Неверная жена - Жаклин Санд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А вы, госпожа? Вы тоже приплыли из-за моря.
Она тихо рассмеялась.
– Да. Я жила на севере Англии, в суровом краю. Мой род получил свои земли в ту пору, когда несколько моих предков храбро сражались рядом с Вильгельмом в битве при Гастингсе. С тех пор мы приумножили богатство. Дед участвовал в первом походе в Святую Землю и вернулся домой с сокровищами. Я с детства была обещана Гийому де Ламонтаню, бережно хранила его портрет и собиралась отплыть в Палестину, когда будущий супруг призовет меня. Это случилось три… четыре года назад. Я прибыла сюда и была обвенчана с ним в Иерусалиме.
– Он франк, а вы выросли в Англии.
– Его дед сражался вместе с моим дедом. Эти узы крепки. Семья Гийома осталась в Палестине, получив земли после первого похода.
Даниэль ничего не сказал на это. Ему показалось, что он увидел движение в долине – но нет, это всего лишь летели тени от облаков.
– Вы высокородная госпожа, – произнес Даниэль наконец, – и всегда останетесь ею.
– Ты говоришь очень красиво для вора, – заметила леди Александра уже не в первый раз. – Кто учил тебя? Ты умеешь читать? А писать?
Даниэль умел, но не собирался хвастаться этим; чего доброго, она расскажет потом мужу, а графу де Ламонтаню и вовсе незачем знать, что его жену спасал излишне образованный грабитель. Маска должна оставаться маской.
– Я умею считать. Ровно столько, чтобы знать себе цену.
Она вновь засмеялась:
– Ты можешь рассмешить даму. Это так редко случается.
– Вы живете среди галантных рыцарей, моя госпожа. Неужто они не умеют сказать даме красивые слова?
– Они крадут их у менестрелей, а те временами невыносимо скучны. Ты умеешь петь, Даниэль по прозвищу Птица?
– Конечно. Все птицы умеют петь.
– Спой мне что-нибудь.
– Вам может не понравиться моя песня. Я простой человек.
– Это хорошо. Я устала от сложностей.
Петь ей о пастушках и любовных приключениях слишком дерзко, и Даниэль негромко начал:
Что предрекает царь Давид,Осуществить нам предстоит,Освободив Господня сынаОт надругательств сарацина!В неизъяснимой добротеПринявший муку на кресте,К тебе взывают наши песни,И клич гремит: «Христос, воскресни!»[10]
Чуть позже он сходил и проверил. Леди Александра спала, конечно же.
Глава 6
Граф Гийом де Ламонтань
Всадники появились с рассветом.
Даниэль увидел их издалека, как и предполагал; солнце еще не встало, но предрассветные сумерки уже властвовали над землей. Далеко-далеко в долине появилось облачко пыли, оно все увеличивалось, и вот уже стало возможно разглядеть едущих впереди. Присмотревшись, Даниэль отправился в дом и осторожно разбудил леди Александру.
– Моя госпожа, ваш муж близко.
Она поморгала, потом как-то сразу проснулась и села, неловко придерживая живот, – растерянная, испуганная.
– Дай мне воды умыться.
Даниэль не пошел к источнику (запасы можно пополнить позже), вылил в подставленные ладони леди Александры остатки воды из фляги и вышел во двор. Солнце только что поднялось над горизонтом; лошади, до того мирно дремавшие, подняли головы, запрядали ушами, а затем Джанан вытянул шею и звонко заржал.
– Тихо, – сказал ему Даниэль. Конь фыркнул, переступил с ноги на ногу.
– Скоро ли они будут здесь? – спросила из дома леди Александра.
– Через несколько минут, госпожа.
Даниэль уже видел штандарт: черный грач на белом поле, герб графа де Ламонтаня. Граф изрядный храбрец, коль разъезжает со штандартом по этим землям, не боясь ничего. Да и силу захватил внушительную: не менее двадцати рыцарей, вооруженных до зубов, следовали за супругом леди Александры. Это дает надежду, что женщину доставят домой в целости и сохранности. Если граф, конечно, не запрет ее в монастыре.
Даниэль приказал себе об этом не думать. Судьба леди Александры не должна его волновать.
Граф остановил отряд шагах в трехстах от дома и дальше поехал один. Даниэль стоял и ждал, положив правую руку на пояс, рядом с кинжальными ножнами. Граф приближался медленно, конь его, гривастый серый жеребец, шагал неторопливо и внушительно.
Супруг леди Александры был человеком высоким и статным, с крупным, словно бы из камня высеченным лицом. Сходство с валуном усиливал землистый цвет кожи, которую отчего-то не брал загар, и пепельные волосы. На нем была плотная кольчуга, которую не пробьет стрела из лука, а вот арбалетная – пробьет, и еще были поножи, и наручи, и легкий шлем, украшенный затейливой вязью, – судя по всему, сарацинский, добытый в бою. Граф остановил коня рядом с Даниэлем, и тот поклонился ему.
– Ты привез ее? – вопросил граф гулким, как из бочки, голосом.
– Да, господин. Она ждет вас в доме.
– Она не утратила разум?
Даниэль понял: граф оставил своих людей за пределами слышимости, чтобы иметь возможность задать эти вопросы.
– Нет, господин. Она все помнит и все понимает. Она справилась.
– Хорошо. Ты заслужил свою награду. Иди за мной.
Даниэль пошел, размышляя на ходу о том, как несправедливо судьба обходится с некоторыми. Взять хотя бы этого рыцаря. Он носит титул графа, но это всего лишь звонкое, как монетка, слово, а на деле владений у Ламонтаня меньше, чем у иного барона, и фьеф, по слухам, невелик. Не в том дело, что денег недостает, а в том, что всю землю давно поделили. Вот и приходится жить в тени Иерусалима, возделывать поля силами крестьян, собирать подати да платить налоги и сборы. И воинскую службу нести круглогодично. Веселая жизнь, что тут скажешь.
Вольной птицей быть гораздо лучше.
Леди Александра сидела на топчане, закутавшись в свой плащ, и, когда граф вошел, поднялась ему навстречу. Даниэль остался стоять в дверях, готовый уйти в любую минуту.
– Госпожа супруга моя, – сказал граф де Ламонтань и поклонился ей.
– Господин супруг мой, – ответила леди Александра и шагнула к нему.
И тут он понял.
Граф стоял к Даниэлю спиной, и тот не видел выражения его лица, зато прекрасно видел леди Александру, которая словно споткнулась – и остановилась. Повисло молчание, в котором даже невероятный шутник не обнаружил бы ни капли дружелюбия. Аккуратно, стараясь, чтобы его не заметили, Даниэль сдвинулся вдоль стены – теперь он видел графа в профиль, и профиль этот не выражал ничего хорошего.
– Как вы посмели, жена моя, – прошипел Ламонтань, – возвратиться после того, как дали опозорить себя? Не должны ли вы наложить на себя руки, коль скоро вас обесчестил сарацин?
– Господин супруг мой, – отвечала леди Александра дрожащим голосом, – я полагала, что вы будете рады увидеть меня живою.
– Живою, но сохранившей честь! Я и предположить не мог, что вы носите под сердцем бастарда! Вражеского ублюдка!