман пиджака. Похоже, тон бабушки Максиму не понравился.

– Что-то случилось? – спросила я, чувствуя, как холодок бежит по коже.

– Нет, все в порядке. – Матвеев покачал головой, сбавил скорость и свернул направо.

– А мы куда? – Симка вытянула шею. – Нам вроде прямо.

– Если вы не спешите, я бы хотел сделать небольшой круг. Покатаемся немного.

Мы никуда не спешили, но происходящее удивляло. Это же какой голос был у Эдиты Павловны… Почему она поторопила Матвеева и почему он теперь тянул время?..

– Большое спасибо, – пропела Симка, когда мы остановились около ее дома. – Я тебе позвоню, – бросила она мне и, обматываясь на ходу шарфом, устремилась по ступенькам к двери подъезда. Белые полоски на серых кроссовках заискрились, засияли, замелькали.

Подул ветер, и сухой лист, сорвавшись с ветки, полетел вниз и чиркнул Симку по плечу. Мы с Матвеевым, не нарушая тишину, смотрели ей вслед.

– У вас хорошая подруга, Настя, – продолжая оставаться задумчивым, произнес Максим, а затем добавил: – Если вам когда-нибудь понадобится помощь, обязательно позвоните. Я приеду, помогу и буду рядом. – Он повернулся ко мне и мягко улыбнулся. – А теперь я отвезу вас к бабушке.

Они сидели в большом зале на диване и креслах. Эдита Павловна, Кора, Лера, Семен Германович. И, видимо, сидели давно, потому что на лице моей двоюродной сестры отражались недовольство, раздражение и некоторая растерянность. Она не ныла, не капризничала, что уже было странно, и смотрела на меня с осторожным любопытством. Без сомнения, Эдита Павловна еще до моего приезда продемонстрировала всю силу своего гнева.

Глаза Семена Германовича то вспыхивали, то бегали, его щеки и губы дергались и алели, что не предвещало ничего хорошего. Дядя не мог спокойно сидеть, он ерзал, приглаживал редкие волосы и несколько раз порывался подняться. Наконец его взгляд остановился на мне – в груди вспыхнул огонь, и настойчивое предчувствие беды схватило меня цепкими ручонками за горло.

Кора смотрела в одну точку, чуть выше моей головы, и чему-то еле заметно улыбалась. Быть может, ей мерещилась там петля виселицы, раскачивающаяся туда-сюда…

Эдита Павловна была бледна, ее не спасали даже пудра и румяна. Глубокие морщины расчертили лоб, губы сжались…

– Спасибо, Максим, – произнесла она излишне громко. – Извини, но я вынуждена попросить тебя покинуть нас. Дело семейное, безотлагательное… – Бабушка глубоко вдохнула, выдохнула и выдала подобие улыбки.

– Понимаю, – ответил он и обратился ко мне: – Анастасия, я был рад подвезти вас.

Несколько секунд Матвеев стоял не двигаясь, словно хотел напомнить наш разговор в машине, затем попрощался и направился к двери. Краем глаза я увидела, как он сунул руку в карман пиджака. В тот карман, где лежал мобильный телефон.

В зале стало тихо. И это была оглушающая тишина, у меня даже в ушах загудело – у-у-у….

Конец ознакомительного фрагмента.