Скорбный день. Часть 1 (СИ) - Ольга Грибова

 − Браво, браво, − демон остановился рядом с книгой Судного дня и наклонился ее рассмотреть.

 − Как вы здесь появились? – нахмурилась Ева.

 − Не иначе как чудом, − курфюрст издевался и, судя по ухмылке, получал удовольствие. – Я потрясен. Похоже, ваша команда чего-то да стоит.

 − А я говорил, что эти ребята еще себя проявят.

 Ева, разинув рот, наблюдала за тем, как из воздуха материализовался Мамон. В вышитом камзоле он походил на французского придворного, если не на самого короля-солнце Людовика XIV.

 − Ох, перестань, − отмахнулся Андрас. – Тебе за эти слова щедро заплатили.

   Мамон смахнул с рукава несуществующую пылинку, будто слова Андраса материализовались и запачкали его наряд.

   Ева переводила взгляд с одного брата на другого. Между курфюрстами, несмотря на родственные связи, не было особой любви. Но сейчас в их глазах читалась откровенная ненависть.

  Разгореться конфликту помещало прибытие Самаэля. В отличие от Андраса он был скуп на похвалы. Оценив книгу с шестью печатями, он кивнул Еве и уголком губ улыбнулся Алексу. Других всадников он проигнорировал.

   Вскоре на лестнице собрались все курфюрсты. Они по очереди подходили к книге Судного дня, смотрели на нее и отходили. Каждый лично хотел убедиться, что они стали на одну печать ближе к свободе. Лишь после тщательного осмотра Еве позволили убрать книгу в рюкзак.

   Всадники вернулись в свои комнаты в сопровождении курфюрстов. Ева так до конца и не поняла, был ли это почетный эскорт для победителей или конвой для арестантов.

  Ни теплая ванна, ни мягкая постель не помогли Еве заснуть. В неравной схватке бессонница победила. Побродив по спальне, Ева, не найдя подходящего занятия, отправилась к Максу.

  В коридоре было пусто, и Ева рискнула покинуть безопасную территорию. Она кралась на цыпочках, а атланты поворачивали головы ей вслед. Под их взглядами Ева ежилась от озноба, но продолжала идти. Дорогу к спальне Макса она выучила наизусть. Заблудиться ей не грозило.

    Ева преодолела последний поворот. От заветной комнаты ее отделяла пара шагов, как  из-за двери донеслись голоса.

   − Подумай хорошенько. Ты должен был что-то почувствовать, − говорила девушка. И хотя интонации были ей не свойственны, Ева узнала Вику.

  − Во-первых, я никому ничего не должен. А, во-вторых, это совершенно не твое дело. Даже если что-то и было, с какой стати мне обсуждать это с тобой? – безусловно, говорил Макс, но Еву поразил его презрительный тон. Обычно Макс вел себя иначе.

 − Но ведь это твоя печать, − настаивала Вика, воспринимая грубость собеседника как должное.

 − И что с того? Следующая печать твоя. Тебе недолго ждать. Скоро сама проверишь.

 − Потому и спрашиваю. Мне необходимо знать, что произойдет. Неизвестность меня раздражает, − призналась Вика.

 − Да мне плевать, что там тебя не устраивает.

   Страх быть застуканной за подслушиванием победило любопытство. Оно буквально приклеило Еву к полу. Неужели ее парень грубиян и сквернослов? Макс, разговаривающий с Викой, был не похож на Макса, с которым она встречалась.

 − Ты увиливаешь! − Ева вздрогнула от возгласа Вики. – Ты получил ее и просто не желаешь делиться!

 − Отвали! – за дверью началась возня. – С тобой я уж точно ничем делиться не буду.

   Дверь была не заперта, и Ева решила вмешаться, пока эти двое не повыдергивали друг другу волосы. Она ворвалась в спальню, где Макс и Вика застыли один против другого, сжимая кулаки.

  − О чем спор? – вопрос Евы заставил спорщиков подпрыгнуть на месте.

  − Ева, − первым пришел в себя Макс, усилием воли смягчив голос. От напряжения аж венки на висках вздулись. – Что ты здесь делаешь?

 − Пришла к тебе. Так о чем речь? Что ты получил?

 − Да, − поддержала Вика, − расскажи нам.

  Макс посмотрел на Вику. Выступившие на скулах желваки свидетельствовали о том, как тяжело ему сдерживать гнев.

   − Уже поздно, Вика, − проговорил он через силу, − иди к себе. Сейчас неподходящее время для разговора.

   Вика нехотя пожелала всем спокойной ночи и ушла. Едва за ней закрылась дверь, Ева накинулась на Макса с вопросами:

 − О чем вы спорили?

 − Мы не спорили, − возразил он. – Просто обсуждали наше будущее.

 − Ты пытаешься убедить меня, что Вика пришла к тебе среди ночи ради беседы по душам?

  Макс улыбнулся:

  − Неужели ты ревнуешь?

   Он протянул руки, обнять Еву, но она увернулась, не дав ему перевести все в шутку. Она нутром чуяла: подслушанный разговор важнее, чем Макс показывает.

 − Дело не в ревности, − возразили она. – Мне кажется, ты что-то скрываешь от меня.

 − Единственное, что я скрываю от тебя – истинную глубину моих чувств и то лишь потому, что не в состоянии выразить их словами, − на этот раз Макс заключил Еву в объятия. Он прижался губами к ее лбу и пробормотал: − ты самое ценное, что у меня есть. Какие между нами могут быть секреты? Я готов рассказать тебе все, что пожелаешь. Только спроси.

 − Что ты обсуждал с Викой? – Ева уткнулась носом в плечо парня.

 − Мы говорили о путешествии. О том, что нам всем предстоит сделать. И если я был резок с ней, то причиной тому отношение Вики к тебе. Не переношу, когда кто-то дурно о тебе отзывается.

 − Правда? – Ева запрокинула голову, подставляя губы для поцелуя.

 − Когда я тебе врал?

   Как бы Макс ни вел себя с Викой, с ней он был добр и ласков. А потому, когда их губы встретились, подозрение Евы сменилось желанием, и она с радостью растворилась в нем. Ведь пока тело и разум сжигает огонь страсти, можно ни о чем не думать.

   Глава 7. Неприятная встреча

    Ева подставила лицо ветру, ласкающему кожу. За стенами Дома легкие дуновения превратятся в шквал, будет не до блаженства. Фыркнула Тенебра. Лошадь, большая часть жизни которой прошла в стойле, волновалась перед дорогой. Ева, приободряя, потрепала любимицу по загривку.

    Самаэль заметил, что Ева отвлеклась, и послал ей строгий взгляд. Она спрятала руки за спину и вытянулась по стойке смирно, прикидываясь внимательным слушателем.

   Всадники выстроились в шеренгу. Каждый держал под узды свою лошадь. Самаэль расхаживал перед ними, как полководец перед солдатами. Сходство увеличивали отдаваемые зычным голосом команды. Несмотря на внешнюю покладистость, Ева слушала в пол-уха. Информация об опасностях за стенами Дома была не в новинку. Она привыкла к предупреждениям, что это путешествие может стать фатальным для них. Когда долго чего-то боишься, приобретаешь замечательную нечувствительность, сталкиваясь с этим, наконец, лицом к лицу. Даже у страха есть предел.

   − Береги книгу, − обратился к Еве Самаэль.

  Она нащупала дорожную сумку на боку Тенебры и похлопала по ней. Книга Судного дня была надежно упакована, но и сквозь толстую кожу Ева чувствовала, как бьется сердце Красного Дракона.

   − Прежде чем вы уедите, − напоследок сказал Самаэль, − попрошу отдать мне ваши кулоны.

     Первым в ряду стоял Алекс. Он не торопился выполнить просьбу отца. Ева вытянула шею, посмотреть, в чем там дело. Александр с Самаэлем сверлили друг друга взглядами. В конечном счете, Алекс сорвал цепочку с шеи, но не передал кулон отцу, а бросил его на каменные плиты двора. Другие всадники были менее эмоциональны, но и они неохотно расставались с украшениями. Когда очередь дошла до Евы, она осознала, что не хочет разлучаться с кулоном. Она никогда не думала о нем. Он просто был и все тут. Но теперь мысль о том, чтобы лишиться кулона, показалась ей невыносимой, точно Самаэль попросил отдать часть ее самой. Но на лице демона Ева прочла: то, что она посчитала просьбой, на самом деле, приказ. Его следует беспрекословно выполнять, и она подчинилась.

 Забрав кулоны, Самаэль присоединился к курфюрстам, державшимся в стороне, а всадники вскочили на лошадей. Все, кроме Евы. Хорошей наездницей она так и не стала. Пришлось звать на помощь демона-тень, чтобы влезть на Тенебру.

  Ворота стояли распахнутыми настежь, открывая вид на не внушающий оптимизм пейзаж. Опаленную корку земли покрывали трещины и разломы. Небо подобно северному сиянию подсвечивали разноцветные всполохи, но в отличие от сияния выбор оттенков был мрачен: кровавый, сизый, грязно-коричневый, антрацитовый на фоне непроглядно-черного.

   Тенебра выехала за пределы Дома. Ева обернулась, бросить прощальный взор на безопасные стены. Ворота, скрипя и постанывая, ползли навстречу друг другу. Их единственный билет назад – открытая книга Судного дня.

    Спустя полчаса Дом пропал из виду. Вокруг простиралась вулканическая пустыня. Сухой песок, поднятый в воздух копытами лошадей, слепил глаза, забивал нос и горло. Во рту появился привкус горелого. Ева провела ладонью по лицу, смахивая пыль, но новая тут же заняла ее место.