Игрун - Константин Читатель

Смотря на горланящую по второму кругу Фросю, у меня постепенно складывалась вероятная картина происходящего.

— Хватит, — рубанув воздух рукой, батюшка чуть не силой заставил замолчать разошедшуюся женщину.

— Твое слово, — неприязненно взглянув на меня, сказал Митрофан.

— Был я у пещеры, говорил с Карлом, — народ стоящий вокруг негодующе зашумел.

— Говорил я с ним, — повышая голос, я хотел чтобы меня все слышали: — и узнал, кто из деревенских заставляет некроманта заниматься богопротивным делом, шантажируя выдачей городской страже!

Ошарашенные лица собравшихся сменялись недоверием к моим словам. Торопясь закончить, пока меня не заткнули, я продолжил: — Карлос покинул темные земли, не желая творить больше зла. Но придя в вашу деревню, он встретил еще большее зло! Угрожая и шантажируя, его заставили заниматься черным колдовством, а плоды его труда стали продавать втридорога на городском рынке, требуя все больше и больше зачарованного товара с все более сильными заклятьями!

Для того чтобы заклинание вышло сильным нужно было использовать редкие кристаллы душ. Некоторые из собравшихся на площади знали, что такие кристаллы можно было получить только убив разумное существо, а самые мощные добывались из тела человека. Другие видели в лавке торговки зачарованные вещи, появляющиеся неизвестно откуда. Но были и те, кто просто завидовал удачливой в торговых делах бабе. Взоры толпы постепенно перемешались с моей фигуры на Фросю.

— Клевета! — во все горло заорала пошедшая пятнами торговка: — Все клевета!

— Взываю Богов к Справедливости! — буквально припечатал всех находящихся вокруг громогласный рык отца Митрофана.

Вспышка ультрамаринового цвета очертила круг. Я, Фрося и Митрофан оказались внутри, ощущение чужого присутствия длилось мгновение. Яркое свечение угасло, я с удивлением уставился на торговку. Пышущая здоровьем женщина превратилась в старуху, потеряв лет пятьдесят своей жизни. Правая рука ее усохла и почернела. Спину согнуло, явив небольшой горб.

— Боги сказали свое слово! — в наступившей тишине слова батюшки прозвучали очень весомо: — Фросья изгоняется из деревни за клевету, из имущества остается только то, что надето на ней сейчас!

Народ потихоньку стал расходиться, обсуждая произошедшее. Митрофан стоял рядом со мной, посматривая то на спину шаркающей по дороге торговки, то на меня. Я не чувствовал никаких угрызений совести. Договор с Фросей я честно хотел исполнить, а случившееся в деревне было лишь защитной реакцией на ее действия.

— Боги открыли мне, что не все сказанное Фросей было ложью, — он негромко начал разговор: — Я потратил всю свою жизнь на борьбу со злом, и не отступлюсь от тебя, пока все не узнаю.

— Топор лишь инструмент, — меня потянуло на философию после всего произошедшего: — в руках разбойника он убивает беременную женщину, в руках плотника строит дом.

НПС продолжал молча стоять и сверлить меня взглядом.

— Легче показать, чем рассказать, — я сдался, решив приоткрыть карты.

Еще в пещере, когда я раз за разом чаровал деревянную палку и разряжал ее о серый булыжник, ко мне пришла в голову хорошая идея. Время на чарование предмета с ростом сноровки приходилось тратить все меньше и меньше. Я решил попробовать накладывать чары на мечи во время боя. В теории, после каждого удара у меня было несколько мгновений на то чтобы успеть зачаровать оружие.

После первой идеи, пришла и вторая. Булыжник еще не отошел от холода, как я жахнул по нему огнем. К сожалению никаких системных логов о нанесенном уроне я посмотреть не мог, но и на глаз было заметно, что камню досталось намного сильнее чем раньше. Прикидывая возможные комбинации, я составил себе целый список, который требовал проверки. Нанося по цели зачарованный урон в определенной последовательности, можно было добиться усиления собственных атак. Все требовало проверки.

Возможность представилась сегодня. За маленьким храмом оказалась утоптанная площадка, было заметно, что здесь часто тренируются. Я посмотрел новыми глазами на низкорослого колобка в сутане, приготовившегося отбивать мои мечи голыми руками.

— Давай, — видя мою нерешительность, поторопил Митрофан.

Первая связка вышла самой результативной. На первый меч я наложил «сила», на второй «ветер». Не ожидав от моего первого удара удвоенного урона, бывший монах чуть замешкался. Второй меч ускоренный «ветром» сумел достать его плечо. Проведенная контр-атака была молниеносной, я смог встать только через пять минут, отойдя от оглушения.

Посмотрев на пострадавшее плечо монаха, я не увидел крови сквозь разорванный рукав, и это меня порадовало.

— Царапина, — бросил противник, заметив мой взгляд.

Я решил комментировать накладываемые чары на мечи, чтобы ненароком не испортить отношения с будущим учителем. Хоть мой договор с Фросей и был расторгнут, проведенная контр-атака меня впечатлила и я возжелал уметь также.

— Холод и огонь, — пошел с козырей.

Я начал наносить неспешные удары, тратя основное время на чарование мечей. Перебрав все, что сумел придумать, я остановился и опустил учебные мечи.

— Как то так, — комментировать был излишним.

— Это колдовство, — батюшка не хотел просто так сдаваться.

— Ловить души я не умею и не хочу! — упертость НПС начинала раздражать: — Я взял все, что мне нужно, я воин а не колдун!

— Колдующий воин, — толи шутка толи нет, я замер, готовый сбежать из деревни.

Пересоздавать персонаж совсем не хотелось, а с божественным проклятьем много не наиграешь. Четверть часа назад мне наглядно продемонстрировали возможности местных богов.

— Ладно, — сказал батюшка: — вернешься к Рубелю и станешь его учеником. Если узнаю, что опять хитришь..

Недосказанность, она всегда пугает, человек сам додумывает то, чего больше всего боится.

— Уважаемый Митрофан, — я решил попытать счастья: — я хотел стать вашим учеником. Будьте моим учителем.

— Рожей не вышел быть моим учеником! — огрызнулся он.

— Вы не гоните сразу, скажите чем моя рожа не вышла, может подправить смогу, — угодливо согнув спину, уговаривать НПС мне еще не приходилось, чувствовал я себя при этом не очень.

— Вышел не вышел, — неожиданно засмеялся батюшка и более серьезным тоном перечислил требования: — Я в ученики беру только тех, у кого две профессии десятого ранга. Да не абы какие, а чтоб одна была на магической, а вторая на физической основе!

«— Вот тебе и монашек, — подумал я: — к такому и в правду хрен попадешь в ученики».

— Да, и вот еще что, — остановился на пороге черного хода в храм НПС: — Если скажешь Рубелю, что я тебя к нему отослал, …, то можешь ко мне больше не подходить, будь у тебя хоть пять профессий десятого ранга.

«— Точно, — вспомнил я: — они же раньше вместе воевали, друзья еще с тех времен и все такое..»

Войдя в калитку на двор старого воина, я услышал какой-то шум на заднем дворе. Завернув за угол, я не поверил своим глазам. Огромный, белобрысый, с двумя маленькими ножичками, игрок бил одиноко стоящий столб. Наставник сидел на своем любимом месте, облокотившись спиной к дому.

Поздоровавшись, я достал учебные мечи и прошел ко второму столбу. Раз за разом, я пытался повторить выученный удар. Система упорно игнорировала мои усилия, +20 оставалось не достижимым.

Обернувшись, я увидел спину, уходящего Рубеля. Спина его была необычно ссутулена. Заподозрив неладное я быстро его догнал. Калека не успел заскочить в дом, хоть и ускорился при моем приближении. Я ухватил его за плечо и заглядывая в глаза спросил: — Учитель, в чем дело, куда вы уходите?

— Я взял другого ученика, — так и не подняв на меня свой взор, сказал он со вздохом: — я могу учить только одного, и этот один к сожалению не ты.

Услышав в его последних словах соломинку, за которую можно ухватиться я спросил: — А что с новым учеником не так, и что мне делать?

— Ты уже почти закончил обучение, оставшееся формальность, — я не верил своим ушам: — самое сложное уже позади, оставалось выйти в поле и закрепить технику. От силы месяц, и ты получил бы десятый ранг.

— Так что не так с вашим учеником? — меня зациклило на парне, занявшем мое место. Мне нужна была подсказка, я чувствовал что выход есть.

— Мой новый ученик никогда не станет асассином, — печаль в голосе была неподдельна: — ты видел его габариты? Он с трудом сумел повторить простейший удар, потратив на это два дня. Я никогда не дождусь его десятого ранга.

— А если его не станет? — я стал предлагать варианты.

— Смерти в нашем мире нет, — безразличие в его голосе резало сердце: — он воскреснет уже на следующий день.

— Я не о смерти говорю, что если его вообще не станет, совсем? — у меня появилась идея.

— Если так, то я буду свободен, — крепкая рука схватила меня за локоть.