Поручается уголовному розыску - Михаил Черненок

-- Первый раз из-за Мохова вы получили пятнадцать суток, сейчас можете заработать несколько лет.

Костырев исподлобья взглянул на Антона:

-- Пятнадцать суток я из-за себя получил. Не могу видеть, как пятеро здоровых мужиков лупят одного хиляка. Не вытерпел, заступился.

-- Что у вас произошло со Светланой Березовой? -- Антон решил показать свою осведомленность. -- Почему вы ей такое письмо прислали?

Костырев подался вперед, будто его неожиданно толкнули в спину.

-- Никаких писем я не слал, -- ответил хмуро и глубоко задышал, словно в кабинете не стало хватать воздуха.

-- Хотите очную ставку с Березовой? Или показать письмо? Надеюсь, узнаете свой почерк?

-- Зачем?! -- Костырев совсем чуть не задохнулся. -- Зачем Березову путаете?

-- Затем, что читал это письмо, а вы отрицаете...

-- Ну, и работка у вас... В интимное даже нос суете. Ну, написал письмо. Пожалел девчонку. Пусть ищет себе достойную пару. Я теперь уголовник, мне в тюрьме гнить.

-- Любит она вас, -- серьезно сказал Антон.

-- Это уж в следовательскую компетенцию не входит. Не путайте девчонку, не позорьте.

-- С кем Мохов был в "Космосе", когда вы там сидели последний раз со Светланой Березовой и Людой Сурковой?

-- Откуда мне знать.

-- В охранной сигнализации Мохов разбирается?

-- Не знаю.

-- Кто отключил сигнализацию?

-- Не знаю.

-- На райцентровской электростанции у Мохова друзья или знакомые есть?

-- Откуда мне знать всех его друзей и знакомых.

-- Вы курящий?

-- Нет. И никогда этой дрянью не занимался.

-- Почему пить последнее время стали?

-- Для интереса несколько раз попробовал.

-- Вам известно было, что Мохов обворовал магазин?

Костырев промолчал, будто не слышал вопроса. Лицо его стало непроницаемым. -- Не хотите говорить? Опять молчание.

-- Что можете еще добавить по делу?

-- Нечего мне добавлять. Сажайте в тюрьму.

Антон убрал со стола в портфель кепку и фотографию Гоги-Самолета, посмотрел на понуро опустившего голову Костырева и сказал:

-- С сегодняшнего дня вас переведут в следственный изолятор, как подозреваемого в преступлении.

Костырев пожал плечами.

Павел Мохов был противоположностью Костырева. Низенький, тщедушный, с широкой и плоской грудью, он, оправдывая свою воровскую кличку, и впрямь походил на клопа увеличенных размеров с непропорционально большой головой. Зачесанные назад давно немытые волосы доходили чуть ли не до плеч. С первой минуты допроса Мохов повел себя бывалым уголовником. На анкетные вопросы отвечал быстро, ничуть не смущаясь, глядя Антону в глаза.

Было похоже, что он подготовил хитрый ход, и допрос следовало вести осторожно. Нужен был какой-то необычный вопрос, чтобы спутать план Мохова, какая-то неожиданность. Закончив анкетную часть, Антон незаметно включил магнитофон и спросил:

-- Закурить у вас не найдется? Мохов опешил, но тут же нашелся:

-- Угостил бы, начальничек, только в кэпэзэ все изъяли. Сам знаешь здешние порядки -- чуть початая пачка "Северной Пальмиры" уплыла.

Антон сделал вид, что действительно ищет курево. Запустил руку в один карман, в другой и огорченно сказал:

-- Я "Северную Пальмиру" не курю. К ростовской "Нашей марке" привык.

Физиономия Мохова совсем расплылась в улыбке:

-- Денька на три раньше, угостил бы и "Нашей марочкой". Шикарные сигаретки, хоть и не Ленинградская фабрика выпущает.

Сердце Антона застучало, будто у заядлого рыболова-любителя, долго сидевшего над неподвижным поплавком и вдруг увидевшего резкую поклевку. Произошло то, что часто называют везением, -- Мохов "клюнул", как говорят, с ходу. Сейчас надо было дать ему возможность поглубже заглотить "крючок".

Антон, как будто уличая Мохова в неискренности, недоверчиво покосился:

-- Серьезно? Мохов осклабился:

-- Крест во все пузо.

-- Я не про то, что у вас была "Наша марка", -- опять схитрил Антон. --Я про то, что хорошие сигареты, хотя и ростовские. Других курильщиков угощаю -- плюются. Говорят, дрянь по сравнению с ленинградскими или московскими.

-- Не понимают сявки. Сигаретки -- люкс! На них же даже значок с качеством нарисован. Знакомый у меня есть. Ба-а-ашка человек, толк в куреве знает и кроме "Нашей марочки" ростовской ничего не признает,

-- Вы через него и достаете "Нашу марку"?

-- Не, в магазине беру.

Антон расхохотался как только мог. От смеха даже грудью на стол навалился.

-- Ты чего, начальник? -- удивился Мохов.

-- Уши развесил, слушаю тебя. А ты, оказывается, сочинитель. "В магазине беру". Вот даешь! В Новосибирской области днем с огнем этих сигарет не сыщешь. Мне их из Москвы присылают или из Томска. Специально об этом ребят знакомых прошу.

-- Так уж и специально... так уж и из Москвы... -- неуверенно проговорил Мохов. -- Слово даю, курил "Нашу марку"!

-- И в магазине покупал?

-- Не. Стрельнул полпачки у одного чувака.

-- У знакомого?

На какую-то секунду замешкался Мохов, чуть-чуть у него что-то не сорвалось с языка, но он вовремя спохватился, покрутил косматой головой и быстро ответил:

-- Не. На железнодорожном вокзале, у проезжего.

"Фокус не удался", -- расстроенно подумал Антон. Мохов разглядел, уловил подсечку и "выплюнул крючок". Попробуй найди теперь этого проезжего "чувака". Скоротечно порою следовательское везение, хотя каждый раз от него что-то остается, Мохов нервно сжал ладони. Отчего он вдруг начал нервничать? Почувствовал, что скользнул по лезвию, чуть не выдав поставщика "Нашей марки", или вспомнил оставленную в магазине сигаретную пачку?

Антон, чтобы не насторожить еще больше Мохова, на всякий случай, подражая Борису Медникову, когда тот очень хотел курить и ни у кого не мог стрельнуть сигаретку, тяжело вздохнул и, посерьезнев, сказал:

-- Покурили, хватит. Соловья баснями не кормят. Давайте толковать о деле. Как с магазином было?

Мохов удивленно вылупил глаза:

-- Чего-то не пойму, начальник. С каким магазином?

"Чудака решил разыгрывать? Хорошо. Долго не наиграешь. Пойдем с другого хода", -- усмехнулся про себя Антон.

-- Если с магазином непонятно, расскажите, каким образом в ваш чемодан попали краденые вещи.

-- А-а-а... Так бы сразу начинал. С вещичками и чемоданом, как в сказке: пришел, увидел, скарабчил, -- Мохов натянуто улыбнулся. -- Не мой это чемоданчик, гражданин начальник. Краденый он, вместе с вещичками.

-- Не первый раз с уголовным розыском объясняетесь. Говорите подробней, без наводящих вопросов. У кого? Когда? Где украли?

-- У проезжего, на главном новосибирском вокзале, в воскресенье, -- с наигранной лаконичностью отчеканил Мохов и добавил: -- Сявка какой-то из района подвернулся.

Ложь была грубой, старомодной. Нет, не на высоте умственные способности Мохова. Нервишки, к тому же, подводят. Соврал и сам не верит: глаза заюлили. Наверняка знает о магазине, иначе не стал бы примитивно добавлять: "Сявка какой-то из района подвернулся".

-- Так не пойдет, Мохов. Сказку для первоклашек сочиняете.

-- Чо я, Амундсен -- сказки сочинять? Антон усмехнулся:

-- Амундсен был выдающимся полярным исследователем, а фамилия знаменитого сказочника -- Андерсен. Умные, хорошие сказки сочинял, не то, что вы.

-- Мы университетов не кончали, -- на лице Мохова появилось выражение, похожее на обиду, но глаза забегали еще сильнее. -- Наше образование --четыре класса, пятый коридор.

-- Это не делает вам чести и, тем более, не дает права лгать уголовному розыску.

-- Не веришь? Хочешь, скажу, у кого увел? Антон поморщился:

-- Хватит сочинять. Как попали в магазин?

-- Чужое дело не клей, начальник. Не был я в магазинчике, -- шея Мохова вытянулась и тут же укоротилась, будто он хотел втянуть непомерно большую косматую голову в плечи. -- Моя профессия -- карманы. Чемоданчик прихватил, между делом, у Гоги-Самолета... -- И уставился на Антона, стараясь определить, какое произвел впечатление.

-- Когда?

-- В воскресенье утром, -- не задумываясь, ответил Мохов и ухмыльнулся. -- Без выходных работаю.

Предположение Антона, возникшее после допроса Костырева? подтвердилось: о смерти Гоги-Самолета Мохов не знает. Антон неторопливо достал фотоснимок, который показывал Костыреву, и подал его Мохову. Увидев, как у того отвисла губа, понял, что попал в точку. Мохов с тупым выражением лица долго разглядывал фотографию, потом растерянно уставился на Антона и, почти как Костырев, спросил:

-- Мертвый, чо ли?

-- В магазине, -- подтверждая, добавил Антон. -- Как вы умудрились на главном новосибирском вокзале в воскресенье утром украсть у него чемодан, если Самолета уже в живых не было?

-- Так, может, его после этого сфотографировали, -- наивно, без всякой надежды, сказал Мохов.

-- К вашему сожалению, нет, -- Антон нахмурился. -- В магазине обнаружены ваши отпечатки и пустая пачка "Нашей марки". Надеюсь, понимаете, что отрицать такие улики -- бессмысленное занятие. Только запутаете себя. Говорите все начистоту.