Обними. Поклянись. Останься - Арина Александер

с этим… так и подмывало задеть хоть чем-то этого павлина. Он мне ещё сразу не понравился, когда промчался мимо нас с Варей со скоростью звука. А теперь со мной происходили непонятные вещи: то беспокойство надумала проявить, то вот, состраданием решила отличиться.

— Стой! — неожиданно схватил меня за руку и тут же резко выпустил. — Что за предложение?

Возможно, я всего лишь отвечала добром на добро, а может, и нет. Преследовать он меня точно не мог, изнасиловать — тоже. По глазам видела — не в его вкусе. Даже не так: все те знаки внимая, которые он был вынужден проявить в мою сторону, были продиктованы скорее неосознанно, нежели с каким-то расчётом.

— Хотела предложить ночлег, — пробормотала, запутавшись окончательно. Если ему гостиницы не подходили, то что тогда говорить о моем временном жилище.

— Хорошо, — пикнул сигнализацией, демонстрируя полную готовность. А ещё говорят, что женщин невозможно понять. — Мы так и будем стоять или я всё же могу рассчитывать на оплату за проявленное добро.

Поперхнувшись, я кивнула на подъезд. Ох и нахал, а я-то думала. Не умеешь ты, Данка, разбираться в людях. Что в шестнадцать лет не научилась, что сейчас полный ноль. Сколько не пыталась прислушаться к интуиции, надеясь на подсказку, так и осталась ни с чем. Предавшее меня шестое чувство благоразумно свернуло удочки и залезло в такие дебри, что все попытки достучаться оказались тщетными. И заднюю уже не включишь. Поздно.

— Твоя квартира? — Глеб вальяжно вошел в квартиру, оглядываясь по сторонам. Интересно, снимет обувь или и дальше продолжит транслировать похерестический характер.

— Нет, — ляпнула на автомате. — То есть… Моя. Вернее, бабушки.

Блин.

— Этой? — ткнул пальцем в висевшие на стенах фотографии, безошибочно определив среди многочисленной Тониной родни ту самую «бабку Ёжку» с внушительным начесом.

— Угу.

— Похожи, — поддел в очередной раз, намекая на полную противоположность во внешности. В этот раз я не повелась, не желая ввязываться в неравную схватку. Я не экстрасенс, мысли читать не умела, фиг поймешь, что у него там на уме. Лучше помалкивать на эту тему.

Хоть и не сразу, но Глеб всё же снял обувь, заработав в свою карму ещё один плюсик. За обувью последовало черное пальто, шарф, перчатки, ключи и наконец, пачка сигарет. Ещё и выложил это всё на полочке по идеально равной линии, демонстрируя раздражающую меня педантичность.

И что теперь: спать или же?..

— Может, чаю? — предложила, не подумав, а когда спохватилась, было уже поздно. Глеб утвердительно кивнул, и мне не оставалось ничего другого, как указать в направлении кухни.

Закатывая рукава темно-серой водолазки, мужчина проплыл мимо, оставляя после себя едва уловимый шлейф парфюма.

— Только тут… — не успела предупредить. Глеб по-хозяйски клацнул включателем и, не увидев результата, выжидающе выгнул бровь. — Лампочка перегорела, — смутилась, попав в поле действия магнетических глаз.

— А муж что, — указал на мое обручальное кольцо, — совсем плох?

Я засуетилась возле плиты, радуясь, что он не видит моей реакции. Лично для меня нахождение в залитой лунным светом комнате на пару с незнакомым мужчиной слегка попахивало интимом.

— Нет, просто мы…

— Поссорились — я понял. — Подошёл к люстре, постоял под ней несколько секунд, задрав голову, а потом начал выкручивать лампочку из патрона.

Я наблюдала за ним боковым зрением, делая вид, что сосредоточена на заваривании чая. Чтобы лучше рассмотреть вышедший из строя элемент, Глеб вышел в освещенную прихожую и поднес лампочку к глазам.

— Хм… А если так…

Внаглую потушил свет, затем надел оставленные на полке перчатки, выкрутил с плафона успевшую накалиться лампочку и заменил на только что снятую с кухни. Опять клацнул включателем и надо же, комната снова озарилась светом.

— Дело не в лампочке, — заявил профессионально, скрещивая на груди руки. — Скорее всего, в люстре патрон крякнул. Нужно или чинить, или сразу покупать новую.

Супер. Час от часу не легче. Ладно бы в спальне, но кухня!

Заметив мое состояние, Глеб тут же поинтересовался:

— Инструменты есть?

— Нет!.. Не уверенна. Я давно тут не была.

— Ясно. Я могу, конечно, посмотреть, но нужны инструменты. У самого кроме чемодана с одеждой ничего нет.

— Да не проблема. Как-нибудь и сама решу, — придала голосу уверенности, разливая по чашкам кипяток. — Присаживайся. Только у меня со сладким не густо. Вот, только сахар.

— И этого достаточно.

Усевшись за стол, каждый взял свою чашку. Глеб смотрел в окно и, молчаливо помешивая сахар, думал о чем-то своем. Я уперла глаза в стол, не решаясь начать первой. И что сказать? О личном не расскажешь — и так завралась по самые уши. Нести всякий бред, лишь бы скучно не было — настроение неподходящее. Да и Глеб не особо спешил раскрывать рот, периодически поглаживая бочину. Может, и правда, что-то болело или травма какая-то.

Нет ничего хуже, чем находиться в подобной ситуации. Хотелось провалиться под землю или же стать невидимой. Хотя… встань я сейчас из-за стола, Глеб, наверное, и не заметил бы.

Странный он, что не говори.

— Я постелю в зале, — подорвалась, не выпив и половины чашки. — Ванная, туалет… короче, сам разберешься. Полотенце сейчас поищу.

— Обойдусь.

Ты посмотри, какие мы брезгливые. Больно надо. Мое дело предложить.

— Как хочешь, — шагнула мимо него, в который раз возблагодарив небо за отсутствие света. Нечего рассматривать меня в таком состоянии.

— Подожди! — поднялся следом, поймав меня за локоть.

Я остановилась, невольно затаив дыхание. Перепуганное сердце сразу забилось о ребра, стоило почувствовать его сзади. Ни обернуться, ни сказать хоть слово. Будто парализовало. Как бы это банально не прозвучало — чувствовала его каждой клеточкой тела. Горячее дыхание всколыхнуло у виска легкую прядь волос, отчего по спине побежали толпы мурашек.

Обернулась. Глеб быстро отвел взгляд.

— Ты что-то хотел сказать?

— Нет… Ничего.

Я как ошпаренная выскочила из комнаты.

И что стелить этому пану? Сама побрезговала спать на затхлом белье, собираясь лечь в одежде, а этому сухарю ещё попробуй услужить.

Недолго думая, сорвала с дивана плед, достала из шифоньера самое чистое покрывало и, разложив диван, заново перестелила. Потом принесла из спальни выбранную для себя подушку и, прихватив полотенце, поспешно скрылась в ванной.

А нервишки-то — ни к черту. Вон, даже на задвижку закупорилась, опасаясь нападения. Ой,