Горничная Тархана - Романова Злата

Глава 8

Несколько недель спустя

– Тебе нужно разнообразие! – заявляет Антон, словно его осенило гениальной мыслью. – Блондинка! Почему бы тебе не трахнуть блондинку? А все брюнетки, да рыжие.

– Ну, давай блондинку, – соглашаюсь я, потому что мне уже похуй.

Я взвыть готов от того, как меня заебало все! Не сказать, что скучаю по Карине, но кого бы я не трахал после нее, все кажется не таким. Скучно, пресно, до тошноты однообразно. Девочки стараются, у каждой свои таланты и свои границы, или полное их отсутствие. В первую неделю было даже интересно, все-таки, такое разнообразие после долгих лет с одной бабой. А сейчас понимаю, что все – конец. Я словно каждый раз трахаю свой кулак, эмоций столько же, то есть ноль.

Блондинка Антона проблему не решает. Если не считать цвета волос, то самое то – большая грудь и задница, что надо. Стонет, сука, красиво, и даже оргазм не имитирует, но все равно не то. Сам не знаю, в чем проблема, но сколько не трахаюсь, меня не отпускает. Не могу расслабиться, только еще больше внутренности скручивает, так и хочется что-нибудь раздолбить. Скоро взорвусь от напряжения или просто прибью первого подвернувшегося под руку бедолагу. Хоть бы не Жору! Что не говори, а к мажордому я привык, хоть что-то хорошее после себя оставила Карина.

– Тоха, я домой, – заплатив блондинке, которая выдоила меня досуха, но не удовлетворила, захожу я в кабинет старого знакомого.

Назвать его другом язык не повернется. Нет у меня друзей, кроме брата.

– Тархан, ты чего? Ночь только начинается, сегодня новые девочки выступают. Останься, посмотри, – льет мне в уши этот недоделанный сутенер.

– Не, неинтересно. Бывай.

Выхожу, пока он не начал предлагать другие развлечения, потому что мне ничего не интересно. Я, сука, устал, как собака! Работаю на Попа почти круглосуточно, потому что мне повезло быть в круге доверенных лиц, пока этот «покойник» расслабляется где-то, не предпринимая никаких решительных действий и позволяя всякой швали диктовать свои условия общине. Творится непонятно что и я в ярости от того, что отсиживаюсь в сторонке и как какой-то офисный планктон залипаю целыми днями в компе, или разгребаю скучные старые документы из столетнего архива, которые у меня в печенках уже засели. Руки так и чешутся кого-нибудь отколошматить, но Антоха для этого не лучший кандидат, все-таки, он мне пока был полезен.

Дом темный и пустой, когда возвращаюсь. Все спят, середина ночи. А мне, блядь, пожрать охота! Разбудить, что ли, Жору? Не, лучше не буду. Пусть старый спит, а то сляжет, как кухарка, которой неделю больничного пришлось взять и я всю эту неделю питался непонятной херней из ресторанов.

Иду на кухню и рыщу в холодильнике. Та-а-а-к, а это у нас что? Пирог. Тот самый, который кухарка только один раз готовила. Значит, сегодня тоже был. Почему мне никто не предложил? Совсем оборзела прислуга, готовит для себя всякие деликатесы, а хозяину шиш с маслом. Ну Жора, я тебе этого не спущу!

Достаю пирог, наливаю себе воду и начинаю есть. Блин, ну что за вещь, а? Я в еде не капризен, сладкое не люблю, но этот пирог… Он не сладкий, вот в чем вся соль! Ореховый, вроде как десерт, но все равно не сладкий. Эх, надеюсь, кухарка не двинет кони, а то сердце-то у нее больное. Надо сказать Жоре, чтобы серьезно занялся ее лечением, я оплачу расходы. Нельзя терять такой кадр. У нее и холодец отменный получается.

Наяриваю пирог, запивая водой, и сам не замечаю, когда он заканчивается. Бля, да я половину пирога в одно рыло умял! Такими темпами скоро весь жиром обрасту, это даже хорошо, что его нечасто готовят.

Внезапно на кухне включается верхний свет, почти ослепляя меня, а следом раздается громкий испуганный визг.

– Да заткнись ты, что орешь? – морщусь от громкого звука.

Это горничная. Альбина. Застыла на месте, схватившись за сердце, словно приведение встретила, и смотрит на меня большими глазами, прерывисто дыша. Вот истеричка!

– В-вы меня напугали, – хлопает ресницами, неловко переминаясь на месте и кутаясь в длинный махровый халат, который больше подошел бы ее бабушке. – Извините.

Пугливая. Мне это всегда в ней нравилось. Трусливая прислуга намного лучше нахальной, я в этом уже убедился на опыте. Такие косячат меньше и держатся за свое место, прилагая больше усилий в работе.

– Ничего, я тут решил перекусить. Бери, что тебе нужно, я закончил.

Поднимаюсь со стула, чтобы уйти, потому что и правда уже все умял, а на сытый желудок ко сну клонит, но девчонка меня останавливает неожиданным вопросом.

– Вы что, съели весь пирог?!

И такой ужас в голосе, словно я последнюю еду у сироты отнял.

– Ну съел, и что?

– А то, что он был не для вас приготовлен! – нахально заявляет мне она.

– Все в этом доме мое, – напоминаю ей. – Моя кухня, моя продукты, значит, и пирог мой.

– Нет, не ваш! – смеет со мной спорить эта пигалица. – Это был мой пирог и я его специально оставила, чтобы завтра отвезти своей маме. А вы просто взяли без разрешения и съели!

Ну от такой наглости я просто охренел! Вы только посмотрите на нее, как осмелела!

***

– Без разрешения, значит? – опасно низким голосом спрашивает хозяин, надвигаясь на меня, словно хищник, почуявший кровь. – А ты ничего не перепутала, девочка?

– Нельзя брать чужое без разрешения, – стою на своем, хотя злость меня постепенно отпускает и здравый смысл кричит не продолжать этот спор.

Естественно, я в жизни никогда не разговаривала так ни с Тарханом Артуровичем, ни с его женой. Просто не посмела бы настолько нарушить субординацию. Но сегодня с самого утра все только и делают, что играют на моем терпении. Я просто не могу уже держать в себе накопленную злость и обиду!

– Ты спросонья такая тугая или действительно осмелела настолько, что думаешь, будто можешь так разговаривать со мной? Я не держусь за своевольных слуг, уволю в два счета, – останавливаясь в двух шагах от меня и физически подавляя своим огромным телом, нависшим надо мной, предупреждает хозяин.

А мне, вдруг, хочется заплакать. Навзрыд, от души. Не столько из-за него, сколько из-за мамы и нашего сегодняшнего разговора. Я весь день держалась, говорила себе, что все хорошо, послушно приготовила этот чертов пирог, который она попросила принести завтра, в мой единственный выходной, который я хотела провести с ней. А он взял и просто съел все подчистую. Вот гад! Никогда не заходил на кухню и не рылся в холодильнике, а сегодня, как назло, решил начать и среди кучи упакованной еды выбрал именно мой чертов пирог!

– Вот и увольняйте! – уже не думая о последствиях, в сердцах заявляю Тархану Артуровичу. – От этого правда не перестанет быть правдой! Может, это и ваш дом, но пирог был мой и готовила я его на продукты, купленные на свои деньги! Вы не имели права его трогать!

– Да что ты так бесишься из-за этого пирога?! – рычит он, глядя на меня, как на псих больную. – Можно подумать, я у тебя последний кусок хлеба украл! Приготовь другой, раз он тебе так нужен. В доме продуктов что ли нет?

– Да что вы вообще знаете?! Георгий утром обещал отвезти меня к маме, а я обещала ей пирог! Когда я его приготовлю? Или вы думаете, что у меня тоже есть личная машина с водителем, которая может доставить меня в город из этой глуши? Если не заметили, автобусы тут не ходят!

– Ну все, ты доигралась! – сердито раздувает ноздри хозяин. – Я никому не позволяю так с собой говорить и какой-то жалкий пирог не оправдание твоему дерзкому рту! Чтобы утром духу твоего здесь не было, поняла? Ты уволена!

– Вот и прекрасно! – кричу, что есть мочи, срываясь на злые слезы и сжимая кулаки, которыми хочется раздолбить его страшную рожу. – Уйду с удовольствием от такого распрекрасного работодателя, как вы! И если мой пирог жалкий, то не стоило его есть! В-вы… Вы… Обжора невоспитанный!

Отвернувшись, пока и правда не напала на него, рискуя быть убитой этим злым узурпатором и тираном, я бегу в свою комнату и сразу же начинаю собирать свои вещи в единственный чемодан, с которым год назад приехала в этот дом.