Пропажа осла - Джалил Мамедгулузаде

- Да будет проклят твой родитель, Худаяр-бек! Да будет проклята твоя мать, Худаяр-бек! Пусть угодит в ад твой отец, Худаяр-бек! Пусть твой дед явится на Страшный суд вместе с Омаром, Худаяр-бек!

Иззет ушла, и дальнейших ее проклятий не стало слышно. Дядя Мамед-Гасан тяжело вздохнул и, сев на палас, прислонился к стене. Досада взяла его, на лбу выступила испарина. Он снял шапку и, положив рядом на землю, стал жаловаться на свою судьбу.

- Благодарение и слава тебе, господи! Может ли человек вынести столько горестей, сколько ты наслал на меня! Непременно этот Езид, сын Езида должен был прийти и взять именно моего осла, чтобы вызвать у меня в доме такой переполох. В селе две тыщи ослов. Разве он не мог взять у кого-нибудь другого? Только у меня увидел! Аллахуакбар! Велик аллах! Не зря говорит жена, сущую правду говорит. Бедное животное отдыха не знает, сил набраться не сможет. Эх, гроша ломаного я не стою. И вовсе я не мужчина. Жена и та лучше меня. Конечно, она лучше. Попробовал бы Худаяр-бек попросить осла у Иззет. Так бы она и дала ему. А ведь женщина! Аллахуакбар! И в беду ж я попал. Не знаю, о бедности ли своей горевать, о жене и детях думать, или об осле печалиться... И не дать-то осла нельзя. Ну, как было не дать? Как после того жить в деревне? Худаяр-бек как-никак начальство... Придет средь бела дня и заявит ни с того ни с сего: с тебя столько-то штрафу, выкладывай! Как тогда быть? Нет, нельзя было отказать. Не понимаю, ей-богу, что тут еще жена вмешивается? А тот щенок как надрывается? Скажите, ради аллаха, вы что, вместе со мной в поте лица деньги зарабатывали? Отдал и ладно. Мой осел, я и отдал. Вам-то какое дело?.. А впрочем, говоря по справедливости., и они не виноваты. Ведь из-за меня убиваются. Верно говорит Иззет. Осел ни дня не отдыхает, сил набраться не может. Нет,. они ни в чем не виноваты...

Так размышлял про себя дядя Мамед-Гасан, когда со двора донесся громкий голос Иззет, отвлекший дядю Мамед-Гасана от его дум.

- И поделом, и поделом... - кричала Иззет со двора. - Увел осла, прекрасно сделал. Уведи, убей его! Так ему и надо, собаке! Молодец, Худаяр-бек! Спасибо тебе! Убей осла этой собаки! И этого ему будет мало!.. Ах, боже мой!

С этими словами Иззет вихрем ворвалась в саклю и набросилась на дядю Мамед-Гасана:

- Ну что? Доволен? Утешился теперь? Рожа проклятая! Знаешь, куда увел осла Худаяр-бек? В город увел, камни на нем таскать будут! Там чинят мост Гейдар-хана. От каждого села потребовали по одному ослу. А ведь в селении Данабаш: только твой осел известен, кроме твоего других не оказалось! Понял, в чем дело? Теперь можешь успокоиться!..

Выпалив все это, Иззет сняла чадру и швырнула на табурет. Дядя Мамед-Гасан быстро надел шапку и подошел к жене.

- То есть как это камни таскать? Кто это говорит?

- Кто может сказать? Жена самого Худаяр-бека. Я к ней ходила. Думала, может, Худаяр-бек еще не успел уехать в город и я смогу вернуть осла. А он давно уже уехал. Жена мне сама сказала. Я еще и не успела спросить, зачем Худаяр-бек взял осла в город, а она отчитала меня как следует. Что вы, говорит, не жалеете своей скотины? Разве вы не знаете, говорит, для чего Худаяр-бек взял осла в город? Взял, говорит, чтобы на нем камни на мост таскать. И наказала мне обязательно послать Ахмеда в город и вернуть осла.

Выслушав рассказ жены, дядя Мамед-Гасан направился к выходу.

- Тогда пойду и сейчас же пошлю Ахмеда в город. Надо найти его.

В этот момент послышался плач Ахмеда. Дядя Мамед-Гасан вышел и вскоре вернулся с Ахмедом. Сначала он успокоил сына, а потом сказал, что надо сбегать за Худаяр-беком и вернуть осла.

Мальчик подумал и ответил, что Худаяр-бек, наверное, теперь уже в городе.

- Ничего, - сказал дядя Мамед-Гасан, - если даже о" в городе, надо найти его и взять осла.

Перестав плакать, Ахмед поглядел на мать и вышел из сакли.

Под вечер дядя Мамед-Гасан сидел на околице у дороги и с грустью смотрел вдоль дороги, ведущей к городу.

Вдали показался мальчик лет семи, в белой шапочке, в синей бязевой рубахе и в белых штанах. Он гнал маленькое стадо ягнят с пастбища в село, подгоняя отстававших ягнят связанными в пучок прутьями.

Поравнявшись с дядей Мамед-Гасаном, мальчик остановился и с удивлением посмотрел на него. Потом сделал еще два шага к нему и спросил:

- Дядя Мамед-Гасан, зачем ты здесь в такую пору?

- Жду одного человека из города, - мягко ответил дядя Мамед-Гасан.

Мальчик заметил, что ягнята ушли далеко вперед, и, не продолжая расспросов, кинулся за стадом.

Вскоре перед дядей Мамед-Гасаном очутился мальчик лет двенадцати, одетый в лохмотья, и также спросил его, почему он сидит так поздно на дороге. Дядя Мамед-Гасан удовлетворил и его любопытство.

Когда удалился и этот мальчик, дядя Мамед-Гасан увидел стадо коров, направлявшееся в селение. Когда стадо подошло ближе, из-за коров показался мужчина лет тридцати пяти в черной чухе и белых штанах.

- Дядя Мамед-Гасан! - окликнул он. - Зачем ты сидишь здесь в такое время?

- Человека жду одного. Вот-вот должен появиться.

- Так он и без тебя придет... Или нужный человек?

- Да нет, Худаяр-бек взял моего осла в город. А мне надо на мельницу. Вот я и послал за ним мальчика. Пока что нет ни мальчика, ни осла.

Конечно, дядя Мамед-Гасан мог отделаться от любопытного кратким ответом и вовсе не распространяться об осле, но он нарочно сказал про осла.

Рассказ об осле он затеял для того, чтобы услышать от мужчины что-нибудь достоверное, проверить, знает ли и он о том, что Худаяр-бек взял осла на строительные работы или не знает.

Ответ мужчины пришелся как нельзя по сердцу дяде Мамед-Гасану. Он ответил, что Худаяр-бек не съест осла, зачем же было посылать еще мальчика в город?

Дяде Мамед-Гасану захотелось поглубже прощупать своего собеседника, и он решил рассказать ему все подробно.

- Сказать по правде, после того, как Худаяр-бек взял осла в город, я слышал, что... Хотя все это бабьи разговоры, не верится... Но поговаривали, будто с селения Данабаш потребовали в город одного осла, чтобы отправить его на мост Гейдар-хана таскать камни. Поэтому я немного забеспокоился. Мне надо погнать осла на мельницу, я и послал Ахмеда, чтобы он непременно привел осла. Вот и сижу дожидаюсь тут.

Мужчина слушал его со все возрастающим удивлением. Когда дядя Мамед-Гасан кончил рассказывать, мужчина рассмеялся.

- Да кто это наболтал тебе? Что значит камни таскать на мост? Ха-ха-ха! Это правда, что строят Гейдарханский мост, но не один же осел там нужен. Для постройки этого моста на Данабаш наложили сто рублей налога. Наврали тебе, дурака валяют. Вставай, пошли домой. Не теряй даром времени. Сейчас Худаяр-бек вернется и приведет осла. Вставай, идем.

Дядя Мамед-Гасан еще раз посмотрел в сторону города и со словами "о аллах!" встал и вместе с мужчиной направился в селение. Все улицы были запружены скотом. Сумерки сгущались.

- Скажи-ка, дядя Мамед-Гасан, кто это тебе говорил?

- А, неважно, ведь все равно вранье! Я сам хорошо знаю, что вранье. Не глупый же я! Не строят же мост с одним ослом!

Да и сказала-то об этом не кто-нибудь - жена Худаяр-бека.. Вранье, конечно. Сам знаю, что вранье...

- Ха-ха-ха... конечно так... - прервал его мужчина. - Да ты бы раньше мне сказал. Теперь все ясно. Знаешь, в чем дело, дядя Мамед-Гасан? Ты знаешь, я живу по соседству с Худаяр-беком. Уж кто-кто, а я-то знаю, зачем он сегодня уехал в город, У него там два дельца. Он же хочет жениться на Зейнаб.

- На какой Зейнаб?

- Да неужели не слышал? Вдову-то Кербалай-Гейдара ведь знаешь? Ну вот, он и хочет жениться на ней. Давно хочет. С того самого дня, как помер Кербалай-Гейдар. Да, Худаяр-бек, значит, хочет жениться на Зейнаб, а Зейнаб не идет за него, и жена Худаяр-бека не соглашается. Прошлой ночью у него в доме крик до небес поднялся. Наутро Худаяр-бек объявил жене, что едет в город разводиться с нею. И теперь, значит,, Худаяр-бек поехал в город либо заключить брак с Зейнаб, либо разводиться с женой. Нет, я вовсе не к тому говорю. Я хочу сказать, что жена Худаяр-бека сущая ведьма. Она нарочно сказала, что Худаяр-бек взял осла таскать на мост камни. Сказала так, чтобы ты не давал осла. Назло ему сказала ведьма... Верное слово!

Дядя Мамед-Гасан со своим собеседником дошли до перекрестка. Мужчина завернул направо.

Попрощавшись с ним и в душе благословив память его отца, дядя Мамед-Гасан зашагал к своему дому. Открыв дверь, он хотел войти, но в комнате было темно. Позвал жену, та не откликнулась. Позвала еще раз, опять нет ответа. Прикрыв дверь вернулся во двор и решил про себя, что жена заскучала одна и зашла к какой-нибудь соседке поболтать.

Пройдясь немного по двору, дядя Мамед-Гасан подошел к воротам. Дверь хлева была рядом, и он вдруг услышал всхлипывания, доносившиеся оттуда. Тогда он повернул к хлеву посмотреть, кто это там плачет. Открыв дверь, он явственно различил голос жены. Просунув голову в дверь, дядя Мамед-Гасан позвал: