Забытая комната - Линкольн Чайлд

– Его прежняя ассистентка ушла – готовилась стать матерью и решила полностью посвятить себя ребенку. – Она помолчала. – Любопытная тенденция у замужних женщин – они то и дело беременеют.

– Я и сам частенько об этом задумывался. – Логан откинулся на спинку стула. – А вы подходили для такой работы? Я имею в виду, с доктором Стрейчи. Он ведь как-никак занимался реляционными базами данных.

Миколос ответила не сразу.

– Не знаю, насколько хорошо вы знакомы с предметом. Они ведь намного мощнее и гибче неструктурированного файла или иерархических баз данных. Система управления базами данных самого Стрейчи, «Параллакс», была на момент появления настоящим открытием. Он – феноменальный кодировщик. Нет, правда. Начать с того, что язык, на котором он ее написал, «Си», очень компактный. Мало того, у него каждая строчка выполняла тройную функцию. И все-таки «Параллакс» был… ну, скажем так, продуктом своего времени. «Люкс» искал способ приспособить его для более широкого и менее требовательного рынка.

– И это означало вливание свежей крови.

– В наше время программы, за лицензии на которые большие корпорации заплатили когда-то сотни тысяч долларов, вовсе не обязательно отправлять на полку по мере старения. Их можно перепрофилировать для нужд компаний поменьше, которые заплатят не так много, но чьи потребности более ограничены. Однако, по сути, это все равно что выпустить программу в свободное плавание – следовательно, ее нужно защитить от взлома. Вот тут и приходит мой черед.

– А результат?

Она посмотрела на него.

– То есть?

– Ну, такой человек, как Стрейчи, чья карьера близится к концу, может обидеться или даже возмутиться – мол, как же так, труд всей его жизни перепрофилирует кто-то молодой, худой да голодный…

В разговоре возникла пауза, за время которой с Миколос случилась заметная перемена. Дружелюбная, открытая, даже игривая, молодая женщина заметно смутилась и даже отодвинулась от стола, как будто и от самого Логана.

– Можно на секундочку взять вас за руку? – спросил он.

Она удивленно нахмурилась.

– Если вы не против. Мне это помогает лучше почувствовать человека, с которым я разговариваю. Иногда даже получается понять что-то на более глубоком уровне, чем только через языковое общение.

Немного поколебавшись, Миколос протянула руку. Он бережно взял ее в свою, подержал…

– Я знаю. Знаю, что вы изо всех сил стараетесь справиться с пережитым. Один из возможных способов – притвориться, говорить и держаться беспечно, избегать этой темы. Это хороший защитный механизм. По крайней мере, на время помогает.

Ее глаза наполнились слезами. Логан отпустил руку. Миколос отвернулась, достала из коробки салфетку. Прошла минута. Она глубоко, прерывисто вдохнула и снова обратилась к нему:

– Я в порядке. Извините.

– Вам не за что извиняться. Вы пережили нечто ужасное.

– Просто… – Миколос не договорила, и Логан уже подумал, что она снова расплачется, но женщина собралась. – Уиллард был таким добрым, таким мягким… Любил свою работу. Любил «Люкс». И меня, думаю, тоже любил… в каком-то смысле.

– То есть ни обиды, ни возмущения… Он не видел в вас конкурента, нацелившегося на его место?

– Нет. Ничего подобного. Я немножко опасалась, что он может так подумать… поначалу – наверное, вполне естественная реакция. – Миколос шмыгнула носом и взяла еще одну салфетку. – Но он был по-настоящему заинтересован в том, чтобы перепрофилировать «Параллакс» для более широкого рынка. И, по-моему, чувствовал, что сделал уже достаточно. Совершил несколько прорывов в теории реляционной базы данных. Создал собственную и очень успешную СУРБД[5]. Более чем достаточно для одного человека. Да, он интересовался работой, старался усовершенствовать «Параллакс», но участвовал во всем этом уже не так активно.

– А в чем именно состояла работа?

Миколос ответила не сразу.

– Просто так не объяснишь, надо вдаваться в технические детали. Взять, к примеру, обфускацию…

– Вы уже упоминали этот термин. Что это такое?

– Подмножество реверсивного инжиниринга. Затрудняет анализ, понимание алгоритмов работы и модификацию при декомпиляции. «Люкс» получал деньги за «Параллакс», и, конечно, они не хотели его отдавать. Но вообще-то, по большей части я занималась рецензированием программы. И еще помогала ему отслеживать и документировать развитие его теорий.

– Другими словами, были Босуэллом при Джонсоне[6].

Миколос негромко рассмеялась, хотя глаза ее еще блестели от слез.

– Мы оба были его Босуэллом. Уиллард гордился своей работой. Гордился по-настоящему. Хотел, чтобы все было учтено, записано, зафиксировано. Он не для себя это делал – для будущего поколения. Или по крайней мере для тех, кого в «Люксе» можно таковым считать.

– Понятно. – Логан ненадолго задумался. – А как с другой работой, которую он начал несколько месяцев назад? Я имею в виду перестройку и перепроектирование Западного крыла.

По лицу Миколос как будто пробежала тень.

– Поначалу он вообще о ней не говорил. Во всяком случае, ничего плохого. С другой стороны, злословить, винить кого-то или что-то не в его характере. Но я видела, что он не очень доволен. В то время Уиллард больше всего хотел закончить свою работу, может быть, несколько сократить количество часов, чтобы иметь возможность чаще ходить под парусом. Однако потом его отношение стало меняться, появился интерес. Приходилось много заниматься архитектурным планированием и дизайном, и он получал от этого удовольствие.

– Насколько я понял, доктор Стрейчи тесно сотрудничал с фирмой, которая и построила когда-то это здание.

– Да. «Флад ассошиэйтс».

Логан вздохнул. Начиналось самое трудное.

– Еще один вопрос. Не могли бы вы рассказать о событиях, приведших к нападению на вас доктора Стрейчи?

Миколос молчала.

– Не спешите. Расскажите своими словами.

Она снова потянулась к коробке с салфетками.

– К этому шло постепенно, и я заметила не сразу. Началось, наверное, с раздражения – раньше он никогда не раздражался; добрейший был человек. За те два года, что я с ним работала, ни разу голос не повысил. Но в последнее время стал покрикивать – на секретарей, на обслуживающий персонал, однажды даже на меня. А еще иногда вел себя странно.

– В каком смысле странно?

– Махал руками перед лицом, как будто отталкивал что-то. Мычал, как делают дети, когда кто-то им не нравится или слишком долго говорит. А еще… еще постоянно бормотал.

– Я слышал, он вроде бы разговаривал с собой. Вы слышали, что он говорил?

– До последнего времени, может быть, пару дней, – что-то неразборчивое. Думаю, сам он этого не сознавал. А то, что я иногда слышала… ну, это по большей части вздор.