Мир демонов - Генри Балмер

— Может быть, мы лучше подумаем, что нам делать, — сказала Делла. Ее поведение стало нервным и раздражительным после аудиенции у Капитана. Она постукивала своими тонкими пальцами по подлокотнику кресла в ритме, который раздражал Стэда.

— Что мы можем сделать, кроме как подготовить Стэда как можно лучше, чтобы он стал Форейджером? Стэд медленно сказал:

— Капитан сказал, что это только на одну экспедицию. Что он примет меня после этого. Возможно…

— Конечно! — Саймон распрямился, вновь ожив и готовый к действию. — Чтобы преуспеть в нашем деле, ты должен испытать все аспекты современной жизни. Но все же это был — и все еще есть — эмоциональный переворот. Для меня, по крайней мере.

День в Арконе был разделен на три равные части, по восемь часов каждая. Их смена отмечалась секундным миганием огней. Тогда рабочие сменялись со смены, спящие просыпались, развлекавшиеся отправлялись спать, стража сменялась, весь ход жизни в лабиринте плавно и организованно изменялся.

Но для ученых, пытавшихся превратить пустую оболочку, которой был Стэд, в живого, дышащего, думающего взрослого человека, каким он явно был раньше, время ничего не значило. Нужно было так много выучить.

— Наше общество на Арконе, как мы теперь знаем, — сказал ему Саймон, несовершенно. Еще несколько лет назад такое заявление было невозможно.

— Вы имеете в виду, что общество тогда было совершенно? — спросил Стэд.

Саймон снисходительно улыбнулся.

— Так можно подумать исходя из моих слов. Но нет. Я хочу сказать, что хотя общество было не лучше, чем сейчас, но никто не требовал его изменения. Люди думали, что они жили в совершенном обществе. Только недавно мы начали подвергать сомнению фундаментальные основы нашей жизни, главным образом под влиянием великого мыслителя и писателя по имени Б. Г. Уилле. Он объяснил, что раз животные мира эволюционируют — все, кроме человека — значит, общество тоже эволюционирует. И если мы сможем изменить общество, мы сможем улучшить самого человека.

— А что значит Б. Г.? — спросил Стэд. Это прозвучало для него странно.

— Это были его личные имена. У нас у всех есть несколько имен, хотя иногда я забываю об этом. Меня зовут Саймон Бонавентура, а Деллу — Делла Хоуп. Но мы почти всегда используем наши личные имена. Уилле почему-то использовал сокращенную, искусственную форму. Но не сбивай меня. Это был великий человек.

— Значит, если мы изменим общество, в котором живем, то мы сами изменимся. — Стэд задумался над этим. Затем он сказал: — Да. Это звучит разумно.

— Я рад, — сказал Саймон с легким проблеском сарказма, смягченным его искренней улыбкой, — что ты соглашаешься с нашими величайшими умами.

— О, перестань, — сказала Делла. — Через час начнется вечер, а вы оба выглядите так, как будто боролись со Сканнером.

— Ради всех Демонов, женщина! — прогремел Саймон. — Вечер ничто в сравнении с попыткой обучить Стэда.

— А вот в этом, мой милый Саймон, ты не прав. На вечере Стэд узнает о человеческой природе за полчаса больше, чем все эти книги расскажут ему за год.

— Бессмысленная болтовня, — проворчал про себя Саймон. Но он все же отправился в свои комнаты, чтобы переодеться и приготовиться.

У Стэда был небольшой номер, спальня, прихожая, гостиная и кабинет, очень скромные апартаменты в сравнении с отсеками некоторых Контролеров. Он пошел переодеться, усмехаясь странностям Саймона.

Казалось, все приоделись ради первого выхода Стэда в свет.

— Вообще-то, — сказал Саймон, когда они зашли в переполненный и душный холл, заполненный движением, цветами и запахом, — они делают тебе огромное одолжение, это большая честь для тебя. Понимаешь, Контролеры обычно не имеют отношений с Форейджерами. Но у тебя образование Контролера. До сегодняшнего дня ты был один из нас, и, я надеюсь, после твоего пробного пребывания Форейджером ты снова станешь одним из нас.

— Я тоже надеюсь на это, — страстно сказал Стэд. — Я чувствую себя опозоренным, ужасное чувство, как будто меня измазали грязью, из-за того, что мне приходится покидать общество Контролеров ради Форейджеров.

Глава пятая

Вечер, во время которого Стэд впервые вышел в свет, утопал в огнях.

Цветистые фигуры свободных от работы Контролеров проплывали у него перед глазами. Безумное разнообразие костюмов, блеск драгоценностей, смеющиеся раскрашенные лица, звуки музыки, потоки вина, щедро льющиеся из рада кранов в резервуары в форме раковин, столы, ломящиеся от изящно украшенных аппетитных лакомств, громкий смех и шум голосов, криков, приветствий, обрывков песен, вся эта картина безудержного веселья вызвала у него головокружение.

Электрические обогреватели вокруг стен распространяли лучистое тепло, от которого постепенно раздевались как мужчины, так и женщины. Люди Аркона жили в прохладном мире; они любили тепло, и Контролеры могли себе позволить его столько, сколько хотели.

Особенное чувство охватило Стэда, чувство, которого он раньше никогда не испытывал, но в глубине души понимал, что это ощущение сродни тому, что он испытывал, общаясь с Деллой. В словаре это называли смущением. Но почему он должен смущаться, если все эти люди пришли сюда, чтобы пожелать ему всего хорошего и попрощаться с ним?

Подталкиваемый вперед, он позволил поднять себя на стол, в руке у него оказался стакан с напитком. Взглянув вниз, он увидел массу раскрасневшихся, смотрящих вверх лиц, блестящие глаза, улыбающиеся рты, сверкающие зубы. К нему поднимались стаканы, целый лес белых рук тянулся вверх.

Человек крикнул громко и мощно:

— Пожелаем Стэду надежного убежища! Долгой жизни! И пусть он скорее возвращается домой в лабиринт в целости и невредимости.

Это был тост.

Все выпили. Стэд выпил вместе с ними, не чувствуя себя чужим, и с еще большей силой ощутил, какой прекрасный класс людей — Контролеры Аркона.

Он соскочил со стола и оказался в вихре странных ритуальных танцев, состоящих из вращений, хлопков в ладоши и извилистых волнистых линий; он шатался по холлу, раскрасневшийся, смеющийся и веселый. Это и вправду была жизнь, наполненная и свободная жизнь, которую обещали ему Саймон и Делла.

Карджила на вечере не было.

Мгновенное смятение привлекло внимание Стэда. Линия танцующих распалась на отдельных смеющихся, кружащихся людей. Женщины закричали. Мужчины бросились прочь от Стэда, сбиваясь в кучу давящихся тел в углу. Электрический свет там был благоразумно притушен.