Газета День Литературы # 74 (2002 10) - Газета День Литературы

Справка не будет лишней, поскольку этот большой роман издан автором собственными руками небольшим тиражом и распространялся необычно. Однако для широкого читателя Галковский разместил роман на собственном сайте (www.samisdat.aha.ru). О романе обсуждения в печати не было. В основном на автора лаяли, но лаяли исключительно те, для кого в России двойные стандарты по национальному вопросу — необходимая атмосфера для жизни. (Это когда еврейский национализм — мировая религия, требующая всеобщего уважения, а русский национализм — преступный экстремизм, требующий законодательного запрета).

По мере разумения я хочу порассуждать о рассказе. Судьба учеников одного класса русской гимназии выпуска 1909 года, за которой все "узлы" русской истории первой половины XX века, располагает, даже обязывает читателя в который раз прикидывать банан к носу, что тогда "лежало на весах". И нам не обойтись. Вопрос до сих пор является в России политически острым. Продолжающийся идейный антагонизм в обществе — прямое продолжение тех еще противоречий. Галковский имеет философское образование, соответственно, наиважнейший сегодня вопрос, на чьей же стороне в русских схватках начала XX века наибольшая правда для исторической России, здесь его занимает. Т.е., в рассказе, ни много ни мало, присутствует вопрос о Русской Правде в XX веке.

Многие русские художники серьезно брались за него: Шолохов, Замятин, Булгаков, Платонов, Солженицын — а согласия нет.

В рассказе самоубийство одного из героев, вынесенное мною в эпиграф статьи, самая сердцевина русской трагедии. Нам, однако, придется сделать выбор, чтобы жить дальше.

За пределами рассказа Галковский-человек свой выбор сделал в пользу белых, но в его художественном пространстве это не очевидно. Братья Брауде в ограниченной форме рассказа вырастают в символы, за которыми стоят две картины мира, к которым пришла сознательная Россия к 1917 году. Тысячелетнее русское понимание устройства мира, построенное исключительно на библейском откровении, к этому времени растеряло в России всех своих приверженцев. Церковь, связавшая себя с искусственной птолемеевской системой, толкующая книги Ветхого Завета буквально, своим просвещением уже никак не могла удовлетворить растущие умственные запросы населения. (В романе, кстати, широкое брожение русских умов в XIX веке Галковским показано).

Итак, вокруг белого Брауде-иудея стояли, в том числе высокородные, русские масоны, "искусственные евреи", с мистической идеей воссоздания Храма Соломона и масонствующая русская интеллигенция со светским культом "богоизбранного народа", при котором единственные критики иудейства — черносотенцы сделались изгоями во всем образованном обществе. Травле подвергались даже искренние юдофилы за одно лишь высказывание права русского самосознания на равенство с еврейским. (Широко известна и показательна история писателя Е.Н.Чирикова, которому за это не зачлась даже сочиненная пьеса о еврейском "холокосте", имевшая триумфальный успех в театрах). Весь этот верхушечный слой русского общества, разумеется, оппозиционировавший самодержавию, после Октября и назвал себя "белым".

Утверждают, что, начиная с Врангеля, белые поправели, склонялись к монархизму. Может быть, и даже нет сомнения, что под влиянием итогов Февраля и деяний красных героев рассказа, "товарищей Кацнельсона и Раппопорта", это и происходило, но это был внутренний процесс в головах, никак не отразившийся на лозунгах, за которые белые шли в бой. Во всю войну — это с большевиками-то! — и в эмиграции демократический принцип был у них высшим. П.Н.Врангель, лично православный монархист, в своей политике, однако, всегда оставался принципиальным непредрешенцем; как и его предшественники, он работал и с кадетами, и с эсерами: "Мы не можем допустить, чтобы, прикрываясь словами "вера", "царь", "отечество", офицеров вовлекали в политическую борьбу"!

Идеолог Белого Движения в эмиграции, правый религиозный философ Иван Ильин, до революции начинавший с бомб для эсеров, масонов понимал как врагов, но и черносотенцев ненавидел! Философ с несомненными прозрениями, талантливый литературный критик, яркий политический публицист, он написал о России много книг, но, поразительное дело, такой важный еврейский вопрос "обошёл". Философ, ненавидевший коммунизм идейно, он, тем не менее, ни слова не проронил о пуповинной, сектантской связи марксизма с иудаизмом. Это странно, ведь суть марксизма с его идеей непримиримого классового антагонизма и построения рая для "богоизбранного" класса не могла не быть для него очевидной. Тайна! Ильин — выдающаяся личность, независимый человек, но, похоже, религия двойных расовых стандартов на русской земле не вызывала у него беспокойства и даже уважалась" Он ратовал за национальную и православную Россию, но с зажимом черносотенцев, т.е.,тех богобоязненных русских людей, которые всего лишь увидели опасность для России со стороны еврейства и писали об этом!

Есть ключ, который лично для меня не очевиден, ибо для философа, как я понимаю, Истина выше родственных связей, выше, по слову Достоевского, даже самой России. Ильин, как известно, с иудеями был косвенно породнен и являлся воспитанником своей двоюродной сестры Л.Я.Гуревич, бывшей значительно старше его.

Или, как Солженицын, он считал, что смысл иудаизма "скрыт от людей и принципиально недоступен даже знатокам". Поэтому любой православный русский патриот, осмеливающийся под давлением действительности этот смысл обнаруживать, автоматически записывается в противники?!

Так или иначе, повторим; за белым Брауде стояли все имевшиеся политические оттенки русской интеллигенции, кроме черносотенного.

Вокруг Брауде красного с открыто провозглашенным "своим" духовным вождем Марксом, естественно, сплотилось большинство его сородичей. Шире — нацмены, привлеченные пропагандой антинационализма в русской стране. Из русских идеологически привлеклись те, для кого философия классовой ненависти явилась оправданием и направлением личной злобности, соблазненная беднота и, наконец, изрядная доля царского офицерства, осознавшая необходимость сильной, твердой власти после Февральского развала армии и страны.

Основная же крестьянская толща, в буквальном смысле потеряв царя в голове, стала стихийной, не была ни красной, ни белой, сопротивлялась и тем и другим.

Красный Брауде по схеме должен был ставить к стенке бывшие правящие русские классы, белый — фактически выступать против своих "еретиков". В рассказе выразительно показано, что на фоне бескомпромиссной вражды между русскими белыми и красными, вражды между братьями нет! По обе стороны, переходя туда или обратно, они одно и то же. У красных, власть которых заявила себя безграничной, беззаконной, братья развязали себе руки аж до навиновского отношения к туземному населению, у белых они же вдохновенно соображались "демократическими" законами. Галковский мужественно это показывает. (Заметим, никто из наших патриотических художников слова не берется за эту Тему).

По мере того, как на просторах России марксизм утвердился и стал законодательно оформляться, т.е., когда закон стал "крепчать", красные Брауде, хочешьне хочешь, вынуждались сужать, умеривать масштаб своей ненависти. Или, в конце концов, заменяться на прореженных Ивановых. Последнее не упускающий Галковский отмечает.

Советскую власть с этнически русской стороны Галковский тоже ненавидит — как засилье тупых крестьянских выходцев. Что ж, верно, Климы Будённые отвратительны. Взяв, наконец, власть в свои руки, они безмозгло каждый шаг страны в будущее продолжали сверять с экономической догмой марксизма, запрещающей частные средства производства. Додумались даже до запрета парников на огородах. В лучшую сторону с предшественниками они выглядят лишь тем, что с их инфильтрацией во власть безразмерный террор прекратился.

Да, марксистский расово-классовый террор в России унес или искалечил миллионы жизней, прошерстив все русские сословия. Русской Церкви было уготовано полное уничтожение и немного не успели, помешала и изменила политику в стране Великая Отечественная. Впрочем, на короткий срок — до Хрущёва. Сравнительно с прошлым и будущим полезный для страны и многообещающий период позднего, эволюционирующего Сталина, намеревавшегося, по свидетельству Шолохова, развенчивать Ленина, оказался трагически коротким. И результаты коммунизма устрашают: у русского населения полностью деструктурировано, атомизировано национальное бытие. В то же время сегодняшняя сознательная Россия, т.н. "образованщина", парадоксальным образом оказалась самой свободной от иудаизма во всём постхристианском мире. Там везде господствуют "белые" порядки уважения иудейских двойных стандартов. Тот же Галковский, опубликуй сегодня свой роман или этот рассказ в рассвободной Швейцарии и — при полном одобрении самодовольных "демократических"(?) сограждан, признающих высшей ценностью не Правду, а Комфорт, — был бы осужден "за разжигание национальной розни". (Очень показательна история школьного учителя Юргена Графа, опубликовавшего там книгу, документально разбивающую миф об очередном "холокосте"). И сидел бы он сейчас на комфортабельных нарах как король на именинах! У нас же, в нашей культурной атмосфере без большого политического скандала такое невозможно. Невозможно, благодаря критически большой доле исторически сложившейся, но довольно стихийной, разбросанной красно-коричневой интеллигенции.