Московский лабиринт - Олег Кулагин

— Алан! — вскрикнула я, склоняясь над его лицом. Бесполезно. Глаза оставались тусклыми и незрячими, словно два куска стекла. Я ударила его по щекам, потом налила холодного пива в высокий стакан и плеснула в лицо.

Он слабо заморгал.

— Алан! Очнись!

— Где… мы? — спросил, едва ворочая языком.

Ну наконец!

— Алан! Мы в ловушке! Кто-то узнал о нашей встрече!

— Кто? — непонимающе выдавил он. И начал медленно стаскивать с себя вирт-перчатки.

Нельзя было дожидаться окончательного прояснения его мозгов. По логике событий, вот-вот должна появиться группа захвата. Счет — на секунды. Я закинула его руку себе на плечо и выдернула-таки американца из кресла. Стоять он вроде мог, а вот идти — не очень. Ноги заплетались, словно у пьяного. Кое-как я доволокла его до дверей и оглянулась на Федора. Тот все ещё без сознания. Придется оставить. Двоих я не дотащу до машины.

Я вставила кредитную карточку Анапа в кодирующее устройство. Замок сработал, и мы выбрались из комнаты. В вестибюльчике пока было пусто. Может, повезет проскочить?

Не повезло.

Дверь, что вела из бара, отъехала в сторону и пропустила в вестибюльчик того самого дежурившего на входе «железобетонного» охранника. Потом металлическая плита встала на место.

— Неужели вашему другу не понравилось? У вас ещё масса оплаченного времени, — улыбнулся охранник, поигрывая шокером.

Впрочем, улыбка была слегка напряженная. Он действительно один? На СОК это не похоже.

«Железобетонный» не спеша шагнул ко мне. Сейчас он был даже без шлема. Ну да. Чего бояться какой-то девчонки и её накачанного компьютерной «дурью» спутника. Оружия-то у нас нет. Он сам отобрал его ещё на входе.

Не отпуская американца, я извлекла из-под своей легонькой курточки небольшую вещицу. Глаза охранника округлились. Керамический пистолет — удобная штука. Ни грамма металла. Ни один сканер его не обнаружит. Единственный недостаток — цена. В аккурат два восьмисотых мерседеса. Когда Алан вручал мне пистолет, очень просил не потерять.

Пальцы охранника метнулась к подмышечной кобуре.

Неправильный выбор, мальчик!..

Он упал и зарычал от боли, левой рукой зажимая рану чуть выше наколенника. Его правая рука — уже не действует. Первым выстрелом я попала в налокотник. Минут десять контузии — обеспечено.

Удерживая охранника на прицеле, я прислонила Алана к стене. Ласково предупредила «железобетонного»:

— Видишь, какие большие дырки умеет делать эта игрушка? Дернешься — следующая будет у тебя в голове.

Отобрала у него «стечкин» и шокер и, поигрывая пистолетом, вежливо спросила:

— Мальчик, где же твои друзья?

— Когда надо, друзья рядом, — ответили откуда-то из-за моей спины. Рывком обернулась. Нет, я не испугалась. Я могла бы узнать этот голос среди тысяч голосов.

В дверях служебного хода — коренастая, будто из камня высеченная фигура. Седой ежик волос. Морщины у век собрались в такую родную паутинку. И оттуда, из глубины — внимательные зрачки…

Михалыч. Мой Михалыч. Старик.

— Здравствуй, Таня.

— Здравствуй…

Это он, конечно, он! Живой и здоровый. Броситься к нему, обнять… Но что-то останавливало. Что-то в его глазах… Какое-то отчуждение между нами.

— Почему ты привела этих людей, Таня? — спросил он очень спокойно.

— Они — друзья.

— Неправда. Это неправда.

Знакомой пружинистой походкой Старик шагнул к осевшему на пол американцу, и я вскинула пистолет:

— Не смей!

Я будто кожей чувствовала исходившую от Старика опасность. Он — чужой! Совсем чужой.

— Ты ведь не выстрелишь в меня, Таня, — краешками губ улыбнулся Михалыч и сделал еще один шаг.

— Убей его! — глухо забормотал Алан. — Убей! Помнишь, я говорил тебе про того, кто всех предал? Это — он!

— Ложь, — покачал головой Старик.

— И та история с трибуналом, — продолжал американец, пытаясь отползти от Михалыча, — все было задумано, чтобы одурачить. Инсценировать побег по дороге в Питер. И продолжить игру. Поэтому я так спешил, Таня. Я знал, что он может раньше нас выйти на физиков…

— Он лжет, — вздохнул Старик. — Никакой инсценировки. Мне действительно удалось бежать.

— Убей его, Таня! Убей! — повторил Алан. — Не слушай. Он умеет заговаривать зубы! Они не допустят, чтобы мой доклад ушёл в Вашингтон… Спецоперация. Меня ликвидируют, а всё спишут на Подполье!

Михалыч насмешливо покачал головой. Совсем как прежний… Мой Михалыч. Если бы тогда, в ночном Курске, ты не подобрал избитую до беспамятства тощую девчонку с простреленными ногами, не пришлось бы сейчас удерживать на курке дрожащий палец… Всё окончилось бы намного раньше. Скорее всего, в ту самую ночь. Два месяца провалялась, и тебе удалось-таки меня выходить…

Но это где-то там, в прежней жизни. Палец на спусковом крючке деревенеет. «Ты должна его убить» — неумолчным гудением отзывается внутри каждая фраза Алана. «Должна, должна …»

Я и сама знаю, что должна. Я знаю, что Михалыч — враг… Вот только откуда я знаю? Откуда подкатывающий к горлу комок страха и ненависти?

Мой это страх… или страх скорчившегося на полу Алана? «Убей!» Кто говорит? Нет, не американец… Я знаю этот голос. Отец… Мой отец в окровавленной рубашке стонет, зажимая рану, и просит об одном: «Убей его! Убей!» И тогда я спускаю курок. Пистолет вздрагивает, но выстрелов я уже не слышу.

Бабочки… Миллионы бабочек… Пестрые разноцветные крылышки… Словно ласковые, необжигающие языки пламени… Так легко падать в это пламя… Так спокойно…

Глава 5

— Таня!..

Тяжело поднимать веки…

— Таня!..

Михалыч склонился надо мной. На лице — тревога.

Я пробормотала:

— Со мной все в порядке…

Но главное, что все порядке с ним. Я чуть приподнялась и разглядела за спиной Старика, на пороге «рума» номер четыре, неподвижное тело Федора. Компьютерная дурь сказалась на помощнике Алана слабее. Ему удалось не только самостоятельно добраться до дверей, но и извлечь непослушными пальцами керамический пистолет.

Сколько же я провалялась в «отключке»? Наверно, всего несколько мгновений. Красная лужа рядом с головой Федора была еще маленькая, но с каждой секундой она расползалась… Я всадила в него не меньше половины обоймы.

— Прости меня, Михалыч…

Старик чуть улыбнулся:

— Не за что… Дай-ка сюда эту погремушку… — Осторожно высвободил «стечкин» охранника из моей левой руки. С удовольствием бы ему помогла, но задеревеневшие пальцы еще не очень слушались. Я заметила, что рукоятка моего «керамика» уже торчит из кармана Михалыча. Всё правильно. Хотя чужого страха и ненависти внутри я больше не чувствовала, оружие лучше убрать от меня подальше. До полного прояснения мозгов.

Я взглянула на охранника и прикусила губу. Кое-что я успела-таки натворить. Казавшийся таким крепким, парень «вырубился» от потери крови.

— Михалыч! Его надо перевязать.

Старик кивнул и подошёл к охраннику. Осторожно тронул его щеку:

— Игорёк, ты как?

Почему Старик медлит? В кафе обязательно должен быть медицинский комплект. А кровь можно остановить обыкновенным жгутом…

Чёрт, совсем забыла!

— Где американец? — попыталась встать. Не смогла, голова закружилась, в висках запульсировало. Я прислонилась спиной к стене, осторожно повернулась и наконец-то увидела Алана.

Алан молча корчился и выгибался на полу у дверей, пытаясь достать рукоятку электронного замка. Он все ещё не владел своим телом и был беспомощнее младенца… Во мне шевельнулось странное чувство жалости, смешанной с отвращением.

Михалыч вскинул «стечкин». Короткая очередь ушла в обивку вестибюля. Только одна пуля угодила в затылок Алана. Но даже этой одной было более чем достаточно.

— Зачем? — вскрикнула я.

— Так надо, Таня…

Я отвернулась. Наверное, он знает то, чего не знаю я…

От грохота выстрелов пришел в себя охранник. Моргнул, зашевелился, тихо позвал:

— Михалыч…

Что-то ещё сказал — я не разобрала. В ушах у меня звенело. «Стечкин-М» — это не изящная вещица из керамики. Никаких встроенных глушителей не предусмотрено. Если бы не надёжная звукоизоляция «Глубины», в кафе уже поднялся бы переполох.

Впрочем, на пульте админа все прекрасно слышно и видно. Раз до сих пор не объявили тревогу, значит, у Старика там свой человек. И если бы американец дотянулся до замка, вряд ли это ему бы помогло — наверняка электронные замки на всех дверях блокированы с центрального пульта.

— Михалыч… — снова позвал охранник.

Голос был такой слабый. И всё из-за меня…

— Потерпи, Игорек, — отозвался Старик и сунул «стечкин» под мышку. Зачем-то достал из нагрудного кармана мой «керамик» и тщательно вытер рукоять. Я заметила, что на Старике прозрачные пластиковые перчатки. Но почему он так спокоен? Нельзя медлить. Иначе парень точно загнется…