Аль-Каида - Лоуренс Райт

Абдалла вскоре снова столкнулся с Завахири. Это был Эйд аль-Фитр, ежегодный праздник окончания поста, самый радостный день года. Под открытым небом в красивом саду мечети Фарука в Маади совершалась праздничная молитва. Когда Шлейфер пришел в сад, он заметил там Завахири с одним из «братьев». Они были очень возбуждены: вынули синтетические молитвенные коврики и установили микрофон. Как и ожидалось, задумчивое чтение Корана превратилось в неравное соревнование между общиной и «братьями» Завахири с микрофоном. «Я понял, что они произносили салафистские[20] молитвы, которые не признают никаких исламских традиций после времени Пророка, — вспоминал об этом Шлейфер. — Это убило всякую поэзию. Это было нечто хаотическое».

В конце концов он подошел к Завахири. «Айман, это неправильно», — обратился к нему Шлейфер. Завахири начал что-то объяснять, но Шлейфер отрезал: «Я не собираюсь спорить с вами. Я — суфий, а вы — салафист. Но вы совершаете фитну (термин, которым обозначается то, что вводит в искушение и что запрещено Кораном), — и если вы хотите так молиться, делайте это в вашей собственной мечети». Завахири кротко ответил: «Вы правы, Абдалла».

В конечном счете разрозненные подпольные группы начали выходить на связь друг с другом. Только в одном Каире было пять или шесть ячеек, в большинстве из них состояло не менее десяти членов. Четыре ячейки, включая группу Завахири, одну из самых многочисленных, сформировали «Джамаат Аль-Джихад»[21], или просто «Аль-Джихад». Хотя их цели соответствовали идеологии «братьев-мусульман», у них не было намерения попробовать действовать через публичную политику. Завахири считал, что такие усилия опорочили бы идеалы чистого исламского государства. Он дошел до того, что стал презирать мусульманское братство за готовность идти на компромисс.

Завахири окончил медицинскую школу в 1974 году, после чего отслужил три года военным хирургом в египетской армии на военной базе близ Каира. Затем он открыл частную клинику в той же самой сдвоенной квартире, где жил вместе с родителями. Ему было уже далеко за двадцать, пора задуматься о женитьбе, но он никогда не встречался с девушкой. По египетской традиции друзья и родственники начали искать ему подходящую спутницу жизни. Завахири не нуждался в романтических отношениях; он хотел жену, способную разделить его радикальные убеждения и переносить трудности и лишения, с которыми его одержимая натура должна была столкнуться. Одной из возможных кандидатур стала Аза Новаир, дочь старого друга семьи.

Подобно Завахири и Азамам, Новаиры были известным каирским кланом. Аза выросла в богатом доме в Маади. Миниатюрная девушка выглядела совсем юной, но она была необыкновенно решительна. В другое время и другом месте она, возможно, стала бы работать по специальности, социальным работником, но на втором курсе Каирского университета Аза скрыла волосы покрывалом и встревожила семью своей пылкой религиозностью. «До этого она одевалась по последней моде, — вспоминал ее старший брат Эсам. — Мы не хотели, чтобы она была настолько религиозной. Она стала много молиться и читать Коран. Со временем сестра сильно изменилась». Скоро Аза пошла еще дальше и надела хиджаб. По словам ее брата, девушка проводила целые ночи за чтением Корана. Когда Эсам просыпался по утрам, то находил ее спящей на молитвенном коврике со священной книгой в руках.

Хиджаб стал непреодолимым барьером между достигшей брачного возраста молодой девушкой и той частью общества, которое все еще стремилось быть частью современного мира. Для большинства молодых людей, равных ей по положению, решение Азы скрывать лицо стало пренебрежительным отречением от общества. Отказ снять завесу с лица привел к перспективе лишиться наследства. «У нее было много потенциальных женихов, все они были высокого ранга, богатые и обладали высоким общественным положением, — вздыхал ее брат. — Но почти все они хотели, чтобы она приспустила хиджаб. Сестра спокойно отказалась. Она хотела того, кто примет ее такой, какая она есть. Айман искал себе именно такую женщину».

Согласно традиции на первом свидании с Айманом Аза ненадолго приоткрыла лицо. «Он увидел ее, а затем уехал», — вспоминал Эсам. Молодая пара недолго разговаривала еще однажды, но это было простой формальностью. Айман больше не видел лица невесты до окончания брачной церемонии.

Он произвел благоприятное впечатление на семью Новаиров. Они были не особенно ослеплены его блестящей родословной, но его религиозность их встревожила. Он оказался вежлив и воспитан, однако отказался приветствовать женщин и даже не удостаивал взглядом тех, кто носил юбку.

В семье Азы Айман никогда не говорил о политике, и неизвестно, насколько жена была в курсе его дел. В любом случае она должна была одобрить его подпольную деятельность. Аза сказала подруге, что ее самая заветная мечта — стать мученицей.

Свадьба состоялась в феврале 1978 года в каирском отеле «Континентл-Савой», известном англо-египетском заведении на Оперной площади, где остались лишь следы былой роскоши. Согласно пожеланиям жениха и невесты не было никакой музыки и не разрешалось фотографировать. «Это было как будто в соответствии с традицией, — вспоминал Шлейфер. — Мы сидели в мужской части, где царила очень мрачная и тяжелая атмосфера без каких-либо шуток. В качестве угощения предлагалось много чашек кофе».

«Мои контакты с Афганистаном завязались летом 1980 года и полностью меня захватили, — написал Завахири в своей краткой биографии «Рыцари под знаменем пророка». В то время когда Айман заменял врача в клинике, принадлежащей «Обществу братьев-мусульман», директор больницы спросил, не хочет ли он поехать с ним в Пакистан помочь афганским беженцам, сотни тысяч которых ушли из страны после недавнего советского вторжения. Завахири немедленно согласился. Он был озабочен созданием тайной базы для джихада, казавшегося невозможным в Египте. «Нил течет по узкой долине между двумя пустынями, в которых нет ни растительности, ни воды, — писал он в своей биографии. — Такой ландшафт делал партизанскую войну невозможной и, как результат, вынуждал жителей долины подчиняться центральному правительству, наниматься рабочими и вербоваться в армию». Возможно, Пакистан или Афганистан предоставили бы возможность сформировать армию исламских фундаменталистов, которые могли бы в конечном счете возвратиться, чтобы завоевать Египет.

Завахири отправился в Пешавар с анестезиологом и пластическим хирургом. «Мы были первыми тремя арабами, прибывшими, чтобы оказать помощь», — сообщал Завахири. Он провел четыре месяца в Пакистане, работая в обществе Красного Полумесяца, исламской ветви Международного общества Красного Креста.

Название «Пешавар» происходит от санскритского слова, означающего «город цветов», которым он, возможно, и был в течение буддийского периода своей истории, но прошло уже много времени с того момента, как были разрушены шедевры архитектуры. Город находился в восточной части Хайберского прохода, повидавшего армии Александра Македонского и Чингисхана. Пешавар был важным аванпостом Британской империи, последней остановкой перед неизвестной местностью, которая простиралась чуть ли не до Москвы. Когда в 1947 году британцы оставили Пешавар, то он превратился в скромный, но неуправляемый сельскохозяйственный городок. Война оживила древний город. Когда приехал Завахири, Пешавар был наводнен контрабандистами, торговцами оружием и наркодилерами.

Город с трудом справлялся с притоком бездомных и голодных афганцев. К концу 1980 года в Пакистане было уже почти 1,4 миллиона афганских беженцев, и в следующем году число их почти удвоилось. Большинство из них проникло в Пешавар, ища убежища в соседних лагерях. Многие беженцы стали жертвами советских противопехотных мин или ковровых бомбардировок городов и сел. Люди нуждались в немедленном лечении. Условия содержания в больницах и клиниках были ужасными, особенно в начале войны. Завахири сообщал домой, что он иногда использовал мед. чтобы дезинфицировать раны.

В письмах к матери он жаловался на одиночество и умолял писать ему чаще. Свои переживания он пытался выразить в стихах:

Она ответила на мои злые дела добротой.Не прося о любом возвращении…Да очистит Бог мои недостоинстваИ простит мои прегрешения…О Боже, пожалей странника,Ждущего взгляда своей матери.

Благодаря знакомству с вождями местных племен, Завахири сделал несколько тайных вылазок через границу в Афганистан. Он стал одним из первых иностранцев, ставших свидетелями храбрости афганских борцов за свободу, называвших себя моджахедами — воинами за веру. Той осенью Завахири возвратился в Каир, воодушевленный историями о необыкновенных происшествиях, случившихся во время джихада против Советского Союза. Это была война, о которой знали очень немногие даже в арабском мире, хотя это был, безусловно, самый кровавый конфликт 80-х годов. Завахири стал посещать университеты, вербуя добровольцев для участия в джихаде. Он отрастил бороду и надел пакистанскую одежду «шальвар-камиз» — длинную рубашку до колен поверх свободных брюк.