Девушки в период одиночества - Синди Чупак

Второй стандартный вопрос о том, как поживает моя машина, когда-то пугал меня. Неужели надо говорить о такой ерунде, звоня издалека, при том, что когда-то он учил меня заранее выписывать на листочек то, что я хочу сказать, а уже только после этого звонить за пределы штата. Это, как я понимаю, должно помочь избежать болтовни на отвлеченные темы и сразу приступить к сути разговора. Только потом я поняла, что вопрос «Как там твоя машина?» – на самом деле вовсе не о состоянии машины. Это способ спросить свою взрослую дочь о том, как поживает она сама. Ведь если действительно что-то барахлит в машине, он знает, что надо делать и сколько это примерно будет стоить, но если у вас проблемы с мужем или вы терзаетесь мыслью, что неправильно избрали карьеру, тогда он лучше позовет к телефону маму.

Моей подруге Дженни папа очень часто задает этот вопрос:

– Как там твоя машина?

Она говорит:

– Это единственный известный ему способ общаться с внешним миром.

Ее семья часто шутит над ним, успешным нью-йоркским адвокатом, что он выражает свою любовь, помогая семье покупать подержанные машины.

– Мой отец проводит целое исследование, объезжает чуть ли не все районы Нью-Йорка, чтобы помочь мне с покупкой машины. Лучше бы он просто сказал, что любит нас, – задумчиво говорит Дженни.

Другая моя подруга, Крис, рассказывала, что, когда она позвонила родителям на Лонг-Айленд после землетрясения в Нортридже в 1994 году, отец немедленно спросил ее о машине.

– Представляешь, в Лос-Анджелесе на часах полпятого утра, они схватили параллельные трубки. Я сказала, что со мной все в порядке, но телефонные линии были перегружены, до разъединения оставались буквально считанные секунды, и папа спросил про машину, – говорила она. – Он беспокоился, близко ли к зданию она припаркована, и если да, то не упало ли на нее это здание. Я даже на улице еще не была и машины, конечно, не видела. Мне показалось, что я плохая дочь.

Мой отчет о состоянии машины обычно исчерпывается сообщением, что все прекрасно, потому что у меня всегда были надежные и хорошие машины, настоятельно рекомендованные автомобильным журналом «Консьюмер репортс». Я знаю его содержание, хотя в жизни не купила ни одного номера. Это папа ксерокопирует статьи, делает вырезки, а затем посылает мне по почте подробное исследование каждый раз, когда мне требуется, скажем, заменить колесо. Он буквально прилетал ко мне на помощь, когда я покупала две предыдущие машины. Он искренне считает, что билет на самолет – вполне оправданная трата. Ведь он помогает мне экономить деньги.

К тридцатилетнему возрасту я внезапно сделала прорыв во взрослое мироощущение и решила купить себе машину по лизинговой системе без чьей бы то ни было помощи. Мне было просто интересно, что будет, если я сделаю что-нибудь серьезное без помощи моих родителей. Однажды, когда на мою машину пришли налоговые документы и плата оказалась на доллар выше обычной, мой отец чуть не умер от удара и кричал полдня. Я думаю, что мое решение пришло ко мне именно в тот момент.

И следующую машину я решила покупать самостоятельно. В результате я подписалась на лизинг «Инфинити-130», из-за чего мне трижды пришлось ездить в автосалон, оформлять старую машину в счет покупки новой и раздражать продавца по имени Джимми Картер (не президент!). Все было неимоверно сложно, но, по крайней мере, я провозгласила свою автомобильную независимость. В момент слабости я решила привести туда своего бойфренда. И в результате его поведения едва не потеряла контроль над своими поступками. Бойфренд на полном серьезе заявил Джимми, что мы не подпишем договор, пока тот не приложит две бейсболки с логотипом «Инфинити».

Теперь, оглядываясь назад, я думаю, что из-за моей самостоятельной автомобильной сделки папа был скорее обижен, чем горд мной. И хотя, по-моему, независимость дочери – доказательство того, что родители хорошо воспитали своего ребенка, многих отцов такая независимость не радует. Заслуженной родительской пенсии они не желают.

Мой папа – очень занятой человек, но я твердо уверена, что в любой момент он все бросит и примчится мне на помощь, если я только об этом заикнусь. Мы с ним теснейшим образом связаны кровными узами, я очень его люблю. И я понимаю, что его помощь (посоветовать с выбором акций, подыскать самолетный билет подешевле, заплатить за ужин в ресторане) – не что иное, как желание чувствовать себя нужным своей взрослой дочери.

Я заметила это, когда в первый раз мы с родителями ехали в Дор-Каунти, штат Висконсин, на уикенд после моего выпуска из колледжа. Дор-Каунти – место, которое ненавидит любой папа. Там сотни магазинов с модной одеждой, экзотических ресторанов, антикварных магазинов. Помню, мой папа, стоя в антикварном магазине, держал молочник в форме коровы и громко говорил маме:

– У нас был один такой, мы же его выкинули!

Поздно ночью мы приехали в городок под названием Эгг-Нарбор, и папа встал с рассветом, объехал все окрестности и к моменту нашего с мамой пробуждения уже ориентировался вокруг и мог все нам показать. Думаю, где-то в глубине души он видел себя львом, который присматривал безопасное место для своих львят. Он должен был доказать себе и окружающим, что его семья без него не обойдется.

Разумеется, учитывая все вышеизложенное, два года назад я твердо знала, что сказать папе о смене номера банковского счета будет нелегко. Он всю жизнь следил за моими налогами, но со временем я поняла: мне не хочется, чтобы мой папа знал о моих доходах. Мне также хотелось иметь бухгалтера, специализирующегося в области литературного труда, живущего в моем городе, которого не волнует, сколько я плачу своему агенту, адвокату и домработнице. Это был очередной шаг к установлению моей независимости.

Я довольно долго мучилась и прикидывала, как бы ему об этом сказать, но потом подумала, что я просто себя накручиваю. Я должна быть честной перед ним, если не лично, так хоть в письменном виде.

В результате на свет появилось письмо, самое что ни на есть осторожное в истории корреспонденции. Самые важные мирные договоры не составлялись столь тщательно. Я зачитывала отрывки из него своему парню и своему психотерапевту. Я перечитывала и корректировала формулировки. В конце концов я отправила его, и результат был просто ужасным. Папа не разговаривал со мной неделю. Мама звонила мне и уверяла, что могу делать со своей жизнью что хочу, но отец этого не понимает. Сейчас он не в состоянии разумно мыслить. Он решил, что я уволила его не только как бухгалтера, но и как отца. Наконец мы поговорили, и он высказал свое самое страшное опасение: о чем мы теперь будем разговаривать, если не о моих налогах? Буду ли я теперь, когда не нуждаюсь в его финансовых советах и поддержке, звонить так же часто? Я заверила папу, что у нас найдется куча тем для разговоров. Может быть, как раз этот мой поступок и позволит нам теперь говорить о действительно важных для нас обоих вещах. О жизни. О любви. Последовало долгое молчание. Затем, слава богу, он сказал, что все понял, что уважает и любит меня. Правда, именно этих слов он не сказал. А сказал следующее: