Расставаясь с прошлым - Даниэла Стил

Между тем лейтенант поклонился Саре и в расстроенных чувствах отошел в сторону. Сара и полковник Стокбридж вышли на улицу.

– Позвольте извиниться перед вами за лейтенанта Паркера, – сказал полковник. – Мне, право, очень жаль, что он надоедает вам. Впрочем, я его понимаю, хотя и не оправдываю, – лейтенант молод, а ваша красота совершенно заворожила его. Будь я лет на тридцать моложе, я бы, наверное, испытывал те же чувства. К счастью, у меня есть Амелия. Хоть она и далеко, но воспоминания о ней заставляют меня вести себя прилично.

Сара весело рассмеялась и, слегка покраснев, поблагодарила полковника за комплимент.

– Лейтенант не желает понять, что я не собираюсь больше выходить замуж, – пожаловалась она. – Я сказала ему об этом так ясно, как только позволяли приличия, но он, похоже, продолжает считать, будто я… кокетничаю с ним. А ведь я действительно решила никогда не…

– Надеюсь, что вы еще передумаете, – уверенно сказал полковник. – Если же нет, то, боюсь, с вашей стороны это будет ошибкой. Вы еще достаточно молоды, и отгораживаться глухой стеной от жизни, которая кипит вокруг вас, было бы просто непростительно. У вас впереди еще целая жизнь, и все предстоящие годы могут быть счастливыми – так зачем же добровольно отказываться от своего счастья? Зачем хоронить себя заживо?

Сара не стала возражать добросердечному полковнику, хотя и продолжала считать, что вряд ли изменит свое решение. Стремясь уйти от опасной темы, она заговорила о другом – о завтрашнем заседании штаба и об угрозе со стороны индейцев шауни и майами. Рассказывая об этом – а Сара то и дело задавала ему новые вопросы, – полковник так увлекся, что, когда они оказались у дверей дома Ребекки, ему было жаль с ней расставаться. Стокбриджу очень хотелось, чтобы его собственные дочери проявляли такой же горячий интерес к его работе, но увы – они были слишком поглощены своими семьями и светской жизнью Бостона, чтобы задуматься о том, что делает их отец среди дикарей и зачем он торчит в этом отдаленном гарнизоне. В отличие от них Сара гораздо больше интересовалась этими еще не обжитыми краями; она словно чувствовала, какие силы, какие фантастические возможности они в себе таят. Несмотря на некоторые трудности чисто практического характера, ее приезд в Дирфилд не доставил Саре ничего, кроме радости, и полковник почувствовал в ней родственную душу.

Прежде чем они расстались, Сара еще раз поблагодарила полковника Стокбриджа за прием в ее честь и за угощение: нежнейшую оленину с овощами и кореньями, приготовленную по индейскому рецепту. Полковник был так польщен и растроган, что, когда Сара робко намекнула, что хотела бы осмотреть окрестности, и попросила порекомендовать человека, который мог бы сопровождать ее в этой поездке, он с готовностью кивнул.

Когда Сара вошла в дом, она обнаружила, что Ребекка уже спала. Оба малыша тоже спали. В очаге дотлевали угли, и, хотя они давали кое-какое тепло, в комнате было довольно прохладно, поскольку целый день здесь не топили. Время было позднее, но Сара была слишком взволнована, чтобы ложиться спать. Подбросив дров, она раздула в очаге огонь, повесила на крюк закопченный медный чайник, а сама снова вышла, чтобы немного постоять на улице.

Стоя у крыльца, Сара размышляла о завтрашней поездке, о том, что рассказал ей полковник, и о свирепых индейцах, которых она видела днем. Она даже попыталась представить себе, как могли бы выглядеть индейцы в полной боевой раскраске, но вздрогнула от страха и постаралась выкинуть эти глупости из головы. Как хорошо, подумала Сара, что она никогда не видела их воочию и, бог даст, никогда не увидит.

К этому времени Сара уже могла с уверенностью сказать, что ей нравится эта часть Нового Света и нравятся люди, ее населяющие, – и белые, и краснокожие, однако она не испытывала ни малейшего желания отправиться на запад, где селились лишь самые отважные пионеры. Хорошо представляя себе, какая у них тяжелая и опасная жизнь, Сара понимала, что такое ей не по силам. Другое дело – Дирфилд. Здесь она готова была остаться хоть навсегда.

Размышляя обо всем этом, Сара незаметно для себя отошла довольно далеко от домика Ребекки. Вокруг было тихо, но Сара знала, что ей нечего бояться. Правда, большинство обитателей гарнизона уже спали, но перекличка часовых на стенах вселяла в нее спокойствие. Саре очень нравилось шагать по поскрипывающему снегу, вдыхать чистый морозный воздух и глядеть в небо, усыпанное яркими, как бриллианты, звездами. В эти минуты она как никогда остро ощущала себя частицей мироздания, крошечной пылинкой на ладони бога Кихтана, который взирал на нее тысячью глаз.

Под ногами Сары хрустнула какая-то веточка, и она опустила взгляд, чтобы посмотреть, что это такое. Когда Сара снова подняла голову, она вдруг увидела, что в трех шагах от нее молча стоит какой-то человек. Его брови были сурово сдвинуты, лицо напряжено, а глаза опасно поблескивали. Вся его поза свидетельствовала о готовности немедленно нападать или защищаться, и, хотя у него не было никакого оружия, Сара мгновенно поняла, что этот человек в состоянии справиться с ней и голыми руками – такими мощными были его плечи и шея.

Не сдержав испуганного восклицания, Сара попятилась назад, но запуталась в своей длинной юбке и чуть не упала. Этого человека она узнала с первого взгляда – перед ней был тот самый молодой вождь ирокезов, который произвел на нее такое сильное впечатление. Да что там впечатление – откровенно говоря, он напугал ее, а ведь в первый раз она видела его при свете дня, когда вокруг было полно солдат. Сейчас же была ночь, и рядом не было никого, кроме часовых на стенах, которые наблюдали за подступами к стенам форта, не замечая того, что творилось во внутреннем дворе.

Саре вдруг показалось, что сердце у нее сначала остановилось на несколько долгих секунд, а потом забилось так часто и сильно, что едва не выскакивало из груди. Индеец молча смотрел на нее, и она не знала, нападет он на нее или нет. Судя по его мрачному взгляду исподлобья, Сара вряд ли могла считать себя в совершенной безопасности.

Несколько ужасных мгновений, которые тянулись бесконечно медленно, они оба оставались неподвижными, и никто из них не произнес ни слова. Взгляд дикаря как будто парализовал Сару, но она не побежала бы от него, даже если бы ноги слушались ее. Индеец мог легко догнать ее и придушить. Или ударить ножом. Даже если бы ей удалось убежать от него, вернуться в хижину Сара все равно не могла – это означало бы подвергнуть страшной опасности жизни Ребекки и ее детей. Позвать на помощь она тоже не смела – она была уверена, что индеец нападет на нее прежде, чем она успеет открыть рот.

Таким образом, Саре не оставалось ничего иного, кроме как стоять неподвижно, хотя сказать это было гораздо проще, чем сделать. При каждом взгляде на его длинные, смазанные жиром волосы, в которые было вплетено длинное орлиное перо, по спине Сары пробегал холодок, и ей приходилось сдерживаться, чтобы не стучать зубами. Лицом индеец напоминал хищного ястреба, но, несмотря на некоторую резкость его черт, Сара не могла не отметить, что он, несомненно, красив.

Неожиданно индеец заговорил, и Сара снова вздрогнула от удивления и страха.

– Что тебе здесь нужно? – спросил он на чистейшем английском, хотя от Сары не укрылся какой-то легкий акцент, показавшийся ей смутно знакомым.

– Я… – Сара прилагала все силы, чтобы взять себя в руки и не показать ему своего страха, но ей это плохо удавалось. Тело ее было слишком напряжено, а язык от испуга словно прилип к гортани. – Я здесь в гостях у полковника Стокбриджа, – проговорила наконец Сара, от души надеясь, что имя начальника гарнизона образумит индейца. Дрожь страха продолжала сотрясать ее тело, но Сара надеялась, что в темноте это не бросится в глаза ее собеседнику.

– Зачем ты приехала? – спросил он таким тоном, словно появление Сары в Дирфилде каким-то образом нарушило его планы или рассердило, но Сара поняла, что он имеет в виду. Или думала, что понимает. Для индейца она была лишь еще одним завоевателем, еще одним чужаком в его стране – непрошеным гостем, которого едва терпят.

Потом она подумала, что его акцент напоминает французский. Должно быть, решила она, он не ирокез, а гурон и учил английский у кого-то из французских солдат или офицеров.

– Я приехала сюда из Англии, – сказала она негромко, но, к своему собственному удивлению, довольно спокойно. – Я приехала, чтобы начать здесь новую жизнь.

Только потом она сообразила, что индеец вряд ли сумеет понять ее. Ему должно было быть ясно только одно – что она приехала в Новый Свет вовсе не для того, чтобы какой-то краснокожий безжалостно прикончил ее под звездным небом на самой прекрасной земле, которую она когда-либо видела. Она не позволит ему сделать это, как не позволила забить себя до смерти собственному мужу.