Разорванный круг, или Двойной супружеский капкан - Николай Новиков

— Марина, Марина… — откуда-то издалека прорвался в ее сознание настойчивый голос. — Ты меня совершенно не слушаешь!

Несколько мгновений она смотрела на Савина, будто впервые увидела его, а потом собралась, тряхнула головой, гордо выпрямила спину и взглянула уже по-новому — со злой усмешкой в красивых зеленых глазах.

— Ты уже знаешь, как выполнить задание отца?

«Да пошел он со своим заданием!..» — чуть было не вырвалось у Савина. Даже страшно стало: как же он мог такое даже подумать в присутствии дочери Хозяина?

— Я не об этом, Марина. Кредит мы найдем, у меня есть… свои ходы-выходы, разберемся. Но ты думаешь о чем-то совершенно другом, вспоминаешь мужа, да? Так понравился его роман, что снова к нему захотелось?

— Я уже говорила, чем заинтриговал меня его роман. Могу добавить: конкретно — описаниями постельных сцен, — медленно произнесла Марина.

— В которых ты принимала непосредственное участие? — ревниво спросил Савин.

— Ну да, — она ничуть не смутилась. — Я уж многое забыла, оказывается, а он помнит. Интересно узнавать, что он в те моменты думал, что чувствовал, как воспринимал все это. И самой вспоминать свои ощущения.

— А что я в похожие моменты чувствовал, тебе совсем не интересно? — обиделся Савин.

— Одно дело воспринимать это в процессе… и совсем другое — потом, спустя несколько лет. Смотришь на себя и на все, что было, как бы со стороны.

— Что же мне, написать роман о том, как я люблю тебя? Как мы любили друг друга в Женеве?

— Я бы с удовольствием прочитала, — Марина задумчиво усмехнулась. — Но ты ведь не умеешь сочинять романы, Лева.

— И поэтому ты решила не выходить за меня замуж? — напрямую спросил Савин. Решился-таки.

— Разве я сказала это? Я же прошу тебя: подожди немного. Мне нужно как следует обдумать такой серьезный шаг. Кто же выходит замуж сразу после семейной катастрофы?

— Сколько ждать, Марина? Пойми, я больше не могу так, честное слово — не могу! Вспомни, сколько я терпел, не торопил тебя с ответом, надеялся, вот-вот все решится! Но теперь мое терпение кончилось.

— Сейчас я ничего не могу сказать.

— Завтра? Мариночка!..

— Ты лапочка, Лева! Ну пожалуйста, не смотри на меня так печально. Неделя-другая ничего ведь не решают.

— Хорошо, я готов ждать неделю. Только одну неделю, на другую у меня сил не хватит.

— И что тогда случится?

— Поеду в Испанию уговаривать Хавьера подождать с проплатой контракта до октября. Но сперва встану на колени перед женой, попрошу прощения и помощи в переговорах, — мрачно пробурчал Савин. — Ты этого добиваешься?

— Но ты же утверждал, что с кредитом проблемы не будет, есть у тебя ходы-выходы?

— Есть. Но для того, чтобы добраться до них, нужно время и много сил. А у меня перед глазами — ты, только ты, Мариночка…

— Хорошо, — усталым голосом сказала она. — Ровно через неделю ты все узнаешь.

— Моя любимая!.. — он снова наклонился к ее сухим, четко очерченным губам, но Марина отстранилась.

— Извини, Лева, я что-то неважно себя чувствую, голова разболелась. Наверное, от жары.

— Я хотел сказать… может, махнем сегодня вечером к тебе в Крылатское? — предложил Савин, не сомневаясь, что ответ будет отрицательным.

— Нет, сегодня не получится, но, может быть, завтра или послезавтра… Ты надейся, Лева.

— Что еще остается делать? — пробормотал Савин. — У меня на это есть целая неделя.

7

Алтухов долго раздумывал, как может выглядеть богатый писатель в такую жару? С одной стороны — человек серьезный, вроде и не должен носить всякие там шорты и бейсболки. Это хорошо, потому что ни того, ни другого у него не было. А с другой стороны, должен выглядеть все-таки солидно. Но не в костюме же с галстуком идти? А в джинсах — несерьезно, теперь в них пенсионеры бедные ходят…

В конце концов он достал из гардероба старые брюки из светлой плащевки. Когда-то, лет шесть назад, они были серого цвета, теперь же стали просто светлыми. Но если погладить — вроде и ничего получается. Потом начистил черные, потертые сандалии губкой, пропитанной каким-то турецким составом — никакого гуталина не нужно, обувь любого цвета начинает блестеть, как новенькая, если ее потереть этой губкой. Правда, потертости кожи не закрасишь, но зато и вони в квартире нет. Соседка по квартире, Валя Уткина, купила.

В ванной он долго причесывался, пытаясь уложить непокорные волосы. Но даже обильно смоченные водой из-под крана, они упорно не желали оставаться там, куда их зачесывал Алтухов. Отчаявшись, он уже подумывал, а не воспользоваться ли стоящим на полочке Валиным лаком для волос, но не решился — чего доброго новая знакомая за голубого примет. Да и времени для раздумий уже не оставалось: от Волгоградского проспекта, где жил Алтухов, до Филевского парка ехать не меньше часа, пора и в путь.

Спускаясь вниз, к бетонному причалу для речных трамвайчиков, отгороженному от реки железной оградой, он сразу узнал Светлану. В широких, просвечивающих белых шортах (если б на них поменьше складок было!), в розовой маечке, высокая, с короткими соломенными волосами — это была она! Ей, только ей, мог принадлежать чарующий, пьянящий голос, пронизывающий насквозь душу. Немного похожа на американскую актрису Шарон Стоун! Да нет, нет! Куда там актрисе до этой женщины! Сердце не стучало, а грохотало в его груди, заглушая крики и визги купающихся.

Но вот собачка рядом с нею могла быть и поменьше.

— Привет, — сказал он, опасливо косясь на Билла. — Вы Светлана, да? А я Алтухов, Юрий. Можно просто Юра.

— Вот так, значит, выглядят состоятельные писатели? — с заметным разочарованием протянула Светлана.

— Иногда и не так, но в данном случае — примерно так. — Алтухову очень хотелось галантно поцеловать даме ручку, но он не знал, как отнесется к этому «собачка», подозревая, что ей может не понравиться столь галантный жест.

— Почему — примерно? Я думала, что в данном случае — именно так. Или у вас другое мнение?

— Хорошая собачка, просто замечательная… — Алтухов подмигнул Биллу, надеясь, что пес оценит его дружественный жест.

Билл совершенно бесстрастно наблюдал за писателем, казалось, он ждал, когда же здоровенный светловолосый мужчина спляшет вприсядку или расскажет анекдот, после которого можно посмеяться от всего собачьего сердца. А Светлана с трудом сдерживала ироническую усмешку, так и хотелось сказать себе: дура, дура, ну и зачем тебе все это нужно? Ничего интересного в этом писателе нет, уж лучше б позагорали с Ленкой…

— Похоже, я ему не очень понравился, — озадаченно сказал Алтухов, машинально почесывая затылок. — Честно говоря, он меня смущает. Светлана, я хотел бы поцеловать вашу прекрасную, загорелую ручку, хотел бы поговорить с вами, но не знаю, как этот зверь отнесется ко всему этому. Похоже, тон в разговоре задает именно он… Друг человека!

— Билл, пойди погуляй! — приказала Светлана. — Или полежи в тени поблизости.

Пес послушно двинулся к ближайшим кустам. Алтухов подождал, когда он отойдет подальше, и лишь тогда галантно поцеловал тыльную сторону ее загорелой ладошки.

— У вас красивая ладонь, Света, — сказал он, поднимая голову. — Она удивительно пропорциональна и гармонична.

— Вы это губами почувствовали?

— Всем телом. Разумом, сердцем и душой. Значит, вы хотите познакомиться с писателем, у которого масса дурных привычек, или вредных, как пишут в объявлениях, и скверным характером? Так вот, это я и есть. В точности такой, какой вам нужен.

— Я не сказала, что вы мне нужны.

— Но вы откликнулись на объявление в газете и пришли на свидание. Это уже о чем-то говорит.

— Только о моем любопытстве, — она пожала плечами. — И, похоже, я его удовлетворила. Надеюсь, вы понимаете, что мой приход вовсе не означает того, что я готова… готова на что-то большее.

— Я на это и не надеюсь, — живо отреагировал Алтухов.

— Интересно… Тогда зачем же… ничего не понимаю.

— В этом вопросе у меня вредных привычек нет, все нормально. А не надеюсь потому, что понимаю: вы прекрасны и знаете об этом, я — не очень, и тоже знаю об этом. Поэтому прошу лишь об одном: не уходите так скоро. Вы ведь собираетесь уйти, верно? Продлите мой праздник хотя бы еще на полчаса. — И он с усмешкой процитировал слова известной песенки: — «Я не прекрасен, может быть, наружно, зато душой красив наверняка».

Светлана задумалась. Подобная искренность вызывала доверие, но… Только доверие. И она не нашла ничего лучшего, как сказать:

— С дурными привычками и скверным характером — красив душой? Так не бывает.

— Именно так и бывает. Поверьте, люди, у которых нет вредных привычек, никогда не бывают прекраснодушными. К тому же… вы ведь сами решили встретиться именно с таким человеком.