Крест короля - Ирина Александровна Измайлова

Обнимаю тебя по праву любящей бабушки. Да хранит тебя Господь! Да придаст тебе сил и укрепит твое сердце.

Низко кланяюсь и благодарю, ибо не сомневаюсь, что ты исполнишь мою просьбу.

Элеонора».

Опять без титулов, без лишних приписок. Просто «Элеонора».

Король аккуратно свернул письмо. Пальцы выдали его — задрожали.

— Теперь понимаю, для чего ты ездил в Германию, которую обычно избегаешь, — сказал он Фридриху. — Ты хотел спросить императора напрямик?

— Сперва думал так и сделать, — кивнул барон Тельрамунд. — Но понял, что не услышу правдивого ответа. И приехал просто ко двору, будто бы рассказать о своем участии в походе Фридриха Великого его царственному сыну. Генрих принял меня радостно, если не сказать — восторженно, поведал кучу всяческих идиотских легенд о моих подвигах в походе (кто их только понапридумывал?). Ну а когда я перевел разговор на Англию и подивился, куда же это подевался английский король, император завертелся так, будто ему стул снизу проткнули шилом, да еще горячим! И стал твердить, что у него нет сомнений в гибели Ричарда.

— Ага! — вскричал Анри с торжеством. — Значит, Элеонора права: король жив! И эта скотина Генрих… О, прости ради Бога! Этот ваш величайший император знает, где он!

— Не уверен. — Фридрих вновь осушил свой кубок и снова наполнил его. — Не уверен я в этом, друг мой Анри. Но он действительно знает, что Ричард жив. Видел бы ты, как у него забегали глазки! Самое странное, что мне во всем этом показалось… Понимаешь… Я знаю, что Ричарда Львиное Сердце ненавидит и Леопольд Австрийский (кстати, мой родственник). Но Леопольд — при всей его тупоголовости, заносчивости и прочем, что делает его похожим на индюка, — очень смел, достаточно прямодушен и не хитер. И я не могу понять, как он во все это впутался!

— Во что? — с искренним недоумением воскликнул король. — Королева в своем письме и впрямь предполагает, что Леопольд может быть причастен к исчезновению Ричарда, но она этого не утверждает. Отчего же ты думаешь…?

— Да оттого, — почти резко прервал друга Тельрамунд, — что я ведь был и у герцога тоже. Раз уж Луи попросил меня помочь во всем этом. И я понял: моему троюродному братцу Леопольду известно, что случилось с Ричардом! На его физиономии все видно, как на раскрытой ладошке. Он даже покраснел, когда я спросил о короле. И особо юлить не стал — не то что Генрих. Говорит: «Услышу, что Ричард умер, только этому обрадуюсь!»

— Вот свинья! — вырвалось у Анри.

— Я подумал то же самое, — усмехнулся Фридрих. — И само собой задал следующий вопрос: «Так, стало быть, ты не знаешь, что случилось с королем?» Леопольд сделался уже неприлично красным, и сказал: «Не знаю и знать не хочу!» Так ошибаются только, когда врут! Только когда врут, Анри! Ведь сам же сказал: «Обрадуюсь, если узнаю», а минуту спустя — «Не знаю и знать не хочу!» Они оба что-то знают — и император, и герцог. Один из них, возможно, знает все. Но то, как они боятся, пожалуй, подтверждает правоту королевы. Будь Ричард мертв, им бы уже нечего было опасаться.

Король Иерусалимский задумался. Конечно, до него долетела весть о том, что великий предводитель Третьего крестового похода так и не вернулся в Англию. Действительно, спустя пару дней после его отъезда из Птолемиады на Средиземном море разгулялись шторма, и многие полагали, что корабль короля пошел ко дну. Несколько других кораблей, на которых плыли его рыцари и воины, добрались до пролива и подошли к британским берегам. Однако никто из уцелевших не мог сказать — куда же девалось судно, на котором был Ричард. Вспоминали только, что в бурю корабли разбросало далеко друг от друга.

Анри Иерусалимский, в отличие от многих вождей крестоносцев, любил знаменитого героя и искренне сожалел о его возможной гибели. Однако ему самому в последнее время приходилось испытывать столько трудностей, так много сил тратить на управление своим беспокойным королевством, — и потому Анри недолго предавался мыслям об исчезнувшем короле.

Теперь королю не то чтобы сделалось стыдно, однако он испытал чувство вины: вот ведь Луи Шато-Крайон, который, как говорят, живет одной надеждой — получить руку любимой принцессы, сразу отозвался на просьбу Элеоноры Английской и готов все бросить, чтобы попытаться разыскать ее сына. Но он хотя бы многим обязан Ричарду. А Фридрих Тельрамунд ему совершенно ничем не обязан. Его долг перед графом Луи, конечно, значит немало, по крайней мере — для рыцаря. И ничего нет удивительного, что ради этого долга отважный немец пустился в опасное путешествие. Но его визит к своему родичу Леопольду Австрийскому и к императору Генриху, — это уже подвиг самопожертвования! Именно графу Анри была очень хорошо известна причина, по которой барон Тельрамунд избегал вообще приезжать в родную Германию, а уж тем более общаться с людьми, которые некогда стали свидетелями его позора. И все же упрямый тевтонец сделал это!

— Я пошлю за рыцарем Лионским! — произнес, поднимаясь, король. — Правда, его уже три дня как нет в городе — гоняется за одним мерзавцем, — то ли просто разбойником, то ли ассасином, от шайки которого в последнее время не стало житья. Но, думаю, сегодня Эдгар Лионский должен вернуться. Его воины прискакали поутру и сообщили, что с разбойниками они разделались — остался только сам Селим-паша, которого Эдгар обещал взять и притащить в город живьем. И я готов поспорить на бочку хорошего вина, что он это сделает!

— Вы проспорили бочку, мой король! Взять-то я его взял, однако поганый ассасин проткнул себе горло кинжалом и ушел от меня к своим предкам, думаю — таким же разбойникам.

Рыцарь стоял в проеме ведущей на террасу двери, устало прислонившись плечом к каменному косяку. Он уже снял шлем и бармицу, и косые лучи низко повисшего над городской стеной солнца освещали его лицо. Светлые, крупно