Рыцарский турнир - Морган Райс

"А что, если он ошибается?" – раздался вопрос.

Кендрик обернулся и наткнулся на злобный взгляд Нейтена.

"Что, если где-то дальше след появляется снова?" – добавил тот.

Колдо нахмурился.

"Конечно, он где-то появляется", – ответил он резко. "Но какое это имеет значение, если он никуда не ведёт? Он разорван – это всё, что нам нужно. С этого места я ничего больше не вижу. Или ты другого мнения?"

Нейтен скривился, отвернулся и пошёл прочь, явно не найдя, что ответить.

"Приготовьте метёлки!" – скомандовал Колдо и вернулся к лошади.

Его люди бросились действовать: каждый достал из-под седла по широкой и плоской метёлке на длинной ручке и прикрепил её на спину своего скакуна. Метёлки были гибкими и махали в разные стороны, придавая песку под собой естественный нетронутый вид и уничтожая любые следы. Кендрик искренне восхищался этим хитрым приспособлением.

"У нас ещё есть шанс вернуться на Перевал до темноты", – сказал Колдо, разворачиваясь и оценивая расстояние.

"Хорошо бы", – отозвался Нейтен, появившись рядом с Кендриком. "Иначе нам придётся провести долгую ночь в пустыне, и всё – из-за тебя".

Кендрик скорчил злобную гримасу, утомлённый его нападками.

"Что ты ко мне привязался?" – спросил он.

Нейтен тоже нахмурился, готовый к противостоянию.

"Наши жизни были идеальны, – процедил он, – пока не явились вы".

"Ты говоришь так, будто я разрушил ваш драгоценный Перевал", – бросил Кендрик.

"Похоже, что ты разрушил все места, где побывал раньше", – парировал Нейтен.

"Тебе стоит поучиться уважению", – ответил Кендрик. "И гостеприимству. Двум священным добродетелям. Как бы противен ты мне ни был, я бы принял тебя, чужака, у себя дома. И даже дрался бы за тебя".

Нейтен фыркнул.

"Значит, мы с тобой совсем не похожи", – сказал он. "Я бы никогда не стал за тебя драться, а будь моя воля, не пустил бы тебя в наше…"

Внезапно его прервал вопль, от которого у Кендрика волосы на загривке встали дыбом.

А потом воцарился хаос.

Прежде чем Кендрик успел понять, что происходит, он услышал человеческий стон и увидел краем глаза, как что-то тёмное и мохнатое свалилось с неба и вцепилось одному из воинов в глотку.

Кендрик обернулся, когда почувствовал движение у себя за спиной.

"ДРЕВЕСНЫЕ ПРИЛИПАЛЫ!" – прокричал кто-то.

Кендрик посмотрел вверх и в ужасе увидел, что в густых ветвях дерева было сияли десятки пар жёлтых глаз. Стая мелких, похожих на ленивцев чудовищ с чёрным мехом, длинными когтями и клыками, показалась из ветвей. Они по одному прыгали на людей, рассекая воздух своими сверкающими, острыми, как кинжалы, когтями.

Кендрик потянулся к мечу, но слишком поздно. Раньше, чем он успел среагировать древесный монстр с выпущенными когтями замахнулся ему в лицо. Ничто не могло его остановить.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Бокбу висел на кресте, к которому имперские солдаты пригвоздили его много дней назад, – последний из своего племени, выживший в кровавой резне и всё ещё каким-то чудом, вопреки своей воле, цеплявшийся за жизнь. Он перестал чувствовать боль, она пропала уже давно. Он больше не реагировал на судороги в ладонях, не замечал жажду и солнечные ожоги на коже. Всё это осталось позади, а впереди была смерть. Единственное, что он по-прежнему чувствовал – это невыносимую скорбь по своему народу, по всем погибшим на его глазах во время их набега на Волусию. Он безумно хотел снова быть с ними и проклинал богов за то, что те до сих пор сохраняли ему жизнь.

Но в последнее время Бокбу был слишком истощен, чтобы тратить силы на проклятия. В нём ни осталось ничего живого. Он всем своим существом молился богам, чтобы те разрешили ему покинуть этот мир, но они по непонятной причине ему отказывали. Дни напролёт имперцы подвергали его всем возможным пыткам, прежде чем наконец распять на кресте, но даже после этого, как бы ему ни хотелось, умереть не получалось. Он то приходил в сознание, то погружался в бред и видел своих предков в облаке света. Он надеялся, что они примут его к себе и не мог дождаться этого момента.

Бокбу открыл глаза, не зная, сколько времени он пробредил, и обнаружил, что всё ещё жив. На него тут же во всей полноте обрушилась суровая реальность, в которой его тело окончательно онемело, он не чувствовал ни рук, ни ног, а под ним лежали сваленные в кучи трупы знакомых и дорогих ему людей. Когда же закончится этот ад? Он бы всё на свете отдал за быструю и лёгкую смерть.

"Снимите его", – раздался голос имперского надзирателя, и на секунду Бокбу испытал что-то вроде радости, надеясь, что его молитвы были наконец услышаны.

Мир покачнулся у него перед глазами, он почувствовал, как опускается крест и как его тело принимают на плечи несколько солдат. Они небрежно бросили его на землю с высоты нескольких футов, и, к удивлению Бокбу, он почувствовал резкую боль в спине. Он и не думал, что ещё состоянии то-то чувствовать.

Бокбу посмотрел вверх и зажмурился от солнца, как вдруг на его лицо набежала тень. Он открыл глаза и увидел над собой свирепого имперского надзирателя, с торчащими к верху рогами и звериным оскалом. Тот занёс над Бокбу кувшин и стал лить ледяную воду ему на лицо.

Бокбу показалось, что он тонет. Вода затекала ему в ноздри, заполняла всё вокруг, а он, под насмешки стоявших вокруг имперских солдат, кашлял и хватал ртом воздух.

Бокбу ощутил воду на губах и облизал их, пытаясь напиться, отчаянно стараясь сделать глоток, но поток уже прекратился, и это добавило пытке ещё больше жестокости.

Бокбу пару раз моргнул и посмотрел надзирателю в лицо, недоумевая, что ему могло от него понадобится и с чего ему заботиться о продлении его жизни. Зачем он дал ему воду? Несомненно, чтобы продолжить пытки.

"Где твои друзья?" – спросил надзиратель, нагнувшись к Бокбу так близко, что тот почувствовал его смрадное дыхание.

Бокбу растерянно заморгал.

"Какие друзья?" – попытался спросить он, но в горле слишком пересохло и он не смог выговорить слова.

"Те, что из-за моря", – уточнил имперец. "Белой расы. Те, что причалили к вашей деревне, а затем сбежали. Куда они пошли?"

У Бокбу от попыток понять, о чём речь, раскалывалась голова – он соображал очень медленно после стольких дней молчаливых мучений. Постепенно он начал вспоминать. До резни была женщина, её звали… Гвендолин. Да. Её народ…

Подробности начали проявляться в его памяти. Они ушли в Великую Пустошь на поиски Второго Кольца… чтобы привести подмогу. Скорее всего, пустыня забрала и их тоже.

Бокбу поднял взгляд на искажённое злобой лицо и надзирателя и понял, чего тот добивался, зачем держал его в живых, зачем пытал его. Имперцам было недостаточно того, что они истребили весь его народ. Они хотели уничтожить Гвендолин с её народом в придачу.

Бокбу ощутил в себе прилив решимости. Если ему не удалось спасти свой народ, он должен был хотя бы спасти Гвендолин.

Он с трудом откашлялся, прочищая горло, и заговорил.

"Она уплыла обратно за море", – уверенно солгал он.

Надзиратель усмехнулся, глядя сверху вниз, взял длинный кинжал с изогнутым концом и вонзил его Бокбу между рёбер.

Бокбу завопил, когда кинжал проворачиваясь вонзался всё глубже. Он чувствовал, что лезвие разрывает всё у него внутри.

"Из тебя плохо лжец", – сказал надзиратель. "Мы нашли остатки их сожжённых кораблей. Как бы она смогла снова выйти в море?"

Боку визжал, кровь лилась у него изо рта, но он твёрдо решил молчать.

"Я спрошу тебя ещё раз", – повторил имперец. "Куда она пошла? Где они прячутся? Её соплеменников нет среди мертвецов, и мы уже обыскали твою деревню и все окрестные пещеры. Их нигде нет. Скажи мне, где они, и я убью тебя быстро".

Боль Боку была невообразимой, но он сцепил зубы и тряс головой, глотая текущие по щекам слёзы, не намеренный выдавать Гвендолин. Невероятным усилием ему удалось плюнуть, и он удовлетворённо смотрел, как кровь из его рта брызнула надзирателю в глаза.

Разъярённый надзиратель обеими руками схватился за свой кинжал-отвёртку, вытащил её и Бокбу из бока и с размаху вонзил ему в грудь. Муки Бокбу стали ещё ужасней, а имперец со всей силы давил на рукоять и проворачивал лезвие вглубь. Бокбу чувствовал, как крошатся под натиском его кости, и боль стала такой, что даже он не смог её вынести. Он готов был на всё, лишь бы это прекратить. На всё что угодно.

"Прошу тебя!", – простонал Бокбу.

"Говори!" – ответил надзиратель.

"Пустыня…" – вырвалось у Бокбу помимо его воли. "Великая Пустошь. Клянусь тебе! Клянусь!"

Бокбу рыдал от стыда за то, что выдал друзей. Он больше всего на свете хотел их защитить, но боль была такой невыносимой, что что он потерял над собой контроль и не смог мыслить ясно.

Наконец, имперец прекратил пытку и удовлетворённо ухмыльнулся.

"И я тебя верю", – сказал он. "Но, вынужден огорчить – тебя это всё равно не спасёт".

Несколько имперских солдат встали вокруг него, вытащили кинжалы, и Бокбу почувствовал, как множество лезвий одновременно впиваются в его тело и наполняют болью каждую клетку.