Star Wars: Эпизод III: Месть ситхов - Стовер Мэтью Вудринг

– Просто… столько всего… То, что он сделал… не только джедаям, всей Галактике…

– Анакин… – предостерегающе начал Кеноби.

– Не волнуйтесь. Я не сердит и не ищу мести. Я только… – он поднял меч. – Я только хочу все закончить.

– Предвкушение…

– …есть отвлечение. Я знаю. А еще я знаю, что надежда лжет, как и страх, – Анакин позволил себе улыбнуться, едва заметно. – А еще я знаю все слова, которые вы хотите мне сейчас сказать.

Несколько унылый поклон, который отвесил в знак признания Кеноби, не выражал любви и признания.

– Полагаю, когда-нибудь – в далеком будущем – я перестану учить тебя.

Губы Анакина растянулись еще шире. Скайуокер негромко хмыкнул:

– Насколько я помню, вы впервые признали это. Они остановились у дверей в генеральскую каюту: огромный овал полупрозрачного иридита, оправленный в золото. Анакин чуть было не загляделся на собственное почти-отражение, когда прощупывал помещение за дверью с помощью Великой силы.

– Я готов, учитель.

– Я знаю.

Они замерли на мгновение, плечом к плечу.

Анакин не смотрел на Кеноби, его взгляд был прикован к дверям, сквозь них, в поисках хотя бы намека на непонятное будущее.

Он не мог представить себя не на войне.

– Анакин, – голос Оби-Ван был мягким, а ладонь теплой. – Сейчас я бы не пожелал в напарники никакого другого джедая. Никого.

Анакин повернул голову и увидел в глазах Оби-Вана отражение чувств, которые учитель лишь изредка выпускал за все годы, проведенные вместе; и чистая безыскусная любовь, проснувшаяся в ответ, напоминала обещание от самой Великой силы.

– Я… а по-другому бывает, учитель?

– По-моему, – произнёс его бывший наставник, предвкушая собственные слова, – пора бы тебе привыкать называть меня по имени.

– Оби-Ван, – послушно сказал Анакин, – пошли за канцлером.

– Пора, – отозвался Кеноби. – Пошли.

Скрываясь в кабине турболифта, Дуку не переставал наблюдать за голографическими фигурками, которые осторожно спускались по изогнутым лестницам, ведущим с балкона центрального входа до основного уровня генеральской каюты. Корабль дрожал и подергивался от многочисленных торпедных атак. Свет вновь померк; стоит начать перекачивать энергию из систем жизнеобеспечения в контроль повреждений, первым страдает освещение.

– Мой господин, – озабочено сообщил по интеркому Гривус. – Повреждения все серьезнее. Тридцать процентов автоматических орудий вышло из строя. Вскоре мы потеряем способность к гиперпрыжку.

Граф здравомысляще кивнул своим мыслям, не отводя взгляда от полупрозрачных сизых призраков, которые подкрадывались к Палпатину.

– Отзовите все ударные отряды, генерал, и готовьте корабль к прыжку. Как только джедаи погибнут, я присоединюсь к вам на мостике.

– Как господин пожелает. Конец связи.

– Воистину так, мерзкая тварь, – сообщил граф Дуку выключенному и оглохшему интеркому. – Конец этой связи. Время вышло.

Он отшвырнул комлинк в сторону и не стал оглядываться, когда тот жалобно звякнул о палубу. Больше приборчик ему не понадобится. Пусть его уничтожат вместе с Гривусом и этими его омерзительные телохранителями и всем остальным кораблем, как только сам граф окажется в безопасности, схваченный в плен, подальше отсюда.

Он кивнул двум громоздким супердроидам, что стояли по обе стороны от него. Один открыл дверь лифта. Затем механические чудовища промаршировали, развернулись и заняли позицию за дверью каюты.

Дуку разгладил складки плаща из переливчатой армированной ткани и, сохраняя достоинство, вышел в полутемное фойе. В тусклом аварийном освещении двери, ведущие в генеральские апартаменты, все еще тлели там, где эти две деревенщины, возомнивших себя героями, поработали лазерными мечами. Сунуться в дыру – рискнуть опалить себе штаны. Дуку вздохнул, взмахнул рукой, и полупрозрачный остаток двери бесшумно отъехал в сторону.

У графа не было ни малейших намерений сражаться с джедаями, имея дыру в штанах.

Разумеется, представление будет абсолютно реальным, но он должен следовать некоторым условностям.

Анакин крадучись скользил вдоль ряда кресел у просторного стола посреди центральной комнаты генеральских апартаментов; Кеноби отражением двигался по другую сторону столешницы. Бесшумно расцветали и гасли вспышки за изогнутым транспаристилом в дальнем углу. Турболазеры, легкие пушки, миниатюрные сверхновые звезды, которые отмечали гибель целого корабля, – вот и все освещение.

На фоне картины космического разрушения черной тенью поднимался силуэт гигантского кресла.

Анакин перехватил взгляд Кеноби и кивнул на темную фигуру посреди комнаты. Оби-Ван ответил принятым в Ордене жестом – приближайся осторожно – и добавил сигнал: приготовься действовать.

Скайуокер надулся. Как будто ему требуются напоминания! После всех неприятностей с турбо-лифтами, тут могло быть все что угодно. Насколько им было известно, помещение могло быть битком набито дройдеками.

Включился свет.

Анакин замер на месте.

Темная фигура в кресле – канцлер Палпатин. И никаких дроидов не было вообще. И сердце чуть не выпрыгнуло из груди, но…

Палпатин выглядел плохо.

Казалось, Верховному канцлеру не меньше лет, чем Йоде. Угнетенный почтенным возрастом, измученный и больной, а хуже всего…

Анакин заметил то, что даже в страшном сне не предполагал увидеть, и открытие стерло из мыслей слова, а из легких – воздух.

Палпатин был напуган.

Анакин не знал, что сказать. Он и вообразить не мог, что следовало сказать. Ему оставалось лишь предполагать, что должны были сотворить с этим мужественным человеком Гривус и граф Дуку…

Его воображение взбудоражило кровь, затуманило сердце, а в ушах зарокотал гром. Гром Ааргонара. Гром Джабиима.

Гром кочевья тускенов.

Если Кеноби испытывал сходное потрясение, оно было невидимое. С обычной своей мрачноватой вежливостью магистр Ордена склонил голову.

– Канцлер, – приветствовал он Палпатина, словно встреча произошла совершенно случайно на площади возле Галактического сената.

А в ответ они получили торопливое:

– Анакин, сзади!

Скайуокер не оглянулся. Не было нужды. И дело было даже не в том, что на балконе клацнули подкованные сапоги и лязгнули намагниченные ступни механических ног; Великая сила собралась в Анакине и вокруг него, словно внезапно сжатые кулаки напуганного человека.

В изнанке мира он ощущал направление взгляда: Палпатин смотрел на источник страха, который клубился, словно теплый пар на морозном воздухе. Следом – холоднее, чем иней вокруг пасти минокки, – Анакина накрыла волна чужой силы, как будто в спину вонзили ледяной кинжал.

Забавно. После знакомства с Вентресс я всегда жду, что на Темной стороне будет жарко.

В груди словно повернули в замке ключ. Грохот в ушах растворился в кровавой дымке. Рукоять меча отыскала ладонь, рот растянулся, обнажая зубы в улыбке, украсившей бы крайт-дракона.

Вернулся дар речи.

– Это, – сообщил Анакин Палпатину и самому себе, – не проблема.

С балкона раздался приятный бас с приторными обертонами, резонирующий как пещерный рожок из дерева крийн.

Голос графа Дуку.

– Генерал Кеноби, Анакин Скайуокер, добрые господа…– добрые в самом широком смысле! – вы мои пленники…

Вот теперь у Анакина совсем не осталось никаких проблем.

Снизу должно было казаться, что Дуку нависает над джедаями.

Как все подлинные фарсы, предстоящий спектакль будет развиваться по законам безжалостной логики, а те основывались на абсурдном предположении, будто джедаи сумеют победить Дуку. Какая жалость, что его старый друг Мейс Винду не может присутствовать; граф не сомневался, что магистр с Харуун Кэла оценил бы представление.