Немой учитель - Владимир Аренев

Во дворе уже дожидались Таллиб с Эллильсаром. Перед там, как сесть в седло, Моррел взмахнул пальцами, передавая что-то своему смуглокожему спутнику. Принц с удовольствием отметил, что уже различает два знака: «прав» и «подожди». Таллиб согласно кивнул.

Троица покинула двор башни и выехала в город.

Миновав городские ворота, Моррел направил коня по знакомому пути, к деревне. Эллильсар растерянно оглядывался по сторонам, не понимая, что же хочет показать ему учитель.

Огороды, огороды, огороды — с высохшими поникшими листьями, со вспотевшими, перемазанными в земле с ног до головы крестьянами, которые даже не поднимают взгляд, когда высокие господа проезжают мимо.

Засуха. Сушь.

Моррел достал пергамент и перо.

«Смотри на это хорошенько. Через несколько лет ты потребуешь у меня объяснений всему происходящему — вот почему сейчас тебе необходимо запомнить эту картину. И подумать над всем самому. Смотри».

— Но почему это происходит?

«Смотри. Это — Сушь. Именно так, с большой буквы. Крестьяне верят, что такая беда приходит раз в век, когда люди на земле перестают верить в Бога. Дьявол, чьи узы в этом случае слабеют, забирается на небо, чтобы напиться. Он находит Божественный родник и, припав к нему пересохшими губами, пьет; и родник мелеет, ибо жажда Дьявола неистребима. И дождь не проливается на землю, всю воду выпивает Дьявол. И это происходит до тех пор, пока люди опять не начинают верить в Бога. Иногда Сушь длится неделю, иногда затягивается на года».

— Вот ты и дал обьяснения, — заметил принц.

Моррел отрицательно покачал головой.

Работавший на одном из огородов парень внезапно вскинулся, секунду раздумывал, а потом побежал в их сторону, смешно размахивая руками.

— Простите, высокие господа, что задерживаю вас, но… — он смущенно посмотрел в лицо немого учителя, перевел взгляд на Таллиба. — Позапрошлой ночью вы изволили щедро заплатить за мою грошовую услугу. Я безмерно благодарен вам, только… Видит Бог, я предпочел бы вернуть вам тот мешочек, а получить вместо него такой же, наполненный медяками! Посудите сами, господин, что делать мне с червонным золотом? — ни продать, ни заплатить сборщикам налогов!

Таллиб нахмурился, но мелькание рук немого остановило резкие слова, готовые слететь с языка.

— Мой господин считает, что ты прав. Получи-ка, — порывшись, смуглокожий отыскал-таки худенький мешочек с медяками и швырнул смерду.

— Подождите, я мигом. Тотчас же верну вам золото, — сказал Юзен.

— Не стоит, — остановил его Таллиб. — Авось и оно когда-нибудь пригодится.

Не слушая благодарностей, высокие господа отправились дальше, а парень так и остался стоять в дорожной пыли, глядя на кожаный мешочек в своих ладонях. Теперь можно было не бояться Грабителей. Теперь…

Удивленная Шанна, присмотревшись, заметила, что по щекам сына текут слезы — самые настоящие слезы. А три всадника уже растаяли в сухом дрожащем воздухе, словно их и вовсе не было рядом с деревней. Может и не было?..

Часть вторая

Король и принц с учителем вернулись в башню почти одновременно. Наверное, именно поэтому госпожа Кэ-Фниру отложила разговор с Моррелом до лучших времен — да так все и оставила. Потому что Королю внезапно надоел Зенхард, он засобирался обратно, в столицу, и «предложил» своей фаворитке сопровождать его.

Эллильсар же наоборот, не хотел ехать в Кринангиз — не хотел и все тут. Впрочем, Король не слишком расстраивался по этому поводу. Он пожал плечами, оставил в башне половину своих телохранителей и уехал, распростившись с Готарком Насу-Эльгадом и повелев ему беречь сына, как… зеницу ока? что там! — значительно тщательнее, чем зеницу ока. А поскольку Глава матери Очистительницы был также одним из главных лиц в Зенхарде, заняться этим ему не составило труда.

Раздражало одно — все больше и больше времени наследник престола проводил с немым учителем, а разобраться в этом человеке Готарк Насу-Эльгад до сих пор не мог. Шпионы докладывали, что Таллиб и Моррел переговариваются только на языке жестов; даже с принцем они все чаще и чаще используют именно его, пренебрегая звуками. А при таких условиях — много ли поймешь?

Глава Инквизитии недовольно морщился и подумывал о том, не нанять ли себе учителей этой самой «безмолвной речи», но другие, более важные заботы, отвлекали внимание. В связи с Сушью, которая не желала прекращаться, участились случаи ереси; несколько раз вспыхивали бунты, восстания. Мать Очистительница очищала оступившихся, как могла, вытягивая из их бренных тел грехи вместе с признаниями в совершении оных.

Тяжелое время, куда уж тут до немого учителя. Да и, признаться, ничего крамольного за Моррелом замечено не было. Эллильсар же, если и изменялся, то только в положительную сторону.

Казалось бы, все в порядке, но Готарк Насу-Эльгад чувствовал: ничего не в порядке. Слишком уж нормально ведет себя странный немой, слишком уж порядочно: в порочных связях замечен не был, горячительными напитками не злоупотребляет, не сквернословит (эта статья донесений неизменно вызывала у Главы матери Очистительницы ироническую усмешку — хорошо шпионы!), даже в азартные игры не играет. «Впору думать, что это Ангел спустился с небес, дабы помочь нам в тяжкий час», — мрачно хмыкал Готарк Насу-Эльгад.

А тяжесть нынешних времен усугубилась еще и необычным изменением в королевском характере. Да, правитель и раньше не отличался добрым нравом, любил различные утехи, которые могли показаться излишне жестокими, но теперь… Беглых смердов, в последнее время появившихся в огромных количествах, Король мучил так, что заплечных дел мастера из самой Инкивизитии могли позавидовать. А дикие скачки по лесу за затравленными смердами, а сожженные деревни, которые осмелились взбунтоваться; а виселицы вдоль дороги?.. Нет, что-то было не в порядке в стране, что-то прогнило и теперь разваливалось на глазах, а всему виной, как ни крути, оставалась Сушь — которую не побороть, от которой не отвернуться. В таких условиях Готарк Насу-Эльгад забыл о немом начисто, дел хватало по горло, дел неотложных; и с каждым днем этих дел становилось все больше и больше.

Страна жила в напряжении. И ладно, если бы месяц или два, но ведь уже несколько лет, на грани катастрофы, на грани срыва — и до сих пор держалась, невесть на чем! Мудрецы разводили руками: невероятно! Впрочем, век мудрецов нынче стал укорачиваться, — простые люди не любили их туманных и страшных предсказаний, а высокие господа имели предостаточно более насущных проблем, чем выслушивание чьих-то плохих предчувствий. Им вполне хватало своих.