Ханкерман. История татарского царства - Юрий Манов

Шапка на Касиме соболья, шуба поверх доспеха тоже на собольем меху, великий князь со своего плеча пожаловал. Наручи – чистое серебро, сделаны мастерами из самого Багдада, покрыты затейливым рисунком с чернением, что от злого глаза сбережет и от иных козней Шайтана. И лицом Касим пригож, разве что косой багровый шрам от сабельного удара, рассекшего ему щеку и верхнюю губу. Оттого зовут его Трегубом. Не беда, шрамы для татарина – знак воинской доблести.

– Кар-р-р! Кар-р-р!!! – раздалось над головами.

Молодой ворон кружил над всадниками, словно старался их лучше рассмотреть. Карача Усейн нарушил молчание:

– Ворон встречает – хороший знак. Ворон птица священная, связующая мир верхний и нижний. Оттого и живет ворон триста лет! Предки татар своих мертвых не хоронили, а в степи оставляли воронам на кормление. И чем быстрее вороны мертвое тело склюют, тем легче душа степняка в верхний мир попадет…

Касим карачу выслушал, только улыбнулся. Касим дядьку своего уважает, ведь тот ходил в походы еще с его отцом, великим ханом Мухаммедом по прозвищу Большой. Много воевал: в Крыму, в Булгаре, в Хаджи-Тархане, в степях Большой Орды. Под Белевым бился, под Казнью, под Нижним Городом и под Москов-градом. С братьями Касима царевичами Махмудом и Ягубом самого князя урусов Василь-хакана под Суздалем в полон брал! Дядька Усейн – великий воин из славного рода Кыпчак, а верит в приметы, в птиц разных…

Вороненок очертил последний круг над головой всадников и, выбрав на берегу сосну повыше, уселся на ее верхушке.

– Славное место, – сказал Усейн, глянув на берег, над которым расположилась птица. – Кажется, приехали? Это и есть Городец?

Касим посмотрел на остановившихся впереди дозорных, потом на заснеженный частокол с ветхими башнями, что виднелись на высоком берегу. Совсем безлюдным выглядел городок, есть ли там живые? Есть! Над частоколом поднимались белыми столбиками редкие дымы от очагов.

Конечно, войско Касима уже заметили с крепостной башни Городца, открылись ворота, выехали навстречу Касиму местные баскаки. Княжеская охрана насторожилась, но видно, что с мирными намерениями спешат к гостям встречающие.

Юный ворон не отводил внимательного взгляда от салтана. И баскаки местные перед Касимом на колени встали, едва с коней спрыгнули. Принялись что-то спешно объяснять, указывать на город, что стоит над Окой.

Остроглазый ворон глянул в указанном баскаками направлении и увидел, как спешит встречать дорого гостя уже сам ширинский князь со свитой. По лицу ясно – волнуется, понимает, что с прибытием кровного чингизида начнется новая жизнь. Какая? Время покажет.

И ворон чувствует: пришла в этот тихий уголок свежая сила, новое могущество, грядут времена поистине невиданные… Зарождается нечто грандиозное, то, что поменяет сам ход местной тихой истории… В Городец пожаловал новый хозяин!

Ожидая князя, внимательно осмотрел Касим свои новые земли. Да, глушь, но не все так плохо. Разглядел он по пути богатые заливные луга, в мордовском селении нашлись ценные меха и кадки, полные меда, а у рыбаков на берегу огромные связки (бобыки) сушеной рыбы. Да и купеческий караван прошел мимо по Оке, будет с кого брать пошлину.

– Ворон не зря то дерево выбрал, – промолвил Усейн, не отводя глаз от молодого ворона на сосне. – Будем в городок входить или на берегу пока встанем? Думаю, станом лучше.

Касим подумал и согласился, поднял руку и указал подъехавшим уланам на высокий берег, правее мыса, на котором виднелись ветхие стены старой крепости. А сам с верным дядькой и свитой остался на месте, чтобы принять дань уважения от ширинского князя.

Заржали лошади, заскрипели арбы и сани, сворачивая с реки к берегу. Застучали топоры, затрещали, валясь, березы, жалобно заблеяли назначенные к ужину бараны. Быстро поднялись юрты, запылали костры, зашипело на огне свежее мясо.

Молодой ворон с удивлением наблюдал, как на пустом берегу появилось целое стойбище. И хотя быстро темнело – улетать не спешил. Запах мяса дразнил голодного вороненка, он долго крепился, но не выдержал и слетел вниз, к самой большой юрте, к костру, к манящим запахам…

…Салтан Касим с большой серебряной чашей в руке сидел на кошме у костра в окружении ближних карачей. Он первый вороненка и заметил:

– Смотри, Усейн, запомнила тебя птица, – сказал он, смеясь и указывая на ворона рукой.

Карача обернулся и тоже хмыкнул:

– Похож на моего зятя Хасана, у него такой же длинный нос!

Разом захохотали сидевшие у костра татары, и громче всех – сам Хасан. Точно подмечено, нос у мурзы Хасана просто выдающийся, что клюв у ворона!

Усейн взял с большого блюда бараний хрящ и бросил птице. Вороненок, испугавшись, вспорхнул было, но тут же снова опустился на снег, осторожно подошел и клюнул мясо. Хорошая еда, вкусная. Под громкий смех татар поспешно подхватил хрящ и взлетел на свою сосну.

Поужинав, юный ворон решил здесь же и заночевать. Сообразил, когда двуногие перестанут жечь свои костры и уснут, у юрт найдется много вкусного.

Конечно, вороны не живут по триста лет, как гласят легенды. Но пусть в нашей сказочной истории ворон Хасан будет долгожителем – связующим звеном меж разными поколениями касимовских салтанов.

Глава 2. Касим – первый салтан

Документов с точной датой прибытия Касима в Мещеру не сохранилось, современные историки датируют факт основания нового государства 1452 годом методом исключений, но и эта дата остается обсуждаемой. В русских летописях указано, что «… зимой Якуб и Касим ходили с Иваном, сыном великаго князя Василия в погоню за Шемякою к Кекшеше и устью Волги». После этого похода Касим земли и получил?

Итак, примем за факт, что в середине XV в., предположительно в 1452 году, великий князь московский, внук Дмитрия Донского Василий II Темный пожаловал Городец Мещерский и земли вокруг него царевичу Касиму, сыну ордынского хана Улу-Мухаммеда. Пожаловал… Подарил? А может, уступил? Или откупился городком с землями?

Каким был на самом деле Касим, татарский царевич, пришедший основать новый татарский город и государство в мещерских дебрях? По внешности – безусловно, монголоид. Будучи сыном хана Большой (Золотой) Орды, он был чистокровным чингизидом, так что сразу предположим острые скулы и восточный разрез глаз. В некоторых источниках упоминается прозвище Касима – Трегуб. Редкое прозвище, возможно, появилось из-за заметного шрама на лице.

В ту пору Касим был молод. Даже если предположить, что его