Серенгети не должен умереть - Бернгард Гржимек
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мне захотелось узнать, как поведет себя при приближении человека носорог, живущий на воле. Я вылез из машины и направился к мамаше с детенышем. Бросится ли она на меня? Михаэль в это время наблюдал за мной через телеобъектив нашей камеры, который мы часто используем в качестве полевого бинокля.
Четыре воронкоподобных уха поворачиваются в мою сторону. Детеныш прячется за спиной матери. Ему, судя по размеру, около года. Я приближаюсь еще на метр — мне не хочется показаться пугливым. Однако мои шаги невольно все укорачиваются. Но вот раздается злобное сопение, и самка носорога устремляется на меня. Через мгновение Михаэль разражается громким смехом: оказывается, только он успел увидеть на матовом стекле грозно несущегося носорога, как за мной уже с треском захлопнулась железная дверца машины.
— Ты на своих длинных ногах словно пролетел по воздуху, — смеется он.
При этом мне еще пришлось обежать вокруг машины!
Впрочем, самка носорога решила со мной не связываться и остановилась, не добежав нескольких метров до автомобиля. Ее вполне устроило то, что я исчез, и она затрусила назад, к своему детенышу. Если бы она вздумала действительно нас атаковать, то такому вездеходу, в котором свободно размещаются 10 человек, это все равно не принесло бы никакого вреда: ведь носороги не бросаются со всего размаху своей полуторатонной тушей на машину, а останавливаются возле нее и уж потом ударяют рогом. При этом обычно образуется только незначительная вмятина на железе. Мне приходилось видеть людей, раненных кафрскими буйволами, но ни разу за все мои поездки я не слышал, чтобы кого-нибудь убил носорог. Но в виде исключения такое все-таки возможно.
Меня могут считать слишком пристрастным к диким животным, поэтому я хочу процитировать сообщение специалиста, немецкого путешественника и исследователя Африки Оскара Бауманна, побывавшего здесь за 70 лет до нас, в 1891 году. Он открыл недалеко от озера Виктория два других озера — Маньяра и Эяси — и был одним из первых европейцев, спустившихся в этот гигантский зоопарк — Нгоронгоро.
В те времена путешествовали иначе. Бауманн спросил в Аруше у какого-то масая, не знает ли он дороги на озеро Виктория. Когда выяснилось, что тот ее знает, Бауманн тотчас же велел надеть ему на шею железную цепь и приставить к нему вооруженного аскари. Так они и двинулись в путь. Вот как описал Бауманн приключения, случившиеся с ним здесь, в кратере:
«Мы устроили привал в Нгоронгоро, который я решил использовать для осмотра нескольких масайских краалей. Меня встречали очень приветливо. Постепенно вокруг ограды нашего лагеря собралась толпа несчастных существ — жителей той страны. Здесь были женщины, напоминавшие скорее скелеты, из запавших глаз которых глядело безумие голода, дети, похожие больше на лягушек, чем на людей, воины, которые едва могли передвигаться на четвереньках, и тупоумные умирающие старцы. Эти люди поедали все. Дохлые ослы были для них настоящим лакомством, они не отказывались даже от костей, кожи, рогов забитого скота. Я распорядился выдать этим несчастным хоть какое-нибудь продовольствие, а наши сердобольные носильщики делились с ними своим рационом; однако аппетит их был неутолим, и все новые голодающие шли к нам со всех сторон. Это были беженцы из Серенгети, где голод опустошил целые районы; нищие, они приходили попрошайничать к своим землякам, которые сами жили в страшной нужде. Стаи грифов следовали за ними по пятам в ожидании верной добычи.
Теперь мы ежедневно становились свидетелями этой страшной нужды, которой практически бессильны были помочь. Родители предлагали продать нам своих детей за кусочек мяса, а когда мы отказывались от такой сделки, ловко прятали их где-нибудь в лагере и скрывались. Вскоре в нашем караване оказалось полно этих маленьких масаев, и было трогательно наблюдать, как наши носильщики заботились об этих бедных малютках. Крепких женщин и мужчин я использовал в качестве пастухов и спас таким образом многих от голодной смерти.
Двадцать первого марта мы двинулись дальше по дну кратера Нгоронгоро. Следующий лагерь мы разбили в красивой роще из акаций, недалеко от озера. На лугу возле нас паслось множество носорогов, одного из которых я уложил из ружья. Мои люди несколько раз за время нашей экспедиции стреляли носорогов, потому что охота на этих животных отнюдь не так сложна и опасна, как это могло бы показаться после сообщений профессиональных охотников. Прежде всего носорог не слишком пугливое животное, и если подходить с подветренной стороны, то вполне можно приблизиться к нему на расстояние 30 шагов, не возбуждая у него никакого подозрения. Чтобы попасть с 30 шагов в носорога, не надо быть первоклассным стрелком. Если пуля попала в переднюю часть туловища или (из мелкокалиберного ружья) в голову, то животное обычно тут же падает замертво. Если же носорога ранить в какое-нибудь другое место, то он либо удирает (притом с такой быстротой, что всякое преследование бесполезно), либо переходит в атаку. Этот момент охотники обычно описывают особенно впечатляюще. Проводники в таком случае, как правило, „разбегаются в разные стороны“, и охотник остается один на один с разъяренным чудовищем. Хотя это и выглядит очень страшно, но нападающий гигант все равно что слепой: достаточно сделать один шаг в сторону, и он промчится мимо, а затем остановится и будет удивленно озираться, куда же девался охотник. А тот тем временем совершенно спокойно с самого близкого расстояния может всадить в него вторую пулю.
Не успел я уединиться в своей палатке, как раздался выстрел. Все поспешили к ограде, и при магниевой вспышке были пойманы два абсолютно голых охотника-масая, пытавшихся пробраться в загон для скота. Тогда мы всерьез задумались о возможности настоящего нападения на нас, однако ничего подобного больше не повторилось. Правда, однажды ночью какие-то тощие фигуры приблизились к лагерю, и наша охрана, не поинтересовавшись, кто они такие, открыла по ним огонь. На другое утро я, к своему большому сожалению, обнаружил под забором двоих из этих несчастных, прошитых пулями насквозь. Над ними возвышалась длинная тощая фигура какого-то старца с растрепанными седыми волосами. Он осыпал нас злобными проклятиями. „Вы тут захлебываетесь в молоке и мясе, — кричал он, — и стреляете в нас, умирающих с голоду! Будьте вы прокляты!“
Я распорядился выдать этому несчастному кусок мяса, который он тут же со звериной жадностью проглотил прямо сырым, но тотчас же после этого опять принялся что-то дико выкрикивать. Наш караван уже пустился в путь,
