Art Deco (СИ) - "bitter_mango"

— Верно, — кивнул Мэттью. Сердцебиение все еще оглушало его, вибрировало в пальцах. Осторожно, чтобы не звякнули, он опустил приборы на тарелку. — Еще раз спасибо.

— Единственное, о чем я забыл вас предупредить: никаких гостей. Я не переношу чужаков.

— Разумеется! — Мэттью снова кивнул и вдруг вспомнил, зачем вообще искал Дэвида. — Простите, может быть, у вас найдется запасной ключ для меня? Чтобы не беспокоить ни вас, ни Марту.

— Конечно! — разулыбался Дэвид. Мэттью тут же снова отвел взгляд. — Я оставлю его на столике у двери. Отдыхайте, Мэттью, был рад вашей компании.

Проходя мимо, Дэвид коснулся его плеча, не то похлопав, не то погладив сквозь ткань потертого пиджака. Короткое прикосновение опалило, как пар от кипящего чайника. Мэттью вздрогнул, но не двинулся с места, пока за Дэвидом не закрылась дверь.

Комментарий к 4. День второй

*6 футов — примерно 182 см. Мэттью определяет на глаз и за точность не ручается.

========== 5. Уикенд ==========

Мэттью чувствовал себя совершенно обессиленным. Добравшись до комнаты, он некоторое время сидел в кресле, глядя на погруженный в густой сумрак город. Зажглись фонари, мерцали неоном вывески. Затянутое низкими тучами небо багровело над улицами, по которым продолжали сновать прохожие и автомобили. И только квартира словно замерла, погрузившись в тишину и оцепенение.

Выкурив сигарету, Мэттью медленно разделся, привел в порядок костюм и ботинки. Он двигался механически, как марионетка усталого кукловода. В голове было совершенно пусто. Усевшись за рабочий стол, Мэттью немного посидел над раскрытым дневником, покачивая в пальцах перо. Последняя запись сделана тридцатого сентября — около недели назад. Но и она была короткой и невразумительной. Как и предыдущая. Пара едва связанных предложений. Даже если в голове теснились мысли, на бумагу они не ложились. Словно застревая где-то по пути от мозга до кончика пера. Так случалось с ним все чаще в последнее время. Последние записи, подробные, занимавшие по нескольку страниц, были еще мартовскими.

«Первый рабочий день. Майкл невыносим. Бетти мечтает о театре. Дэвид…», — он замер, не зная, как выразить бурлящие в нем чувства. Они были очень конкретными и в то же время — зыбкими, ускользающими. Помедлив, Мэттью вывел рядом вопросительный знак и вдруг подумал, что он прекрасно дорисовывается до сердечка, какими в детстве украшала страницы Ева. Ева. Нужно написать ей письмо. Но сейчас Мэттью не чувствовал в себе сил на это.

Забросив дневник обратно в стол, он вытащил из кармана пиджака блокнот, пролистал. Ни строчки уже почти полгода. В груди вдруг поднялась горячая волна. Швырнув блокнот следом за дневником, Мэттью с шумом задвинул ящик и, на ходу стягивая белье, отправился в ванную.

Горячая вода действовала успокаивающе. Только погрузившись в ванну, Мэттью ощутил, как сильно сведены плечи. Все тело было жестким, одеревеневшим. Закрыв глаза, он позволил себе просто расслабиться, наблюдая, как мышцы наполняются теплом. В голове проплывали эпизоды прошедшего дня, отдельные фразы, образы, ощущения.

«Надеюсь, ты хотя бы закончил колледж».

«Я петь не умею».

«Значит, будешь быстро учиться!»

«Прежде он жил с сестрой».

Мэттью вздрогнул, словно вынырнув из сна, сел ровнее и потер лицо руками. Тело снова напряглось, по позвоночнику прополз холодок. В ванной было все, как обычно. В синеватом кафеле отражался свет лампы. Над водой поднимались завитки пара. Он не мог объяснить, откуда взялось это чувство тревоги, но оно отступало медленно, неохотно. Жаль, что сигареты остались в комнате.

Он снова откинулся на край ванны. Взгляд бесцельно блуждал по комнате и вдруг замер. Мэттью стало холодно. Внутренности смерзлись и рухнули куда-то вниз, чтобы разбиться о мраморный пол холла.

Из зеркала на него смотрел Дэвид.

Время замерло. Все растворилось в ужасе, который затопил Мэттью до самых кончиков пальцев, заполнил грудную клетку. Он не мог вздохнуть, не мог отвести взгляд, тело не подчинялось. Страх парализовал Мэттью. Такой огромный всепоглощающий страх должен был остаться в далеком детстве, когда он просыпался от кошмара и не мог пошевелиться, только слышал, как что-то темное и враждебное ходит вокруг его кровати.

«Может, я сплю?» — с надеждой подумал Мэттью. — «Это не по-настоящему. Я уснул в ванной».

Дэвид не сводил с него взгляд. Он поднял руку и приложил к стеклу. Мэттью видел его белую ладонь.

Сердце у него сжалось, живот скрутило. Вместе с тем, он вдруг понял, что может вдохнуть. Воздух царапал горло, но все же наполнял его легкие.

«Я сейчас закричу».

Но крика не было. Зато Мэттью рывком выскочил из ванны, заливая водой кафель. Поскользнулся на мокром полу, врезался плечом в косяк, не почувствовав боли. Только как быстро и сильно стучит сердце.

Не обернувшись ни разу, не взяв даже полотенца, он захлопнул за собой дверь и прижался к ней спиной. Его била крупная дрожь, внутри все тряслось, как от пронизывающего ветра. К горлу подкатила тошнота. В голове — ни одной связной мысли. «Не может быть», — была самой ясной из них.

Он стоял так довольно долго. Сердцебиение медленно унялось, осталась только дрожь. И теперь действительно от холода. Мэттью, путаясь в рукавах, натянул халат и закурил. Вокруг было тихо. Он вслушивался в безмолвие квартиры так напряженно, что даже шорох вспыхнувшей спички заставил его вздрогнуть.

Дверь в ванную оставалась заперта. Мэттью снова и снова бросал на нее тревожные взгляды, хватая ртом горьковатый дым.

Показалось. Ему показалось? Может быть, он просто задремал в ванной, от усталости и теплой воды? В детстве с ним часто происходило подобное — проснувшись, он ощущал парализующий ужас, видел и слышал темных существ, тени, шарящие по его комнате. Они садились ему на грудь или забирались на постель, а маленький Мэтти не мог даже закричать. Постепенно ужас отпускал, тени таяли, тело снова становилось послушным, только тяжелым и очень, очень уставшим. Но все это осталось в прошлом. Кажется, последний раз это случалось с ним лет в двенадцать.

Мэттью докурил сигарету и достал еще одну.

Всю ночь он то проваливался в дрему, то снова выныривал на поверхность. Ночник у постели был включен, и это тоже мешало как следует уснуть. Но остаться в полной темноте Мэттью готов не был.

К шести утра он признал тщетными попытки выспаться и встал. Голова была тяжелой, мысли — медленными и колючими, виски ломило, ныло ушибленное плечо. Солнце еще не встало, небо заволокли плотные серые тучи, обещая затяжной дождь. В комнате было темно. Одевшись, Мэттью немного постоял под дверью ванны. Внутри было совершенно тихо, но войти он не решился.

Он почти убедил себя в том, что ему все почудилось. Задремал, спутал сон с реальностью. Оставался только один аргумент против — заклеенные бумагой зеркала. Неужели это всего лишь случайное совпадение? Мэттью не верилось в такие случайности.

Теперь он жестоко раскаялся, что снял бумагу, ничего не спросив у Дэвида. Но как спросить у него теперь? «Почему я вижу вас в зеркале?»

Мэттью прошел в кухню, умылся над мойкой и сварил кофе. Без Марты тут было пусто и неуютно. Он поймал себя на том, что чувствует неловкость, копаясь в шкафчиках и заправляя тостер хлебом. Причем не перед Дэвидом — перед Мартой.

Если бы она была сегодня здесь, Мэттью спросил бы у нее о зеркалах. Что заставило Палмера их заклеить? Наверняка она знает хоть что-то.

Глядя на то, как серое небо над городом медленно выцветает до белизны, Мэттью выпил кофе и сгрыз один тост. Есть не хотелось совершенно. Сна тоже не было. Страх отступил, оставив после себя усталость и опустошение.

После завтрака Мэттью медленно вернулся в комнату. Подошел к двери в ванную, взялся за ручку. Прислушался. Внутри было тихо. Он так и не спустил воду. Оставил на полу разбросанное белье. В конце концов, ему нужно как-то ходить в туалет и бриться. Когда-нибудь ему придется войти. Так же медленно Мэттью отпустил ручку.