Пионерские были - Лев Николаевич Подвойский

— Делу время, потехе час. Владимир Ильич очень любил шутку. Он умел смеяться, как никто. Но мы, близкие ему люди, не знали другого человека, обладающего таким же гигантским трудолюбием. А знаете ли вы, юные товарищи, что больше всего любил делать Ленин?..

Кржижановский, опираясь руками на кафедру, лукаво посмотрел в зал и, не дожидаясь оттуда реплики, ответил сам на вопрос:

— Ленин любил мечтать. Да, мечтать. Очень любил мечтать. И не только мечтать, но и осуществлять свои мечты. В двадцатом году, когда в нашей стране были разруха, холод, голод, еще шла гражданская война, Владимир Ильич поручил мне собрать лучших ученых и инженеров и составить план электрификации России. Это была очень смелая мечта. Английский писатель, автор фантастических романов, Уэллс не верил в возможность ее осуществления и назвал Ленина «кремлевским мечтателем». Недруги большевиков называли план ГОЭЛРО не планом электрификации, а планом электрофикции. А большевики этот план Ленина выполнили…

Так говорил Кржижановский.

Пионеры слушали его внимательно. Глеб Максимилианович заговорил о пятилетке. В зале стояла тишина.

Конечно, первый пятилетний план по нынешним масштабам может показаться скромным, но тогда… Тогда это было грандиозно. И многим казалось невероятным.

Ведь наша страна по выпуску промышленной продукции занимала одно из последних мест в Европе. У нас ездили на телегах, в Европе и Америке — на автомобилях. У нас пахали еще сохой, а за границей — на тракторах. За школьными партами у нас в стране сидела только половина детей. Половина ребят не училась совсем или бросала ходить в школу с первых классов. Страна начинала строить социализм в трудных условиях. Капиталисты угрожали нам войной. В деревне кулаки поджигали колхозное добро, убивали селькоров и колхозных активистов.

И вот нашу отсталую страну в короткий срок большевики решили превратить в передовое государство высокой техники и культуры.

«Догнать и перегнать», — призывали коммунисты народ.

— Давайте отправимся путешествовать в будущее, — предложил Кржижановский пионерам и, как в чудесную сказку, перенес нас в Советскую страну к концу пятилетки. — Там, где была Запорожская Сечь, поднимется плотина Днепрогэса. В бывшем захолустном городе Царицыне заработает тракторный завод. Безводные степи Казахстана прорежет железная дорога Турксиб. По Беломорскому каналу пойдут суда. На востоке новые гиганты металлургии — Магнитогорский и Кузнецкий комбинаты — будут давать чугуна и стали больше, чем прежде вся Россия. Раньше Москву называли ситцевой, к концу пятилетки ее будут звать Москвой металлической.

О колхозах в деревне, о новых школах, об отечественных автомобилях и самолетах, о радио в каждом доме говорил Кржижановский в докладе. Он получил много записок с вопросами.

— Мне хватило бы отвечать на них до утра, — пошутил докладчик. — Но не бойтесь — не буду. Отвечу только на один вопрос. Один юный товарищ боится, что, когда он станет взрослым, все главное будет построено и на его долю мало что останется. Не волнуйтесь, юный товарищ, до коммунизма надо выполнить не одну пятилетку. И чем дальше, тем интереснее будут задачи. Признаюсь, я бы очень хотел поменяться с вами годами…

На пионерском слете был принят наказ, который обязывал каждого из нас быть верным помощником партии и комсомола. Мы стали не только слушателями рассказов о пятилетке, но и активными ее участниками.

Ученый-большевик, друг и соратник В. И. Ленина — Г. М. Кржижановский.

Много, много лет спустя во Дворце культуры завода «Серп и молот» мы смотрели кинохронику начала 30-х годов. Кадры показывали поход подшефного пионерского отряда в цехи завода.

На экране по тревоге из дворов выбежали пионеры. На ходу построились в ряды. Вошли в проходную и ручейками растеклись по заводским корпусам. Они пришли на завод по тревоге, потому что их родители не выполнили план второго года пятилетки.

«Отчего ты не ударник, отец?» — спрашивал большеголовый парень с веснушками у пожилого литейщика.

«Мне стыдно, что твое имя на черной доске!» — обратилась девочка к смущенному папаше.

Пионеры просили родителей работать по-ударному. Они собирали от них рационализаторские предложения, украшали цветами помещения, в обеденный перерыв выступали с пионерской самодеятельностью.

Прошла первая, за ней вторая пятилетка. Страна стала краше, богаче.

Если до первой пятилетки на нашем заводе «Серп и молот» выпускали простое железо, гвозди и болты, то к середине 30-х годов из нашей стали изготовлялись уже самолеты «АНТ-25», на которых Чкалов и Громов впервые в мире перелетели через Северный полюс в Америку.

И в Нью-Йорке,

И в Париже,

И на полюсе, и ближе —

Он повсюду побывал,

Наш прославленный металл,—

пели тогда заводские пионеры.

После войны я снова вернулся на свой завод и поселился в одном доме с Г. М. Кржижановским. Ему было уже лет восемьдесят. Он поседел, но остался таким же подвижным и полным энергии.

Всякий раз, когда мы заходили к нему, он увлекал нас своим любимым путешествием в будущее. Однажды в гости к ученому приехали пионеры из села Царевщина под Куйбышевом. В этом селе на Волге пятнадцатилетний гимназист Кржижановский начинал свою революционную работу. Пионеры привезли своему земляку альбом с видами Куйбышевской области после пуска Волжской ГЭС.

— Хорошо преобразовались наши места. Замечательно! — воскликнул Кржижановский.

— Глеб Максимилианович, а что нам останется преобразовывать? — спросила девочка с двумя косичками.

Кржижановский быстро вскинул голову, прищурился, как бы вглядываясь во что-то, потом улыбнулся и вдруг, посмотрев на меня, спросил:

— Помните, такой же вопрос задали мне на пионерском слете? Нуте-ка, сколько лет тому назад? Ага, двадцать семь!

Ученый встал, погладил белую головку девочки и, пройдясь по кабинету, остановился под большим портретом Ленина.

— Планы великих работ были и будут всегда, — сказал он. — Помню, только кончилась гражданская война, а империалисты уже стали готовиться к новой войне против нас. И вот Владимир Ильич спросил меня: «Какой план больших работ большевики могут предложить на мировой конференции вместо расходов на войны?»

Мы долго говорили с ним, внимательно обсуждая свои мысли, и вот в 1922 году на Всемирной конференции в Генуе, куда впервые пригласили большевиков, по поручению Ленина Чичерин предложил проект постройки дорожной магистрали Лондон — Москва — Пекин. Буржуазия не согласилась тогда принять мирное предложение большевиков.

Но настанет время, — продолжал Кржижановский, обращаясь к девочке, — когда и ты и твои товарищи будут ее строить. А сколько еще непочатых дел ожидает вас! — говорил