Рыжий Ангел (СИ) - Илина Дина

Я вышел из машины, громко хлопнув дверью. Не шелохнулась. Подошел сзади вплотную, наклонился и прошептал на ухо:

— Привет.

Женя молчала и не оборачивалась. Она, вообще, на меня никак не реагировала, а с ним смеялась.

«Чем он лучше?»

Ее запах будоражил, заставлял кровь бежать быстрей по венам. Ветер играл с ее роскошными волосами, раздувая в разные стороны, и я не удержался: уткнулся носом в затылок, жадно вдыхая, ставший уже привычным легкий аромат цветов. Мне нужен был ее запах, как воздух, мне нужна была она…

— Женя, Женечка, что же ты со мной делаешь?

Я сказал это тихо, но она, видимо, услышала, потому что резко обернулась и удивленно посмотрела глазами-льдинками.

— Что, что ты сказал?

— Я сказал: «Что ты со мной делаешь, Женя?» — повторил дословно.

Она молчала, тишина затягивалась…

— Кстати, а это тебе, — достал из-за спины букет цветов.

— Спасибо, только я с тобой, вроде бы, ничего не делаю?

Неужели она не видит, как на нее смотрю, неужели ничего не понимает?

Протянул руку и погладил по щеке, она не отшатнулась и не вздрогнула — это круто, это прогресс. Я улыбнулся.

— Конечно, ты ничего со мной не делаешь, Женя, и даже английским не занимаешься, — попробовал все перевести в шутку.

Она опять закусила губу. Эта ее привычка жутко меня заводила, потому что хотелось сделать это вместо нее.

— Я, Дмитрий, — опять перешла на официальный тон Женя, — думаю, что вы всех обманываете, и вам не нужно подтягивать английский. Вы и без меня прекрасно сдадите экзамен.

— А я так не думаю! Я вот считаю, что мне просто необходимы занятия с репетитором, — и тут вдруг вспомнил об этом типе на ниссане. — Или все дело в том мужике, который тебя подвозил? Да, Женя? Это твой хахаль тебе запрещает ко мне приезжать?

Я схватил ее за плечи. Наверное, больно, потому что она сморщилась, но ярость поглощала. Злость накрывала с головой, и я опять терял самоконтроль.

— Отвечай, отвечай, Женя, — безумно орал ей в лицо.

— Да, как ты смеешь? — закричала она в ответ. — Это не твое дело, даже если и так, что данный факт меняет?

Все… край… пелена на глазах, меня, как будто разрывало изнутри на кусочки. Я чувствовал, как поднимается давление и учащается пульс — начинался приступ. Не понимал, что делаю. Нужно было уходить, иначе…

— Все! Все, это меняет, слышишь? Все! — вырвал цветы из ее рук, сломал об коленку, бросил ей под ноги и, не оборачиваясь, пошел к машине, дал по газам и уехал.

Я летел на неимоверной скорости, быстро лавируя в потоке автомобилей, мог разбиться, но было наплевать. Адреналин бурлил, и я знал, что такое состояние положительным образом скажется на бое. Сегодня мне предстояло драться с очень сильным соперником. Я смотрел с ним все поединки с записей скрытых камер Гарика. Он ни разу не проигрывал, а я уже дважды. Он был молод и опасен, нуждался в деньгах, и ради них готов был биться насмерть, и я мог умереть сегодня. Но именно тогда, когда несся по трассе, ко мне вдруг четко пришло понимание, что я дико хочу жить, что мне необходимо видеть эти голубые глаза каждый день и слышать ее голос.

«Нет, я не погибну, только не в этот раз!»

Спавший во мне зверь проснулся и вырвался наружу.

Глава 8

Она

Он уехал…теперь уже навсегда. Ну, что ж, так даже лучше. Я упала на колени и стала собирать остатки шикарного букета. Таких красивых цветов мне еще никто никогда не дарил. Прижала их к груди и, как дура, горько разрыдалась.

Принесла остатки былой роскоши домой, поставила в вазу, долго на них смотрела и плакала, затем вытащила, бросила на пол, растоптала и отправила в мусорку. Вазе тоже досталось. Ее разбила о стенку, осколки собрала и все вместе вынесла на свалку. И на том успокоилась. Выпила валерьянки и завалилась спать.

Проснулась от сильного звона в голове, наверное, все-таки сильно ударилась о ступеньки. Необходимо было встать и выпить обезболивающее. Я села на кровати, прислушалась, трезвонили наяву, это точно. Взглянула на время — час ночи.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

«Кто же это мог быть? Сейчас всех соседей перебудит».

Надела тапочки, подошла к двери, посмотрела в глазок, но ничего кроме лысой мужской головы не увидела.

— Уходите, а то полицию вызову, — закричала в замочную скважину.

И когда человек медленно поднял глаза, в ужасе вскрикнула. На его лице не осталось живого места, как будто катком проехались, но я все равно узнала Диму. Открыла, и он, чуть не сбив меня с ног, завалился в квартиру. Подставила ему плечо и кое-как доволокла до кровати. Дмитрий был сильно избит и пьян.

— Жеееенечка, солнышко, это ты, — он поднял руку и провел пальцами по моему лицу, — это действительно ты! Я все-таки добрался до твоего дома. Я не мог забыть адрес, выучил его наизусть.

— Тихо-тихо, Дима, — поставила свой палец к его губам. — У тебя все лицо разбито в кровь, наверное, больно говорить?

— Нет, Женечка, не больно, я принял анестезию в виде нескольких бутылок виски, больно будет завтра, а сейчас мне хорошо, ведь ты рядом.

— Дима, кто же тебя так? Надо в полицию позвонить.

— Не надо, Женя, поверь мне, не надо.

— Ты что, кого-то убил?

— Нет, не убил, но мог бы, — он отвернулся.

— Да, что же это такое, Дима? Давай хотя бы врача вызовем?

Он привстал, резко схватил меня за руку и пристально посмотрел в глаза.

— А, если бы убил?

Дима ждал ответа, как будто от этого зависела вся его жизнь. Я долго молчала: думала.

— Ну, не убил же, — тихо сказала.

Он с облегчением выдохнул и лег обратно на диван, видно было, что все движения ему давались с трудом.

— Полежи, я принесу аптечку.

Он

Она пришла с бинтами и мазями и начала делать перевязку очень нежно и аккуратно, а я не мог отвести взгляд от Жени. Она периодически спрашивала, больно ли мне. Но ничего кроме удовольствия, возбуждения и бесконечной нежности к этой хрупкой на вид, но сильной в душе женщине, не чувствовал.

Я пребывал на вершине блаженства, был пьян, но не от алкоголя. Близость ее тела дурманила мозг. Я как наркоман, получивший дозу, пребывал в эйфории, кайфовал, жадно вдыхая ее запах, не мог надышаться. Старался запомнить каждую черточку ее идеального лица, каждое прикосновение, каждую секунду этого вечера. Никогда и ни к кому не испытывал таких чувств. Только к ней, только ее хотел дико, по-звериному.

Она стала моим наваждением. Женя приходила во сне, распускала свои длинные волосы, и мы придавались всю ночь безумному, страстному сексу так реально, что, проснувшись, долго не мог прийти в себя. Я даже готов был поверить в народное придание о том, что рыжие женщины околдовывают мужчин, так как стал одним из тех, кто поддался чарам этой ведьмочки. С утра до вечера и даже ночью в голове была только она, последние дни не мог ни есть, ни спать.

Женя сделала мне повязку на ребра, кстати, весьма профессионально, и перешла к лицу. Она промывала раны перекисью, потом накладывала какие-то мази, ее волосы все время падали мне на лицо, и это было прекрасно. Ради таких мгновений готов был все отдать. Когда Женя в очередной раз с улыбкой заправила упавший локон обратно за ухо, я поймал ее руку и поцеловал в ладошку. Она замерла, но не отстранилась и не вздрогнула, как обычно.

— Зачем ты это делаешь? — спросила.

При этом ее глаза в темноте светились.

«Точно колдунья!»

— Потому, что хочу, — ответил.

Она рассмеялась.

— О-о, это многое объясняет. Ты всегда делаешь то, что хочешь и всегда получаешь то, что желаешь?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Нет, не всегда, — я перебирал ее пальчики, нежно поглаживая.

— Расскажи мне, что сегодня произошло, — попросила.

Я вздохнул и отвернулся. Тяжело было во всем ей признаться.

«Как Женя отреагирует на то, что за деньги бью людей? Что я запросто могу убить человека? А, если это окончательно и бесповоротно лишит шанса быть с ней?»