Экстремальная зона - Сергей Зверев

— Вот молодежь пошла! — покачал головой Пересветов. — Ничего сами сделать не могут. Что ж ты так, Витюша?

С Витюши слетела вся его самоуверенность, и он выглядел беспомощным и жалким. Шутки шутками, а самостоятельно избавиться от коварного предмета жертва была не в состоянии. Тройник насквозь пронзил палец, и непонятно было, как его оттуда вынуть в походных условиях. За дело взялся один из более опытных рыбаков. В дело пошла аптечка. Шприц, новокаин, скальпель — и небольшая операция закончилась извлечением тройника, затем палец забинтовали. Далее жертва опустошила граненый стакан соракоградусной жидкости «для снятия стресса и болевого шока» и несколько успокоилась.

Рыбалка заняла часа два. Все возвратились к стоянке с разными результатами, но довольные. Уху из хариуса и ленка вызвался готовить Ломакин. Склонившись, он колдовал над казаном, добавляя в кипящее варево то пряность, то пучок зелени, поводя носом, как заправский повар.

— Ну что, сержант? — щелкнул пальцами Пе-ресветов. — Когда мы попробуем твой кулинарный шедевр? Не знаю, как остальные, но я уже порядочно проголодался.

— Скоро готова будет, — сказал, пробуя уху, Ломакин, — теперь накрываем крышкой и даем дойти еще немного.

В самом конце процесса, когда казан уже был снят с огня, Ломакин загасил в казане тлеющее с углями березовое полено, вытащив его через несколько минут.

— Уха получается вкуснее, — пояснил он.

— Сейчас увидим, — потер руки Дмитрий Степанович, — оценим твои таланты по достоинству. Если не понравится, я тебе не завидую, — ухмыльнулся он.

Все собрались около костра и стали с нетерпением поглядывать на кипящее варево, с трудом сдерживая обильное слюновыделение. Снять пробу, конечно же, вызвался губернатор. Взяв ложку, он зачерпнул подернутое тончайшей пленкой жира варево, подул и, причмокивая, закатил глаза к небу.

Все, а особенно Ломакин, следили за реакцией Пересветова.

— Ну, что скажете, Дмитрий Степанович?

— Годится, — прервал молчание губернатор, одобрительно кивнув.

Банкет начался.

— Ну что ж, господа, предлагаю первый тост за удачное начало нашего путешествия, — провозгласил губернатор, — и за то, чтобы его результаты полностью себя оправдали.

Зазвенели стеклянные емкости, и их содержимое отправилось в глотки. На стол был водружен казан с приготовленной Ломакиным ухой.

— Дивный запах, — потянул носом Пересветов.

Уха и вправду оказалась великолепной. Все ели и нахваливали блюдо и повара.

— Да, сержант, тебе не десантником надо быть. Давай я тебя у твоего начальства выпрошу и возьму к себе, — ухмыльнулся Пересветов, — будешь жить, как у Христа за пазухой.

Он обвел рукой вокруг, указывая на своих «сотрудников», которые явно не были обделены судьбою. Ломакин неловко пожал плечами, и тогда голос подал Батяня:

— Ничего, Дмитрий Степанович, ему и в войсках неплохо.

— Ах, майор, — шутливо погрозил пальцем Пересветов, — ты своего не упустишь. Лучшие бойцы и кулинары только у тебя!

— Иначе нельзя, — полушутя-полусерьезно ответил Лавров.

Гулянка продолжалась. Батяня наблюдал, как по мере принятия все новых доз спиртного личность губернатора предстает во всей своей красе. Тот брызгал слюною, матерился и разглагольствовал о своей значимости для региона в частности и страны в общем. Слушая его пьяные речи, можно было подумать, что господин Пересветов — одна из наиболее ценных фигур на политическом небосклоне страны.

— А я тебе говорю, майор, что губернатор — это царь, бог и воинский начальник на вверенной ему, то есть мне, территории! — кричал Пе-ресветов, наклоняясь к Батяне и размахивая вилкой. — Все здесь вокруг — мое! Что захочу, то и сделаю.

Он опрокинул очередную рюмку, и его лицо приобрело багровый цвет.

— Дорогой, я пойду прилягу, — наклонилась к губернаторскому уху Разумова.

— Что такое? — скривился Пересветов. — Компания не нравится?

— Нет, ну что ты, — устало улыбнулась Жанна, — просто я что-то совсем плохо себя чувствую.

— Это все от переизбытка кислорода, — заключил губернатор, — привыкли, понимаешь, сидеть в каменных джунглях, а как выбираются на природу, так плохо становится. Ладно, иди. Сама-то доберешься?

— Конечно, — стройная фигура Разумовой скользнула на фоне костра и направилась к катеру.

Тем временем пьянка превратилась в совсем уж малоприятное зрелище. Перепившая компания под предводительством господина Пересветова постепенно теряла чувство меры. Дикий хохот, обрывки песен, перемежавшиеся руганью, слышались далеко окрест.

— Майор, ты десантник или нет? — пьяно бормотал губернатор.

— Десантник, десантник. — Лаврову хотелось послать этого зажравшегося персонажа куда подальше, но приходилось сдерживаться.

— Ты мне сразу понравился… я десантников ува-уважаю, — икнул Дмитрий Степанович.

Смотреть на этот разгул уже не было никаких сил, и через некоторое время Батяня решил испариться. Видя, что представилась возможность исчезнуть по-английски, майор привстал и, сделав шаг назад, в темноту, двинулся к берегу, стараясь не привлекать к себе внимания.

Отойдя немного в сторону, он оглянулся. Огромный костер полыхал, освещая толстые ели, под которыми восседали участники пикника. В этом укромном месте дым не рассеивался ветром, а клубился вокруг. Густой пеленой он прикрывал лагерь и медленно поднимался вверх. Стволы елей, словно гигантские колонны, подпирали нависший дымчатый свод. Тени людей, причудливо изламываясь, метались в бликах, которые отбрасывал костер, а отдалявшиеся пьяные голоса казались чем-то инородным здесь, на берегу реки, в ночной тайге.

Глава 7

Окна огромного кабинета, обставленного с холодной офисной роскошью, выходили на одну из самых узнаваемых московских улиц. Вкус и, что немаловажно, материальные возможности хозяина здесь чувствовались во всем. Светлая, удачно подобранная мебель — кожаные диван, кресла, огромный серебристый телевизор на изящной стеклянной тумбе, картины в стильных рамах с видами старой Москвы — все это безупречно гармонировало с обоями, выполненными в виде каменной облицовки. Одним из главных атрибутов в кабинете было огромное кресло, напоминавшее трон во дворце какого-то средневекового монарха.

У окна возвышался стол в четверть аэродромного поля. На нем, кроме компьютера и сложной телефонной системы, стоял макет игровой зоны — будущего городка «с бухлом и казино», эдакого острова расслабухи посередине сибирской тайги.

Модель была выполнена из цветной пластмассы и выглядела весьма впечатляюще. При строительстве игорной зоны кроме подведения дорог планировалось осуществить эксклюзивные проекты и дизайнерские решения казино, гостиничных комплексов и ресторанов. По плану здесь должен был кататься монорельсовый трамвай, должны были возникнуть искусственные озера… Полюсами зоны станут два игорных комплекса — «Север» и «Юг», рядом разместится комплекс в виде двух башен, соединенных кольцевым переходом на уровне седьмого этажа.

Здания, явно не обделенные фантазией архитектора, создавали разновысотную картину. Река, водоемы, мостики делали местность еще более привлекательной. На проекте можно было рассмотреть какие-то дорожки, платные парковки, цветочные клумбы, группы деревьев, прихотливо разбросанные рукой дизайнера, — каждая деталь должна была улучшить место выколачивания денег из трудового населения. Гостиничный комплекс был в виде изогнутых, ступенчато поднимавшихся зданий от трех до двенадцати этажей. На противоположном берегу водоема размещались другие, не менее впечатляющие внешне сооружения. Центром всего ансамбля было здание в форме распустившегося цветка — административно-деловой центр в тридцать восемь этажей. Светомузыкальные фонтаны, каскады водопадов — короче говоря, архитекторы постарались на славу.

Лютый враг губернатора Пересветова, президент «ВСК-банка» Владимир Коренев, как обычно, в это время пребывал в своем кабинете на рабочем месте. Пожалуй, многие миллионы жителей Российской Федерации позавидовали бы такому рабочему месту. Действительно, жизнь господина Коренева во многих ее проявлениях была для большинства россиян вершиной мечтаний. Но Коренев вовсе не считал себя человеком, достигнувшим вершины и своих возможностей, а главное — желаний. У него, как он считал, все было впереди. Но для этого нужно работать, работать. И еще раз работать, как говаривал он сам, перефразируя известное изречение вождя революции.

Бог не обделил Коренева ни умом, ни работоспособностью. Все, чего достиг он, было результатом только собственных усилий. Он родился в семье, где родители не могли обеспечить сына ничем, кроме дешевой одежды и скудного питания. Оба — и мать, и папаша — любили крепко выпить. Володя же с юного возраста отличался серьезностью не по годам. Трезвое отношение к реальности подкреплялось в нем жаждой вырваться из той жизни, в которой проходили его ранние годы, он стремился к совершенно другим высотам.