Пленённая мечтой - Жанэт Квин-Харкин

— Насколько я понимаю, это ваш, а не армейский, — сказала Грейс.

— Господь милосердный, конечно. Армия хотела отправить меня в восстановительный центр в кузове грузовика, — ответил Фредди. — Я согласен, чтобы ради моей страны в меня стреляли, но я отказываюсь уезжать в армейском грузовичке!

Он поймал ее руку.

— Ну, старушка, вы меня еще увидите. Когда-нибудь, когда вы этого меньше всего ожидаете, я вернусь и украду вас. Я умчу вас к моей яхте, и мы отплывем прямо в закат…

— По-моему, вы забыли, что идет война, — сказала Грейс. — Закат полон линкоров.

— Такая хорошенькая, и такая неромантичная, — укоризненно произнес Фредди. — Как я уже сказал, мы уплывем в закат, успешно лавируя между линкорами, и прибудем на виллу на юге Франции. Как это звучит?

— Восхитительно — и абсолютно непрактично, — смеясь, ответила Грейс. — Мне будет вас не хватать, Фредди.

Фредди посмотрел на нее серьезно: он все еще не выпустил ее руки.

— Мне можно приезжать навещать вас? Мы могли бы предпринимать славные небольшие поездки на машине.

— Вы забудете обо мне, не пройдет и недели. Стоит вам вернуться к приятному образу жизни и хорошей кухне, и вы забудете, что на свете есть «Святая Катерина».

— Каким непостоянным вы меня считаете! — сказал Фредди, стараясь изобразить обиду. — Мы, Каллендары, народ верный. Мы не дрогнули в самые опасные моменты истории Англии. Я ручаюсь, что не забуду вас, если вы пообещаете, что не забудете меня.

— Как будто вас можно забыть, Фредди, — сказала Грейс.

Его губы коснулись ее руки.

— Тогда я не скажу «прощайте», а только «до свидания».

— До свидания, — пробормотала Грейс. Он взял у нее из рук свой чемоданчик, весело помахал рукой и направился к ожидающей его машине.

Она заметила, что чемоданчик сделан из крокодиловой кожи.

5

Отъезд Фредди совпал с окончанием лета и наступлением серой, тоскливой погоды. Сырой туман сменялся яростным ветром, дувшим со стороны Ла-Манша, который колотил в стекла острым дождем и сотрясал рамы. От сквозняков, пронизывающих длинные коридоры, скрыться было невозможно, а ночью нельзя было согреться под тоненькими, колючими одеялами. Из палат доносился кашель и отхаркивание.

Безрадостные дни соответствовали настроению Грейс. Ей не хватало легкости и смеха, которые внес в ее жизнь Фредди. Она машинально выполняла свои обязанности, ухаживая за новыми летчиками, занявшими койки. В общей комнате медсестер говорили об американской армии и о том, как скоро ей удастся достичь того, чего не дали четыре года войны в траншеях. Говорили даже о победе, о чем не слышно было с 1914 года. Грейс рада была бы, чтобы окончилась эта бессмысленная бойня, но в остальном не ожидала от будущего ничего хорошего.

Однажды Дафна отправилась в выходные в Лондон на вечеринку и не вернулась. Ходил слух, что высокопоставленный дядюшка воспользовался связями, чтобы ее перевели в группу, сопровождающую раненых из Франции, и другой — что она познакомилась с молодым офицером и обвенчалась с ним по специальному разрешению. С исчезновением Дафны Грейс почувствовала, что ее жизнь в больнице потеряла последние проблески веселья. Но она не испытывала желания вернуться домой и оказаться похороненной в удушающей тишине и одиночестве сельской жизни.

Шел конец сентября. Грейс везла по коридору каталку, когда кто-то схватил ее сзади.

— Попались! — сказал радостный голос, когда Грейс встревоженно вскрикнула. — Я же говорил, что приеду украсть вас!

— Фредди! — воскликнула Грейс, радостно улыбаясь. Он казался не таким уж «воздушным» и более того — умудренным некоторым жизненным опытом. На нем был хороший твидовый костюм, на щеках был здоровый румянец. Усики его были безукоризненно ухожены, в петлице красовалась хризантема.

— Он самый, как говорится, во плоти, — ответил он.

— Что вы здесь делаете? — изумленно спросила она. — Вы не вернулись долечиваться?

— Милая моя, я официально списан по ранению, и если бы мне надо было лечиться, я направился бы прямиком на Харли-стрит, где принимают лучшие врачи Лондона, а не допустил бы, чтобы меня терзали эти армейские драконы, — ответил он с громким смехом. Проходившая мимо медсестра, обернулась на него, нахмурившись, от чего он захохотал еще громче. — И вы, конечно же, знаете, почему я здесь. Я же говорил вам, что ваш преданный обожатель вернется. Просто дело в том, что мать запрещала мне носиться туда-сюда, пока я снова не буду крепким и здоровым. Но теперь я здесь, и рвусь вперед. Хватайте пальто, и мы сбежим.

— Не знаю, позволят ли мне, — ответила Грейс, озабоченно вглядываясь в глубь коридора — не покажется ли старшая сестра «Стойкости».

— Бога ради, сейчас уже вторая половина субботнего дня. В субботу всем разрешается иметь свободный вечер.

Грейс побежала в комнату медсестер.

— Приехал Фредди Каллендар и приглашает меня провести с ним вечер, — возбужденно сказала она. — Может, кто-нибудь из вас прикроет меня?

— Не вижу, с какой стати мы должны отпускать тебя с Фредди Каллендаром, когда мы сами должны торчать тут, — с шутливой яростью ответила одна из добровольных медсестер. — Но, наверное, на этот раз мы все же, так и быть, пожалеем тебя. Но ты должна обещать нам, что, когда вернешься, все расскажешь подробно.

— Огромное спасибо, — сказала Грейс, счастливо улыбаясь. — Обещаю, что когда-нибудь отвечу тебе тем же.

— К сожалению, Фредди Каллендары нечасто с неба падают, — горьковато заметила та, дружески подталкивая Грейс к двери.

Они ехали по тихим сельским проселкам, усеянным последними желтыми листьями, и Фредди жизнерадостно рассказывал ей обо всем, что делал со времени возвращения домой. Грейс жалела, что в ответ она не может рассказать ему хоть что-то интересное.

В маленькой деревушке, уютно устроившейся в долине, они остановились выпить чаю в кафе под названием «Медный чайник». Оно выглядело достаточно привлекательно: на столах лежали клетчатые льняные скатерти, на стене красовалась бронзовая тарелка.

— Лепешки или пышки? — спросил Фредди.

— Теплые пышки было бы очень неплохо, — сказала Грейс. — Здесь довольно холодно.

Из кухни, шаркая ногами, появилась официантка.

— Чаю для двоих и тарелку ваших самых лучших горячих пышек, милочка, — сказал Фредди.

— Пышек нет, — решительно ответила та.

Они согласились на тосты с джемом. Когда тосты принесли, они оказались отмокшими, джем был водянистым, а чай — плохо заваренным.

— В следующий раз я попытаюсь найти что-нибудь более цивилизованное, — извиняющимся тоном проговорил Фредди, когда они вышли из кафе. — Хотя эта чертова война, возможно, знаменует собой конец цивилизации, как мы ее понимаем. Я хочу сказать: если в кафе нельзя найти приличных пышек, стоит ли вообще жить?