Перо фламинго - Монро Чарльз Керк

Не пытаясь узнать, кто пришел им на помощь, солдаты поспешили вернуться в форт.

XI. ВОЗВРАЩЕНИЕ РЕНЭ

Ренэ Дево в изнеможении бросил весла и опустился на дно лодки. Стрела, пущенная Читтой, вонзилась ему в пле­чо и причиняла мучительную боль. Словно сквозь сон со­знавал он, что они спасены и находятся среди друзей. Смут­но он чувствовал, как его осторожно подняли и понесли ку­да-то. Он потерял сознание, и обморок перешел в глубокий сон.

Когда он снова открыл глаза, легкий ветерок обвевал его лицо, и чья-то рука приглаживала ему волосы. При­поднявшись, он увидел Нэтлу, сестру Хас-се; она сидела подле него и обвевала его связкой душистых трав.

Когда он сделал попытку встать, она мягко удержала его и вышла. Через секунду она вернулась, а вслед за ней в хижину вошел Хас-се. Убедившись, что Ренэ чувствует себя гораздо лучше, он просиял от радости. От него Ренэ узнал, что индейцы, явившиеся на зов Хас-се, на минуту задержались, расспрашивая, кто преследователи и много ли их. Этой задержкой воспользовались Кат-ша и Читта. Быстро уплыли они вверх по течению, и невозможно было отыскать их в лабиринте каналов, пересекающих великие болота.

Счастливый случай помог мальчикам догнать друзей: у соплеменников Микко было мало съестных припасов, и они решили остановиться на два дня и пойти на охоту, что­бы пополнить запас провианта.

Благодаря лекарственным травам, которые Нэтла при­кладывала к его ране, Ренэ быстро поправлялся, к вечеру следующего дня он уже мог выйти на лужайку перед палат­кой вождя. Пылал большой костер, женщины жарили оле­нину, индюков, медвежьи окорока.

Хас-се подошел к своему другу и вложил ему в руку перо фламинго, которое срезано было накануне стрелой Читты.

– Та-ла-ло-ко, – сказал он, – я дарю тебе это перо, как залог дружбы. Пусть навсегда останется в памяти тво­ей этот день. Если когда-нибудь понадобятся тебе моя помощь, пришли это перо мне или одному из моих соплеменни­ков, и знай, что мы придем к тебе на помощь, хотя бы это стоило нам жизни. Храни перо, но не носи его в волосах: только вожди моего племени и сыновья вождей имеют пра­во вплетать его в волосы.

Взяв в руки поднесенный подарок, Ренэ с изумлением увидел, что к перу фламинго привязана тонкая золотая це­почка с золотой булавкой очень красивой работы. Эту бу­лавку Хас-се втыкал в волосы, а стрела Читты рассекла цепочку.

В ответ на вопросы Ренэ Хас-се объяснил, что укра­шения эти получены из далекой страны, где заходит солнце.

Золота там столько же, сколько песчинок на берегу ве­ликого соленого моря, и оттуда торговцы принесли цепь и булавку и продали его племени.

На восходе солнца индейцы тронулись в путь. Ренэ и Нэтла полулежали в каноэ, а на веслах сидели Хас-се и Я-чи-ла-не, Орел, муж Нэтлы. Поток, по которому они плы­ли, постепенно расширялся, и вскоре великие болота оста­лись позади. Каноэ скользили по широкой реке, берега ко­торой были покрыты пестрым ковром цветов. Индейцы на­зывали эту реку Уитлакучи, но впоследствии испанцы из­менили название на Сан-Хуанита. Теперь туземцы называют ее Суани.

В реке водилось много аллигаторов, и индейцы их убивали, чтобы добыть жир из суставов хвоста.

Через два дня племя прибыло в страну Алачуа, с кото­рым поддерживало дружеские отношения. И алачуа и пле­мя Микко говорили на одном наречии. Это была страна са­ванн, прорезанная чистыми ручьями, в которых водилось много рыбы. В рощах магнолий и дубов журчали обильные ключи. Люди жили здесь добродушные и миролюбивые, и они ласково встретили пришельцев с востока.

В тот же день племя выбрало место для стоянки в дубо­вой роще, где протекал прозрачный ручей. Здесь индей­цам предстояло прожить несколько месяцев. К закату солн­ца выросли десятки маленьких хижин и засверкали в вет­вях искры костров.

Вождь Микко поселил Ренэ Дево в своей хижине, и маль­чик спал вместе с Хас-се на ложе из медвежьих шкур. По­ка не затянулась его рана, он отдыхал и ни о чем не думал, словно не было у него никаких забот. По целым дням бол­тая с Хас-се и Нэтлой, он хорошо изучил индейский язык.

Сначала индейцы племени алачуа, никогда не видевшие белых, рассматривали его с любопытством, словно какую-то диковинку, но вскоре привыкли к нему и стали очень тепло относиться к другу Хас-се.

Через неделю Ренэ выздоровел и отдохнул. Теперь – решил он – настало время приступить к делу, которое при­вело его в эту страну. Явившись к вождю племени алачуа, он показал ему вещи, находившиеся в свертке, который он привез из форта Каролина. Были здесь ножи, топоры, зер­кальца, рыболовные крючки, но вождю эти самые обык­новенные вещи казались сокровищами, не имеющими цены.

Ренэ рассказал ему о том, что белые в форте Каролина попали в бедственное положение, так как во время пожара погибли все съестные припасы, заготовленные на зиму. У алачуа много зерна. Если вождь согласится послать в форт двенадцать каноэ, нагруженных маисом, он, Ренэ, отдает ему этот сверток и обещает от имени белого вождя, возглавляющего форт, еще двенадцать таких же свертков в уплату за каждое каноэ с провиантом. Но так как путь не безопасен, то пусть воины алачуа сопровождают эти ка­ноэ. Он обещает, что белые примут их радушно и не будут препятствовать возвращению их на родину.

Вождю предложение показалось заманчивым. Однако он долго размышлял и советовался со старшинами пле­мени, прежде чем дать согласие. Наконец, к великой радо­сти Ренэ, воины начали грузить маис в каноэ. Что касается конвойных, то их нетрудно было набрать. Всем молодым во­инам алачуа, не присутствовавшим на празднестве Зрело­го Маиса, хотелось побывать в форте белых людей и своими глазами увидеть огромные «гремящие луки», как называли индейцы пушки.

Спустя две недели со дня прибытия в страну Алачуа Ренэ собрался в обратный путь. С ним ехали пятьдесят воинов алачуа под предводительством мужа Нэтлы, Я-чи-ла-не, и друг его Хас-се, которого с большой неохотой отпускал Микко.

Ренэ подружился с приютившими его индейцами, и ему стало грустно, когда он прощался с Нэтлой, со стариком Микко, вождем племени алачуа, и со многими другими, ко­го вряд ли суждено было ему снова увидеть.

Маленький флот состоял из двадцати каноэ: двенадцать были нагружены зерном, в остальных восьми разместились воины. В ясное прохладное утро каноэ отчалили от берега; в первом сидели Ренэ, Хас-се, Я-чи-ла-не и молодой воин по имени Олика-тара (Медвежья Лапа). Индейцы обоих племен толпились на берегу, провожая отъезжающих. Раздавались возгласы:

– Прощай, Та-ла-ло-ко!

– Не забывай нас, Та-ла-ло-ко!

Ренэ прислушивался к возгласам и радовался, что ему посчастливилось завоевать любовь этих людей, которые всегда были добры к нему. Стоя в лодке, он размахивал шля­пой, пока они не скрылись за поворотом реки.

Первые дни путешествия пролетели без всяких приклю­чений. Но когда лодки выходили из лабиринта каналов, пересекающих болота, воины заметили следы, которые ука­зывали на то, что совсем недавно здесь прошел какой-то другой отряд, державший путь также на восток. Необхо­димо было выяснить, что это за отряд. Сначала следы его за­терялись, но затем их снова удалось найти. Два воина, по­сланные отыскивать источник пресной воды, случайно на­ткнулись на место недавней стоянки. По каким-то едва уловимым признакам они определили, что здесь побывал военный отряд семинолов, и, вернувшись, объявили об этом.

Услышав эту весть, Ренэ встревожился. Он был уверен, что Читта, вступив в ряды семинолов, сообщил новым сво­им друзьям о том, в каком бедственном положении нахо­дится гарнизон форта Каролина. Что, если семинолы этим воспользуются и нападут на форт?

Предположения Ренэ оказались правильными. Читта, смелый Кат-ша и отряд семинолов двинулись на форт Каролина и на один только день опередили воинов алачуа. Они задумали окружить форт, отрезать его от внешнего мира и перебить всех, кто осмелится выйти за крепостную стену; когда же осажденным будет грозить голодная смерть, семи­нолы легко справятся с измученным гарнизоном.