Принц приказывает - Андрэ Нортон

Дядя Огастин… умер.

И, к своему тупому удивлению, она обнаружила, что эта смерть оставила в её жизни большую пустоту, чем она считала возможным. Она понимала теперь, что до сих пор всегда его воля управляла её жизнью. И теперь не могла представить себе, как будет жить без наставника.

Девушка медленно отошла от окна. В комнате горела только одна свеча. Персис ощутила глухой гнев. Почему дядя Огастин держал её в таком неведении? Она не глупа и не легкомысленна, но ей никогда не позволяли самой заботиться о себе.

Шубал совсем сдал, и у нее хватило соображения приказать ему лечь. Но пока это было вес, что она сумела сделать.

Потому что в доме распоряжался капитан Леверетт. Он действовал так же властно и бесцеремонно, как тогда, когда схватил ее на палубе «Стрелы», проявив такое же нетерпение. Так ей казалось. Но хотя смерть дяди Огастина и поразила её в самое сердце, она всё же не истеричка. Впрочем, судя по тому, как он отдавал приказы, в это можно и не поверить.

И в нём не чувствовалось того безрассудства, которое прямо-таки переполняло Ральфа Гриллона. Здешний капитан, должно быть, лишь немного старше багамца, но он так уверен в себе и так же не склонен поддаваться воле или желаниям других, как и дядя Огастин.

Он…

Персис застыла. Как она могла забыть? Портфель, который передал ей дядя Огастин! Это было его последнее желание. Несколько часов назад она отправила Молли в постель и пообещала, что ляжет сама. Но сон не шёл к девушке; она продолжала вспоминать последнюю сцену, когда дядя в страхе выкрикивал имя давно умершего человека.

Что заставило его заговорить об убийстве? Персис вздрогнула и плотнее запахнулась в шаль. Что там он рассказывал о том Руке, который был тори… Может, дядя Огастин сказал не всё? Может, он знал об Амосе Руке и что-то иное? Что не вмещается в рамки легенды о семейном позоре?

Сейчас 1837 год. Дяде Огастину уже исполнилось 75 лет. Персис быстро подсчитала в уме. Во время британской оккупации Нью-Йорка ему должно было быть чуть больше двадцати. И хотя та часть семьи, которая поддерживала революцию, ещё за несколько лет до этого выехала из города, дядя был уже достаточно большой, чтобы знать Амоса Рука, даже ненавидеть его за предательство своей семьи и страны.

Но он говорил с ней так, словно Амос Рук был ему незнаком, словно сам он никогда его не видел. Но тогда почему… почему он умер, говоря, что он, Огастин, не убийца… почему умер в страхе перед мертвецом?

Персис решительно взяла свечу и отодвинула щеколду засова. Если ответ спрятан в портфеле, который ей доверили, она должна его найти. Девушка заставила себя пройти по тёмному коридору, закрывая огонёк свечи рукой от сквозняков, но потом никак не могла решиться открыть дверь комнаты дяди. И вот, стоя перед дверью, она услышала очень слабый звук.

Застыв, она взглянула на лестницу. Ветер утих, и она слышала не шелест листвы и не скрип ветки о крышу. Но она не ошиблась: звук доносился именно с лестницы. Не шаги, что-то гораздо менее определённое. Как… как шорох юбки о перила.

Лидия… миссис Прайор?.. Но зачем им ходить ночью без свечи? Служанки пользуются другой лестницей в глубине дома. И вообще они тут не должны сейчас быть, их комнаты в хижинах за насыпью. Только Молли и Шубал разместились в маленьких комнатках на третьем этаже. Эти комнаты используются, когда бывает много гостей.

Персис пыталась уловить хоть малейший скрип. Нет, она не вообразила себе это. Кто-то спускался по парадной лестнице. Держась одной рукой за стену (словно прикосновение к стене возвращало ее к реальности), девушка осторожно направилась к началу лестницы.

И мгновение спустя она чуть не вскрикнула от собственной глупости. Свеча, которую она несла, выдаст её, словно бакен. Она прекрасно будет видна тому, кто украдкой идёт во мраке.

Персис остановилась. Чего она боится? У неё есть полное право взять вещи дяди, доверенные ей. Но звуки приближались…

Ничего… совсем ничего не разглядеть… Только шорох зазвучал громче. Страх охватил девушку холодным объятием. Персис откинулась назад, прижалась к стене, закрыла глаза. Она отказывалась смотреть. Не будет! Она почувствовала… Какое-то мгновение встревоженное сознание не могло даже подобрать слово, которое обозначило бы охватившее её ощущение… Она буквально ослепла и едва не оглохла от страха… но здесь ощущалось присутствие…

Персис знала, что должна открыть глаза. Если она не сделает это, страх победит и она завопит как бессмысленная тварь. Крик уже поднимался в её горле. Но она знала также — хотя как она могла это узнать? — знала, что если закричит, то погибнет безвозвратно.

В коридоре стало холодно, так холодно. Но ведь всего несколько мгновений назад она считала свою шаль даже слишком тяжёлой. Так холодно! Персис заставила себя открыть глаза. Свеча горела, но в её свете ничего не было видно. Нет, не совсем так!

Какой-то блеск, как будто свет отразился от чего-то. Этот блеск двигался, спокойно, неторопливо, покачиваясь вперёд и назад в воздухе на уровне её груди.

Если бы эти светящиеся точки находились на уровне пола, Персис убедила бы себя, что это глаза какого-то животного. Но они висели в воздухе.

Лишившись дара речи, не способная двинуться, Персис смотрела, как пролетают мимо неё эти блёстки. Темнота в другом конце коридора поглотила их. Но она же их не придумала! И девушка готова была поклясться, что кто-то невидимый прошёл по коридору.

Вздрогнув, она поняла, что снова может двигаться, и пошла дальше, касаясь плечом стены. Чтобы добраться до своей двери, ей придётся пересечь пространство, где пролетело это… существо. Но пока она была не в состоянии заставить себя сделать это.

Свободной рукой она взялась за ручку двери дяди Огастина. По-прежнему не решаясь повернуться спиной к коридору, подняла щеколду и раскрыла дверь за собой. Вошла в комнату и из последних сил закрыла дверь.

Закрыв дверь, Персис остановилась, тяжело дыша, слыша только стук собственного сердца в ушах. Логика и здравый смысл постепенно побеждали страх. Странный холод исчез, шорох пропет, и она больше не видит этих… глаз… глаз?

Все дома обладают странными звуками, которые слышны по ночам. А что касается светящихся точек… Возможно, это светлячки, которых она часто видела ночами дома. Залетев в помещение, они в поисках свободы поднялись в воздух повыше.

Но объясняя себе происшествие, Персис сознавала, что испытана страх, какого ей в жизни не приходилось испытывать. Девушка решительно отвернулась от двери. Портфель лежал на столике у кровати. Она подняла свечу повыше. Да, он по-прежнему был здесь.