Kozhevnikov_Buduschee_v_tebe_2._Kombrig - Олег Кожевников

 По постановлению правительства формируется 10 ПТАБР, и я на секунду представил, что чувствуют на моём месте другие выдвиженцы. Наверняка, они заслуженные артиллеристы, у них глаза горят, и захватывает дух от огневой мощи их нового подразделения. Я же попал в эту структуру из "лаптей", именно так высокомерно называли эти снобы пехоту, и привык надеяться в основном на матушку-землю, чувствуя себя относительно спокойно только находясь в окопе полного профиля. И чтобы перед этим окопом находилась какая-нибудь естественная преграда, река, например, или болото, а позади хорошо бы густой лес, чтобы прятаться от авиации и быть спокойным за свои тылы.

 Да, пока этим ребятам немчура не надаёт по мозгам, у них так и останется особое пристрастие к большим калибрам. Мне вся эта ситуация напоминала стрельбу из пушки по воробьям.

 Тему о вооружении бригады сорокапятками, вместо 76 мм и 107 мм орудий нужно будет обязательно поднять при встрече с начальником Генштаба. Больше для решения этого животрепещущего вопроса мне обратится не к кому. Авторитета и влияния в высших сферах я не имел. А тут, чем чёрт не шутит, на волне интереса, поднятого к моей персоне товарищем Сталиным, может быть и удастся пробить что-нибудь дельное. Попробую рассказать ему о своих наблюдениях на Алабинском полигоне. Тогда нам, слушателям Академии демонстрировали новейшую 107 мм пушку. Слов нет, орудие прекрасное, но, стреляя по танку Т-34, она пробивала его навылет. А броня у тридцатьчетвёрки потолще, чем у немецкого Т-4. Значит, снаряд может пройти сквозь немецкий танк, не нанеся ему смертельного поражения. Даже куски окалины с внутренней поверхности танка могут не успеть образоваться, и экипаж не будет поражён. И вот, вроде бы подбитый танк оживает и оказывается на батарее, где уничтожает всё к чёртовой бабушке.

 Ещё нужно постараться добиться разрешения иметь в бригаде пехотное прикрытие, хотя бы по роте на артполк. И попробовать выцыганить на бригаду пару танковых рот. Немного слукавить об их предназначении. Не признаваться, что я хочу на их основе сформировать моторизованную группу для контратак наступающего противника. Делать упор на то, что мы противотанкисты, и нам необходимо обучаться, имея рядом реальные машины, а не фанерные макеты. Нужно, чтобы боец почувствовал лязг, вонь и грохот надвигающегося железного чудовища. В идеале хотелось бы, чтобы он буквально обосрался, когда танк будет елозить над ним. Из моего опыта выходило, что боец, основательно перетрухнувший во время тренировки, в реальном бою вёл себя очень достойно и даже бравировал своей лихостью, как перед другими, так и перед собой. Как бы говоря, - прошлый мой испуг, это случайность и недоразумение, а на самом деле, я вон каков - храбрец и отчаянная голова.

 Короче говоря, я не собирался рвать жопу, чтобы сформировать такую противотанковую бригаду, которая предписывалась постановлением ЦК и СНК СССР. Для реальной борьбы с немецкими танками нужно было другое подразделение, и именно его созданием я и намерен был заниматься. А если заглянуть глубже в мою душу, то я ради великой цели лично, при необходимости перестрелял бы всё ЦК вместе с вождём всех народов. Великая цель была для меня только одна - не допустить провала России в то дерьмо, в котором она плавала в моей старой реальности. Для этого годились любые методы.

 Пускай многие считали меня простым, интеллектуально недоразвитым субъектом, к тому же с подорванной контузией психикой. Но на самом деле, я был довольно неглупым и наблюдательным реалистом, подмечающим все тонкие места и несоответствия, которые, в конечном счёте, можно было выгодно использовать. Я буквально чувствовал мотивацию людей и особенно власть придержащих. Интуитивно поступал так, что добиваясь нужных мне результатов, заставлял начальство думать, что это именно они всё замыслили, а я - дуболом, просто орудие в их руках. Наверное, таким меня сделала прошлая жизнь. Тот, кто шёл прямым, пускай и правильным путём, в той реальности долго не жил. Чтобы просто спокойно существовать среди немецких хозяев, нужно было постоянно изворачиваться. А добивались своих целей только умнейшие, волевые люди - навроде моего учителя Михалыча.

 Вот и сейчас я собирался действовать примерно так, как меня учил мой наставник. Всё-таки я получил в свои руки пускай маленький, но инструмент, которым мог хоть чуть-чуть поднаправить историю в не столь трагическое для России русло. Теперь нужно было заточить этот инструмент до бритвенной остроты, а потом умело подрезать сухожилия этим проклятым фашистским недоноскам зарвавшегося вермахта. Для заточки инструмента, а именно - приведения моей бригады в боеспособное состояние, оставалось очень мало времени. Всего-то полтора месяца. Силы у немцев не бесконечны. Истинно боеспособные дивизии наверняка пойдут первыми. Если их обескровить, выбить самых борзых, то наверняка на наших просторах немчура забуксует. А там и мы раскачаемся, да так, что покажем этим любителям свинины и баварского пива настоящую Кузькину мать. Главное, в эластичной обороне дотянуть до зимы, а там на нашей стороне уже будет воевать самый главный генерал - мороз. Посмотрю, как они при минус тридцати будут разъезжать по сугробам на своих консервных банках.

 Так как я был наблюдательным реалистом, то прекрасно понимал, что задекларированная в постановлении дата окончания формирования десяти Противотанковых артиллерийских бригад к 1 июня - это очередная фикция. К этой дате в места запланированного расположения бригад завезут собранных, где попало людей с командирскими петлицами, и обзовут это скопище - управлением бригады. Потом туда же нагонят новобранцев, обеспечат кое-какой техникой и вот, бригада сформирована - можно отчитаться. Штат бойцов и командиров полностью укомплектован, а что касается нехватки оружия и техники, то в этом виновата промышленность. Сама же армейская система точно и в срок исполнила все постановления партии и правительства. Можно получать благодарности и навешивать ордена. А то, что это новообразование недееспособно, никого из чинуш абсолютно не волнует. Если бы я во время военных действий имел противником такую бригаду, то ей богу, в течение часа одной своей ротой без особого труда разогнал бы этих птенцов. И брели бы те, кто не успел убежать, или кому повезло остаться в живых к нам в тыл, под охраной моих ездовых и кашеваров. Отвлекать для охраны этого стада самого бестолкового своего строевого бойца мне было бы жалко.

 Для приведения в боеспособное состояние сформированных таким образом бригад, при существующих методиках и системах снабжения, требовалось не меньше года. А этого времени, если судить по истории моей бывшей реальности, у страны не было. Что было делать? Для меня оставалось только два варианта: или, пользуясь знаниями хода истории залечь где-нибудь в безопасном месте, пытаясь выжить любым путём; или драться насмерть на том месте, где я очутился, пользуясь опять же прошлыми знаниями и навыками. Я выбрал второе. Пусть историю мне не изменить, но хоть будет какая-то надежда, что реальность для моих близких - Нины и бабушки будет другой. Да и умирать легче, если чувствуешь, что, как можешь, выполняешь свой долг.

 В оставшиеся десять минут до выхода из общежития я постарался сформулировать для себя, какой хочу видеть бригаду перед началом предстоящей страшной войны. Это нужно было, как лично для меня, так и для предстоящей встречи с товарищем Жуковым, а если удалось бы, то и с товарищем Мехлисом. От этих людей, обладающих реальной властью и влиянием, можно было получить хоть какую-то свободу в выборе действий по формированию бригады. Окружное командование особо бы не дёргало меня, зная, что такие люди в курсе всех моих нововведений. И не било бы тревогу о несоответствии сформированного мной подразделения всем критериям, заложенным постановлением ЦК и СНК СССР. Руки до начала войны у меня были бы развязаны, а потом уже всё равно. Даже не то чтобы всё равно, скорее всего, наоборот, я был бы на коне. Наверняка моя бригада дралась бы стойко и показала себя намного лучше, чем остальные вновь сформированные подразделения. Уверен, что даже самый дотошный буквоед не стал бы потом придираться к её структуре и вооружению. Победителей, как говорится, не судят.

 По существу, я хотел бы из своей бригады сделать высоко мобильное моторизованное соединение, состоящее из частей с избытком насыщенных 45 мм противотанковыми пушками и 37 мм зенитными орудиями. В каждом из полков достаточно иметь по одному дивизиону 85 мм зенитных пушек. Наличие в бригаде минно-сапёрного батальона меня очень устраивало, а вот артиллерийские полки нужно было реорганизовывать. Насыщать их пехотой с большим количеством пулемётов и добавлять к ним несколько миномётных батарей. Вместо штабной батареи нужно было создать танково-моторизованную группу, способную на мощную контратаку. В случае чего, ею же организовывать танковые засады. При штабе бригады нужно иметь разведывательно-диверсионное подразделение, передвигающееся на лёгких броневиках, мотоциклах и грузовиках, с установленными на них зенитными пулемётами. Это подразделение так же будет осуществлять охрану штаба и прикрывать его от воздушных налётов. К тому же, в случае необходимости оно будет последним резервом командования. Когда и этого окажется недостаточно, придётся пинками выгонять писарей из безопасных убежищ, вооружать их, чем попало и уже с ними стоять насмерть, надеясь только на чудо.