Невеста бальзаковского возраста - Арина Ларина

Толик, как обычно, валялся на диване и даже не спросил, где жена болталась до ночи. Это было немного обидно, хотя и не так плохо – по крайней мере не пришлось врать и оправдываться.

Попить чая с шоколадкой в одиночестве не вышло. Если в вашей квартире живут родственники, вы обречены на постоянное общество кого-нибудь из домочадцев, не говоря уже об очереди в туалет, ванную и к домашнему телефону.

– А чего не ужинаешь? – заботливо поинтересовалась выползшая на кухню сестрица.

– Не хочу, – односложно буркнула Настя. Она решила держать глухую оборону и не идти на контакт, так будет проще бороться за свою независимость и говорить «нет».

Это только кажется, что отказывать просто. Со стороны все любят давать такие советы, но когда варишься внутри ситуации, вдруг оказывается, что есть куча причин, почему это «нет» выдавить из себя нет никакой возможности.

– А я хочу, – обрадованно поддержала разговор Лизавета.

– Ну, так поешь. – Настя пожала плечами, пытаясь угадать, к чему идет беседа. Долго гадать не пришлось.

– Нечего есть-то, – развела руками Лиза. – Холодильник твой жлоб к себе утащил.

– А, ну так правильно. В нем же все равно только наши продукты, – максимально равнодушно бросила Настасья, хотя внутри ее все тряслось и клокотало: от отвращения к себе, к ситуации, от необходимости делать над собой какое-то усилие.

– У тебя в крови мещанство и мелочность, – презрительно процедила Лиза. – Самой не противно?

Насте было более чем противно, но она вопрос проигнорировала, отвернувшись к окну и присосавшись к кружке с чаем. Пусть сестра думает что угодно. Надоела. На войне все средства хороши.

– Что с деньгами решила? – неожиданно миролюбиво поинтересовалась Лизавета. Судя по тону, она вспомнила, что начинать орать и качать права еще рано – не все вопросы решены.

– С какими деньгами? – Настя решила прикинуться дурочкой. Вот пусть озвучит, что именно ей надо, и сама себя со стороны услышит. Хотя если у человека нет совести, то она не вырастет вдруг, как мухомор после дождя. Иными словами, если Лизка в своей наглой просьбе не видела ничего предосудительного, то вряд ли у нее вдруг наступит прозрение.

– Не придуривайся, – закатила глаза сестрица. – С деньгами на нашу свадьбу.

– Ваша свадьба – ваши деньги, – отрезала Настя. – Я считаю, что праздновать бракосочетание – это мещанство. А, забыла. Еще это мелочно – кареты там какие-то, лошади, гости… Фи, в общем. Распишитесь и живите счастливо.

– Так нельзя, – подал голос жених. Такое чувство, что он тенью ходил за Лизаветой и в переговорах с сестрой выставлял будущую супругу как щит или противотанковое заграждение.

– Почему? – искренне удивилась Настасья. – У нас с Толиком это очень запросто получилось. Я тебе точно говорю – так можно и даже нужно, если денег нет.

– Мамкина родня нас не поймет, – вздохнул Шурик. – Ты чего? Мы ж из деревни!

– Тогда дождитесь сбора урожая и валите жениться в деревню. Там и столы накроете, и яблок потрескаете с гостями, и свинью какую-нибудь принесете в жертву и съедите. Или как там у вас принято, в деревне-то?

– Да ты что? – заволновался будущий муж. – Мать только обрадовалась, что я на городской женился, в городе останусь, всем рассказала уже, как я круто живу, – нет, надо по-людски, в ресторане.

– Ну, давайте по-людски, – не стала спорить Настя.

– Вот и я говорю. – Саша повеселел и даже вылез из-за угла, где прятался на всякий случай, если вдруг диалог пойдет не так позитивно. – Сколько сможешь дать?

– Нисколько, – тоже весело ответила Настя. – Я ж уже говорила. Отвяжитесь, ребята. С меня открытка. Если учесть, что я от Лизки на свою свадьбу даже открытки не получила, это вполне великодушно. Все, аудиенция окончена. И попрошу больше ко мне со своими меркантильными предложениями не подкатывать.

– Да и подавись, без тебя разберемся, – вспылила сестра. – Тоже мне! Кстати, этот цвет волос тебе не идет, а прическа и вовсе уродская! – Гордые жених и невеста выплыли из кухни.

– Чего Лизка орала? – лениво поинтересовался Толик, когда с честью выдержавшая этот раунд жена пришла укладываться спать. – Требовала доступ к холодильнику?

– Нет, денег на свадьбу опять просила, – буркнула Настя. Почему-то разговаривать с мужем не хотелось. Он раздражал невероятно, причем всем: и тем, что дышал, и тем, что задавал вопросы, и тем, что лежал с ней в одной кровати. Надо же, даже не заметил, что она перекрасилась и подстриглась. Вот тебе и близкие люди!

– Наши деньги к ним отношения не имеют, – напрягся Толик и даже привстал, выставив из-под одеяла мощные плечи.

– Не наши, а мои, – вдруг злобно оборвала его Настя. – Если я правильно помню, твоей зарплаты хватает только тебе – на дорогу, обеды и пиво.

– Ну, извини, другой работы нет, – оскорбился муж, возмущенно отвернувшись к стене.

– Да, действительно, откуда в нашем шестимиллионном городе работа для мужика, чтобы нормально платили, – согласно кивнула Настасья, ехидно улыбнувшись.

– Мне пока ничего приличного не предлагали, – рыкнул муж, передумав отворачиваться и решив добить тему. Надо же! Раньше Настасья с ним на столь щекотливую тему не разговаривала. Тем более – в таком тоне. Это было нечто новое, что следовало пресечь в зародыше.

– А что, должны прийти, поклониться в пояс и позвать директором банка? – наивно хлопнула глазками жена, готовая к бою. Но боя не случилось. Толик наконец заметил перемены не только в манере говорить, но и во внешности.

– А что это ты с собой сделала? – подозрительно протянул он, недобро прищурившись. – Это зачем еще?

– Захотела – и сделала, – не стала вдаваться в подробности Настя и вдруг решительно села: – Слушай, так дальше продолжаться не может. Мне скоро сороковушник. Я хочу ребенка.

Она испытующе взглянула на кисло сморщившегося мужа. Можно было не сомневаться, что сейчас он заведет свою обычную шарманку, но это не имело значения. Настасья твердо решила: ей нужно алиби. Для себя, чтобы потом совесть по ночам не клевала в печень. Мужу нужно было дать последний шанс и слегка предупредить.

– Не начинай, – предсказуемо проныл Толя. – Куда нам ребенка, денег нет…

– Стоп, – перебила его Настя. – Когда нет денег, их пытаются заработать. Значит, слушай меня внимательно. У меня репродуктивный возраст заканчивается. Надеюсь, ты знаешь значение этого слова. Конечно, я не хочу жить в этом дурдоме и мечтаю, чтобы Лизка хоть одна, хоть с новообретенным мужиком куда-нибудь делась. Но я смотрю на вещи трезво: она никуда не денется. Поэтому нужно размениваться. На размен нужно заработать. Кроме того, когда я рожу, я буду минимум год в декрете, а это означает, что семью должен кормить муж. Так вот мне нужен муж, который сможет прокормить меня и ребенка. Поэтому либо ты находишь нормальную работу с нормальной зарплатой, либо я нахожу своему ребенку другого отца. Извини, ничего личного, но у меня нет другого выхода.