Свет земной любви. История жизни Матери Марии – Елизаветы Кузьминой-Караваевой - Елена Обоймина

Произошло это так. Небольшая группа учениц 6-го класса Таганцевской гимназии организовала кружок по изучению марксизма, к которому примкнула и Лиза. Девушки взялись проводить уроки с рабочими Путиловского и Франко-русского заводов по арифметике, географии, русскому и немецкому языкам. Лиза и здесь не отставала от своих подруг. Ее мать, Софья Борисовна, вспоминала:

Однажды она пришла ко мне и объявила, что ее пригласили по вечерам давать уроки рабочим на Путиловском заводе. Я пришла в ужас! Это был 1906 год, всюду аресты, и… девочка будет давать уроки рабочим, да еще вечером! Говорю ей:

– У тебя у самой много уроков, тебе самой еще учиться нужно, да и в беду попадешь…

Она бросилась меня целовать и говорит, смеясь:

– Не бойся, мать, и уроки выучу, и ничто со мной не случится… а вечером оттуда меня старики рабочие до трамвая обещали проводить.

Я скрепя сердце позволила, думая, что она этим от душевной тяжести избавится. Несколько раз в неделю ей приходилось туда ездить…

Впрочем, надо признать, что занятия с рабочими Лиза вскоре забросила, разочарованно заявив матери:

– Знаешь, я убедилась, что они учатся только для того, чтобы стать телеграфистами, а не для знания…

Одноклассница Ю. Я. Эйгер, судя по ее высказываниям, с самой юности очень верно и точно уловила главную суть характера своей подруги:

Лиза на самом деле удивляла не только свою мать. Она была чрезвычайно, можно даже сказать, гениально одарена. Мозг ее работал непрестанно, она всегда напряженно думала об отвлеченных проблемах, жизненно важных для нее в эту минуту. Целиком захваченная какой-нибудь идеей, Лиза настойчиво внедряла ее в сознание близких людей и требовала от них такого же понимания, такого же увлечения. Она всегда была в приподнятом творческом состоянии и потому по сути своей глубоко оптимистична. У друзей Лиза не допускала никакого упадка настроения, даже грусти.

Это несмотря на свое собственное настроение в то непростое время, когда у нее самой было смутно и тяжело на душе (сначала потеря близких людей – отца и бабушки, затем – неразделенная любовь к Александру Блоку)!

Впрочем, Блока девушка попыталась забыть. К чему мечтать об этом странном человеке с таким красивым и холодным лицом, который никогда не будет с тобой рядом? А тут как раз Лизу познакомили с молодым стихотворцем Николаем Гумилевым. Большой любитель женщин, поэт не смог пройти мимо юного обаяния Лизы Пиленко. Некоторые источники скупо упоминают об их романе, якобы завязавшемся зимой 1908/1909 года. Думается, романа никакого не было, в лучшем случае легкая взаимная симпатия. Все окружающие знали: Николай до безумия любит Анну Горенко, то есть Ахматову. Все остальные – так, лекарство от этой вечной страсти. А Лизе… Лизе, очевидно, хотелось доказать самой себе, что она вполне может кому-то понравиться, кого-то заинтересовать. И она доказала! Годы спустя она вспомнит друга своей юности Николая Гумилева в очерке «Последние римляне»:

Он все время пытался найти пути, пытался влить кровь в дряхлеющую культуру последних дней. И искал он этих путей везде. Отсюда и «муза дальних странствий», отсюда и путешествие его по Африке, отсюда мечта о Синдбаде-мореходе, о конквистадорах, наконец, отсюда и ясное, героическое отношение его к войне, гордость Георгиями своими солдатскими и, может быть, отсюда и смерть его от чекистских пуль. Чего он искал?…

Еще в конце августа 1908 года Лиза из-за конфликта с одним из преподавателей перешла в гимназию M. H. Стоюниной. Здесь ей повезло с учителем литературы – им оказался поэт Василий Гиппиус. Он первый ввел свою ученицу в поэтический мир столицы, а также привлек к переводам стихов немецкого романтика Новалиса.

Девушки в Стоюнинской гимназии кроме привычного рисования обучались рукоделию, шитью и вышиванию у преподавателя И. А. Малевиной. Давая характеристику классу, в котором училась Лиза, учительница отмечала, «что общий ход занятий оживленный и многие принялись за дело с интересом и охотой. Что же касается Е. Пиленко, то у нее отмечено небрежное отношение к делу и непривычка заниматься рукоделием… в результате к концу учебного года, из-за небрежного отношения к делу, – нет никаких успехов».

Вероятно, именно «небрежное отношение к делу» позволило Елизавете Пиленко в дальнейшем стать непревзойденным мастером вышивки, подлинным художником этого вида творчества. Искусствоведы, кстати, утверждают, что примеров подобной педагогической слепоты и глухоты в истории искусства немало…

Гимназистка Елизавета Пиленко, подтянув латынь с помощью репетитора и досрочно сдав экзамены на серебряную медаль за 7-й класс, осенью 1909 года поступила на философское отделение историко-филологического факультета Высших (Бестужевских) женских курсов. Лиза прослушала лекции видных философов С. Л. Франка и Н. О. Лосского, юриста Л. И. Петражицкого. Впрочем, проучилась Е. Пиленко на курсах не более полутора лет…

Дмитрий и Елизавета Кузьмины-Караваевы

19 февраля 1910 года Елизавета Пиленко вышла замуж за Дмитрия Кузьмина-Караваева – юриста, близкого к эстетствующим модернистским кругам в мире искусства. Венчание проходило в церкви Рождества Богородицы при петербургской гимназии императора Александра I, которую окончил жених. Приглашенных оказалось немного, но Лизины подруги по гимназии Таганцевой присутствовали все до одной. Еще гимназистки 8-го класса, они с завистью взирали на юную невесту в белом подвенечном платье, которая становилась светской дамой. Рассказывали, что под венцом Лиза казалась очень бледной и излишне серьезной… Молодым сняли квартирку на Ново-Исаакиевской. Елизавета Юрьевна впоследствии сдержанно напишет о своем замужестве:

В 1910 году я вышла замуж. Мой муж из петербургской семьи, друг поэтов, декадент по самому своему существу, но социал-демократ, большевик. Семья профессорская, в ней культ памяти Соловьева, милые житейские анекдоты о нем.

Ритм нашей жизни нелеп. Встаем около трех дня, ложимся на рассвете. Каждый вечер мы с мужем бываем в петербургском мире. Или у Вячеслава Иванова на башне, куда нельзя приехать раньше 12 часов ночи, или в цехе поэтов, или у Городецких и т. д.

Между тем декадент Дмитрий Владимирович Кузьмин-Караваев, сын известного профессора-правоведа и дальний родственник Николая Гумилева, был наделен большой любознательностью и всяческими талантами, в том числе и поэтическим: пописывая стихи, он входил в поэтический «Кружок молодых». Кузьмин-Караваев с блеском окончил юридический факультет Санкт-Петербургского университета. В студенческие годы, чересчур увлекшись горячими речами своего отца, видного масона В. Д. Кузьмина-Караваева, депутата Государственной думы, военного юриста, историка, члена партии демократических реформ, Дмитрий связался с социал-демократами. Большевики вовлекли его в работу связного, какое-то время он перевозил нелегальную литературу. Был пойман и судим, но из тюрьмы правдами и неправдами его вызволил отец. После 1906 года Дмитрий разочаровался в подпольной работе и вышел из партии. «Товарищи» долго его преследовали, угрожали и шантажировали.