Золотая женщина - Татьяна Тронина

И она отдала бы все, чтобы он снова назвал ее любимой – как тогда, в далекой-далекой юности. Отдала бы все за один поцелуй…

Вика открыла шкаф, и на нее вывалился целый ворох одежды с еще не оторванными ярлычками.

– И где же это дурацкое платье… Куда его Нюра засунула?!

Она открыла другой шкаф, и на нее вывалилась очередная лавина одежды. С грохотом попадали на пол нераспечатанные коробки с обувью.

– Вика, я же сказал – вовсе необязательно тебе идти на этот вечер… – крикнул из соседней комнаты Андрей.

Вика ничего не ответила. Она рылась в ворохе одежды и злилась, злилась, злилась…

Она прекрасно помнила, как покупала каждую вещь, как нервничала, разговаривая с тупыми продавщицами, как уставала в примерочных, как изнывала в салоне авто, сидя рядом с потеющим Славиком, как иногда даже на своих двоих мчалась в следующий магазин – чтобы найти наконец то, без чего она жить не могла. Как Эмма вылавливала ее и тащила домой, как приходилось хитрить, чтобы в очередной раз сбежать от этой стервы с пучком, и прочие злоключения.

Вот, например, жемчужно-серый костюм для выхода… Вика очень долго его искала! Именно такой – чуть приталенного силуэта, со струящейся юбкой, узкими плечами и глубоким декольте. Нашла. И что? Он висит теперь в шкафу, ни разу не надетый.

А эта черная шелковая блузка от французского дома моды, а эти три кофточки от итальянского дизайнера – красная с белым, голубая и оранжевая. Гм, с оранжевой, пожалуй, перебор…

Тонны тряпок и туфелек, которые почему-то валяются без дела!

Почему так происходит?

– Нюра!!!

В гардеробную вбежала, запыхавшись, домработница.

– Виктория Пална, звали?

– Нюра, куда вы дели то платье?

– Какое?

– То, которое я купила последним! – сурово спросила Вика.

– Последним? Да вот же оно! – Нюра встала на цыпочки и, с трудом раздвинув вешалки с одеждой, вытащила на свет божий светло-зеленый сарафан с желтым палантином.

– Это не то! Мне нужно другое… Красное с коричневым!

Пыхтя, Нюра достала коричневую юбку и красный пиджак.

– Оно? – радостно спросила Нюра.

Вика едва не расплакалась. А потом вдруг увидела свое платье – оно висело в глубине гардеробной, за отдельным рядом черных брюк, коих было не менее сорока. Или даже больше. (Но черные брюки – вещь необходимая, одной парой, разумеется, не обойдешься!)

– Все, Нюра, идите. Спасибо.

Нюра вздохнула с явным облегчением и шустро засеменила к выходу.

– Нюра!

– А?..

– Нюра, вы забыли платье. Его надо погладить. Я же не могу пойти в мятом!

– А-а!..

Андрей, уже полностью готовый к выходу, в своем кабинете пытался играть на саксофоне. Перед ним на пюпитре лежал открытый на первых страницах самоучитель. По опыту он знал – жена собиралась не менее трех часов.

В углу стоял чугунный медведь, ее недавний подарок. У Андрея этот медведь вызывал оторопь каждый раз, стоило ему только взглянуть на это чугунное чудо, но ни слова упрека он жене не сказал. Наоборот, даже поблагодарил, натужно изобразив восхищение. Огорчать человека с суицидальными наклонностями – слишком жестоко. «Ничего, положу ее в больницу, выкину это чудовище… Мне ничего для жены не жалко, но сколько лишних трат! А если вспомнить, какие суммы она каждый день выбрасывает на одежду… И ведь не отнимать же у нее карточку!»

Вошла Вика.

– Ты готова? – спросил Андрей, мельком взглянув на жену.

– Да. Ну как? – Она покрутилась на месте.

– Превосходно.

– Да ты не рассмотрел толком…

Андрей произнес безапелляционно:

– Вика, я и так знаю, что ты у меня красавица… Да, кстати, раз уж ты решилась идти, то не вздумай болтать с мадам Чертковой. Та еще сплетница…

– Ты боишься, что я разболтаю ей какие-нибудь семейные тайны?

Андрей с преувеличенной веселостью воскликнул:

– Нет, ну что ты… Тем более что у нас нет никаких тайн! Дело в другом – у Черткова неприятности, я этим утром узнал, что налоговая на него наезжает, и все такое… А мадам Черткова непременно захочет на ком-нибудь отыграться!

– Налоговая? – испугалась Вика. – Но если она на него наезжает, то, значит, и на тебя…

– Брось, у Черткова еще кое-какие дела на стороне.

– Да? Значит, лично у тебя – все в порядке? – не могла успокоиться Вика.

– Супер. Если Чертков погорит, то не исключено – он продаст мне свою долю в нашем совместном бизнесе.

«Господи, Вовка, да я на тебя просто молиться должен! За то, что не стал меня слушать, выполнил свое обещание… И мне вроде как не в чем себя обвинить! Даже если дурак Чертков о чем-то пронюхает, я ему с чистой совестью скажу – я, брат, тебя защитить пытался, зла не желал!»

Андрей положил саксофон в футляр.

– Ладно, пошли…

– Ты что, и эту трубу с собой берешь? – удивленно спросила Вика. – Собираешься музицировать на вечере?

– Нет, музицировать на публике мне еще рано… Просто… Классная игрушка, да? Неохота с ней расставаться… Может, остановимся на обратном пути в каком-нибудь уединенном местечке, и я выдам пару нот – только для тебя…

Вика засмеялась и поцеловала мужа в висок:

– Ты такой милый… И что бы я без тебя делала?..

«Интересно, согласится ли она ехать в больницу? Вряд ли. Надо придумать какой-нибудь хитрый план. Да, точно, надо с Эммой завтра посоветоваться!»

За рулем, нестерпимо благоухая одеколоном, сидел Славик. «Видно, Эмма провела с ним разъяснительную беседу, – решила Вика. – Ну, и на том спасибо!»

Андрей сел рядом, положив между собой и Викой саксофон, лукаво подмигнул ей.

– Славик, погнали…

Вика улыбнулась мужу. Она вдруг представила себе следующую картинку – закат, река, на фоне розовеющего неба – Андрей, с саксофоном в руках, играет нечто пронзительное и нежное. И только для нее…

– Почему ты улыбаешься?

– Так… Слушай, а вдруг ты станешь знаменитым музыкантом? – пробормотала Вика.

– Перестань… Это всего лишь хобби. Знаменитых саксофонистов и без меня хватает.

– Ни одного не знаю.

– А Козлов, Бутман?.. Вообще, саксофон – это солирующий инструмент в джазе, блюзе…

Андрей принялся рассказывать о знаменитых саксофонистах, а также известных джазовых и блюзовых группах.

Вика внимательно его слушала – и так увлеклась, что забыла, куда и зачем едет. Опомнилась, когда Славик остановился перед подъездом элитной многоэтажки.

…Супруги Чертковы отличались старомодностью и консерватизмом. У них был пентхаус с видом на храм Христа Спасителя, оформленный изнутри а-ля королевский дворец: золото, антикварные люстры, обои из шелка, гипсовые купидоны и прочие изыски.