Железный ворон - Джули Кагава

не остановился совсем. Он помнил о них. Король Забытых дал себе труд познакомиться с каждым своим подданным и, прикладывая волевое усилие, следил за тем, чтобы они не угасли. Оттого, что он был отчасти человеком, или оттого, что ему, как и его родителям, были присущи упрямство и своеволие, этого было достаточно. Пока что.

– Я не знаю, – мрачно отозвалась Никс. – Может, и так. Большинство Забытых покинули город вместе с Госпожой, когда она проснулась, но некоторые остались. Угасание всегда было медленным, неизбежным упадком – многие из нас в течение долгих лет то возвращаются к жизни, то угасают снова. Все же мне трудно поверить, что все они померкли так быстро и в одно и то же время. Пожалуйста. – Она сделала шаг к Киррану, продолжая умолять. – Теперь вы наш король. Госпожи больше нет, другие дворы не помогут. Мы можем полагаться только на вас. Вернетесь ли вы с нами в Фаэд?

– Да. – Кирран провел рукой по волосам. – Конечно.

– Подожди-подожди. – Я вскинул руку. – Что значит «с нами»? Это ты себя так величаешь или с тобой пришел кто-то еще?

Позади раздался громкий исполненный отчаяния вздох.

– Как это типично, – нараспев произнес презрительный голос, который мог принадлежать только одному существу во всей Небыли. – Я надеялся, что в мое отсутствие вы быстро примете решение и мы сможем приступить к работе. Но даже в крайних обстоятельствах, похоже, ничего нельзя предпринять без того, чтобы прежде не удариться в бесконечные обсуждения. Мне этого никогда не понять.

Кирран поморщился, а сам я с трудом подавил стон, и мы дружно обернулись.

– Ну, здравствуй, Пушистик, – сказал я, встретившись с парой прищуренных золотистых глаз, наблюдавших за нами из тени. – Значит, ты тоже здесь, да? Кто бы мог подумать! Ну, если ты решил показаться, значит, ситуация и правда серьезная.

Глаза моргнули, и на столбе ограды, где раньше ничего не было, прямо из воздуха материализовался большой серый кот.

– Едва ли тебе известно значение слова «серьезный», Плут, – встретившись со мной взглядом, возразил Грималкин, подергивая пушистым хвостом. – Даже если Небыль будет рушиться у нас под ногами, ты и тогда обратишь все в шутку.

– А ты как думал? Ведь это был бы мой последний шанс. Если мне придется смотреть смерти в лицо, так хоть посмеюсь над ней напоследок.

– Грималкин. – Кирран шагнул вперед. – Я так понимаю, ты пришел сюда с Никс?

Кот зевнул.

– Она искала тебя, – лениво ответил он. – А я, так уж случилось, знал, где ты находишься и куда направляешься. – Его взгляд скользнул ко мне. – Полагаю, это удача, что Плутишка Робин тоже здесь. Путешествие получится по крайней мере занимательным.

Я скрестил руки на груди.

– Как ты вообще узнал, где нас искать?

Грималкин моргнул.

– Я же кот, – отозвался он.

Что ж, такой ответ стоило предвидеть.

Грималкин фыркнул, махнул хвостом и, повернувшись, поглядел на нас через плечо.

– Ну что, мы покончили с пустой болтовней? – спросил он преувеличенно терпеливым тоном. – Ночь на исходе, а путь до Фаэда неблизкий. Если один из вас сможет открыть проход в Междумирье, давайте приступим. В случае, конечно, если перестанете беспрестанно трепаться.

Я ухмыльнулся.

– Мне нравится слушать звук собственного голоса, который относится к лучшим моим качествам.

– Полагаю, что ты, возможно, путаешь качество с количеством. В любом случае, мы теряем время. Что, к слову сказать, ты тоже отлично умеешь делать.

– Нет уж, Пушистик, извини! Кто из нас теряет время, сидя здесь и препираясь со мной?

Говоря это, я почувствовал на себе пристальный взгляд Никс, этой Забытой фейри, которая ни имени моего не знала, ни вообще хоть что-то обо мне. То было страшное потрясение, ведь все вокруг были в курсе, кто я такой. Даже люди в мире смертных слышали о Плутишке Робине или Паке – благодаря одному известному стихоплету. Никс, вероятно, считала меня шутом, и в этом не было ничего необычного; большинство людей придерживалось того же мнения. Потому что я хотел, чтобы они именно так и думали.

– Вот уж поистине пустая трата времени. – Кот поджал хвост и взглянул на Киррана, который, казалось, совсем нас не слушал. Он стоял со скрещенными на груди руками, и в его будто затянутых тенями глазах отражалось беспокойство. – Пошли, что ли, Король Забытых? Ты ведь знаешь дорогу в Междумирье, да?

– Да. – Встряхнувшись, Кирран повернулся и окинул взглядом ярмарочную площадь. – Завеса тонка вон там, у домика смеха, – пояснил он, быстрым жестом указывая направление. – Оттуда мы сможем попасть в Междумирье.

– Мы следуем за вами, Ваше Величество. – Никс натянула на голову капюшон, скрыв волосы и усыпанное звездами-веснушками лицо. – Ведите.

Пока мы шагали через гоблинский базар, никто нас не беспокоил, хотя мы и поймали на себе несколько испуганных, настороженных или откровенно враждебных взглядов окружающих. На кого именно они реагировали – на Короля Забытых, Величайшего Шутника или на загадочную фейри рядом с нами, – я не знал. Может, на всех троих. Но толпа словно таяла перед нами, пока мы не оказались у дверей домика смеха, представляющих собой растянутый в ухмылке рот огромной головы клоуна.

Я скривился и посмотрел на Киррана.

– Вот здорово. Ничто так не кричит о веселье, как попадание в пасть безумного клоуна-убийцы. Готов поспорить, что из-за этой штуки многим детям потом снятся кошмары.

– Не я выбираю место, где Завеса истончается, – ответил Король Забытых. Никс с неприкрытым изумлением глазела на двери. – Завеса постоянно меняется. Попасть в Междумирье сложно, потому что входы доступны очень недолгое время. С другой стороны, почти всегда можно найти дорогу внутрь, если готов искать. Или ждать.

– И пропустить чудеса, которые подстерегают нас в пасти смерти? – Усмехнувшись, я широким жестом указал на разверстые губы входа: – После вас, принц.

Мы прошли через клоунский рот, который, сузившись, превратился в одну из тех гигантских труб, что медленно вращались бы, будь здесь проведено электричество. Выйдя из трубы, мы зашагали через лабиринт темных, извилистых коридоров, которые тонули бы в кромешной тьме, если бы Кирран не освещал путь огненным шаром фейри. Покачивающийся голубоватый шар лил свой жутковатый свет на наклонные стены, украшенные головами клоунов, фарфоровыми куклами и прочими вещами, от которых становилось не по себе.

Рядом со мной бесшумно передвигалась Никс, ее грация многократно превосходила врожденную элегантность, присущую всем представителям ее вида. Но глаза под капюшоном были широко раскрыты и смотрели на все со смесью благоговения и полной растерянности. Когда мы свернули за угол и наткнулись на прятавшегося в нише клоуна-манекена, она подпрыгнула, и в ее руках как по