СПЕЦНАЗОВСКИЕ БАЙКИ 2 - АЛЕКСЕЙ СУКОНКИН

Чувство такое, как будто тебя, как нашкодившего котенка, взяли за шиворот и болтают из стороны в сторону.

И тишина… самолет где-то вдали, из него уже выбросили еще двоих, которые так же болтаются на раскрытых куполах. Порядок действия после раскрытия следующий: нужно поднять голову и убедиться, что купол раскрылся штатно, перехлеста строп нет. Сделать это не всегда возможно, так как подвесная система приподнимает спинку ранца вверх и утыкается в шлем (это обычно мотоциклетная каска, зачастую облезлая и побитая), после чего пятнадцатилетний подросток не всегда может самостоятельно поднять голову и разглядеть купол. Потому и предусмотрен такой вариант, как опрос рядом летящих. Делается это методом громкого выражения своих чувств для привлечения к себе внимания. Но тебе уже так же орут по тому же вопросу. Нормально! Можно лететь дальше. Теперь нужно поправиться в системе, т. е. вынуть свое хозяйство из ножных обхватов, и поудобнее сесть на круговой лямке. У перворазника (так называется человек, впервые прыгающий с парашютом) это занимает секунд двадцать-тридцать, у матерого парашютиста — несколько секунд. Теперь нужно найти стропы управления — клеванты. С их помощью предполагается, что можно менять направление скольжения. Парашют Д-1-5у имеет вертикальную скорость снижения 5 метров в секунду, а горизонтальную — полтора метра. Скорость разворота уже не помню, но, обернувшись разок на триста шестьдесят градусов, можно с удивлением натурально упасть в грязь лицом…

Ну, и процесс приземления: это вообще вещь. Главное — не свалиться в чей-нибудь огород с большой собакой (можно свести собаку с ума, ловко сев ей на загривок), или на излучатель какой-нибудь особо важной антенны (коих полно на любом аэродроме). Так же не особо приветствуется приземление на столик руководителя прыжков, или на коляску с его мирно спящим ребенком. Как только ты приземлился, ты уже совсем не тот человек, который был до прыжка. Ты горд за себя, ты счастлив. А главное — ты жив, и имеешь возможность радоваться этому миру…

С момента, как я впервые переступил порог аэроклуба, до момента, как я переступил порог самолета, прошло 25 дней. К слову сказать, прыжок с парашютной вышки до прыжка с парашютом я сделал всего один — за два дня до первого прыжка. К слову сказать, что в армии до того, как меня впустили на борт самолета, я сделал не менее двух десятков прыжков с парашютной вышки — все мои действия в воздухе были отработаны до автоматизма еще на земле. Но это было уже потом, в 1993 году. А на гражданке в небо я пошел, имея очень слабый теоретический и вообще никакого практического багажа. Хочется заметить, что прыгать с парашютной вышки страшнее, чем с самолета. Стоя в проеме люка самолета и глядя вниз, ты практически не ощущаешь земную твердь, видишь только необъятный простор, который хоть и кажется опасным, но ты его не можешь оценить с позиции «твердости», о которую можно разбиться в дрызг. Стоя на вышке, ты видишь на земле каждый камешек, о который, случись что, будешь биться со всего размаха. Психологически сделать шаг в люк самолета на высоте 1000 метров гораздо легче, чем сделать шаг с вышки, высота которой всего-то метров пятнадцать. По крайней мере, это мои личные чувства.

Всего на гражданке я выполнил три прыжка. Потом это сильно повлияло на мою судьбу.

В армии (по крайней мере, там, где мне довелось служить) вопросам подготовки к совершению прыжков с парашютом уделяется самое пристальное внимание. Вся эта шелуха бравады, который ты заражен от спортсменов-мастеров, слетает с призывом тебя в Российские Вооруженные Силы, а именно — в десантируемые их части. В Российских Вооруженных Силах парашютную подготовку с реальным выполнением прыжков сейчас проходит личный состав срочной службы следующих боевых войск (и частей):

1. Воздушно-десантные войска — это воздушно-десантные дивизии, части боевого и тылового обеспечения воздушно-десантных войск.

2. Соединения и части десантно-штурмовых войск — раньше это были десантно-штурмовые бригады, находящиеся в подчинении штаба Округа (а так же и отдельные армейские батальоны). Сейчас — это три бригады и две дивизии (7-я и 76-я), которые, по сути, все равно остаются воздушно-десантными. Из этого набора только 11-я и 83-я бригады в свое время были по-настоящему десантно-штурмовыми. Ими по сути они и остались.

3. Соединения и части специального назначения Разведуправлений Округов и Разведотделов Армий и Корпусов. По другому это называется Спецназ ГРУ. Это бригады (сейчас их у нас девять штук, а в советское время было четырнадцать) и несколько отдельных рот (75-я, 584-я и пять безномерных рот в СКВО) армейского и корпусного подчинения (в советское и немного в российское время этих рот было тридцать штук, в одной из таких я и служил).

4. Роты глубинной разведки разведывательных батальонов мотострелковых и танковых дивизий Сухопутных Войск (а сейчас и разведбатов мотострелковых бригад). Этих было далеко за сотню. Сейчас около двадцати.

5. Разведроты бригад и полков морской пехоты. А на Тихоокеанском Флоте еще и целый 263-й разведывательный батальон в подчинении штаба 55-й дивизии.

6. Моряки-разведчики морских разведывательных пунктов специального назначения. Этих совсем мало, но прыгают они в таких условиях, не позавидуешь. На воду. На прибрежные скалы. Сейчас у нас таких пунктов, позвольте посчитать, пять.

…вот такой расклад. И второго августа все вышеперечисленные имеют равные права хорошо накинуть за воротник. Что и делается с размахом — ох и люблю я этот праздник…

Так вот, в армии, честно говоря, я увидел совершенно другой подход к безопасности прыжков. Заместитель командира отдельной роты специального назначения по воздушно-десантной подготовке капитан Лютиков сразу заявил всему личному составу роты:

— Слушайте сюда, уроды, если у кого будет косяк на укладке, или залет на прыжках, учтите, матку мерзавцу вырву собственными руками… — потом подумал и добавил: — Без наркоза…

А капитан был богатырского роста и сорок седьмого обувного размера. Десантный берет носил круглый год. Я только однажды видел его в шапке — когда к нам зимой приезжал начальник разведки округа (на охоту и икры пожрать).

А парашютов у нас на складе было штук триста. Запасок было раза в четыре меньше. Наверное, на случай большой войны разведгруппы нашей роты будут высажены в Китай без запасных парашютов. На кой черт они нужны, если группа все равно будет уничтожена. По крайней мере, в тех условиях, в которых нужно будет действовать группам специального назначения на территории Китая, и при том полицейском режиме, да плюс специальная охота за высаженными диверсантами… тяжеловато будет выжить. Ничем не хуже и японский аэродром Титосе (карта с этим аэродромом висела на стене в канцелярии роты), для ослепления которого рота должна была выделить три группы — большую часть своего личного состава. Даже выполнив свою задачу, тяжело будет переплыть Японское море…

Хранящиеся на складе парашюты нужно переукладывать раз в три месяца. При наличии в роте в те славные переходные времена всего четырнадцати человек личного состава… короче, такое чувство, что Д-1-5у, Д-6 и «Лесник» и запаску З-5 я могу и сейчас уложить с закрытыми глазами.

К чему я? А, про прыжки в армии.

Помимо основного и запасного парашюта (как это было на гражданке), военный парашютист имеет на себе РД-54 — это рюкзак десантника образца 1954 года. Рюкзак надевается под ранец основного парашюта. В рюкзаке находится боекомплект, согласно специальности, рацион питания, полотенце, портянки, мыльно-рыльные принадлежности и ОЗК. Кроме того, у десантника есть оружие. У меня была винтовка. В начале СВД, потом выдали СВД-С со складным прикладом. Винтовка прыгала в чехле. Один раз на проверке я прыгал с автоматом АКМС-Л. У автомата при прыжке особым способом тесьмой привязывается защелка автоматного магазина, чтобы не потерять магазин в воздухе. В противном случае Лютиков без долгих прелюдий и ласк мог любому спецназовцу-парашютисту вынуть матку. Найти ее в мужском организме и вынуть.

Из-за такого принципиального подхода Лютикова к своему делу, за всю службу в роте специального назначения я не видел сколько-нибудь значимых парашютных происшествий. Капитан умел достучаться до сознания самых последних отморозков, которых так щедро Родина призывала в спецназ. Были мелкие отклонения, были и у меня, но погибших в роте не было. Только за это Сереже Лютикову можно поставить памятник.

Если же в небо шагает радист, или нужно десантировать с группой большое количество взрывчатки, применяются специальные грузовые контейнеры, которые крепятся к подвесной системе основного парашюта. Десантник выходит за борт с контейнером в руках, а после раскрытия парашюта контейнер повисает на семиметровом фале. Называется эта штука ГК-30 — грузовой контейнер, грузоподъемность — 30 килограмм. Мне повезло — с ГК-30 я не прыгал ни разу.