Дети Богов - Вячеслав Ялов

золотом, драгоценными камнями и гравировками престолом, он поднял голову — два холодных циановых глаза внимательно разглядывали его. Лишившийся дыхания и памяти Икарос запоздало поклонился.

— Мой Владыка, — не свойственным ему грубым голосом промолвил юноша. — Вы упомянули солдат, — гоплитов и гипаспистов, — ежедневно отдающих свои жизни на поле боя ради защиты родных земель. Мой отец был одним из таких. Он погиб раньше, чем я мог узнать его самостоятельно, но мать часто вспоминала и рассказывала о нем хорошие вещи. Благодаря ей с самого детства в моей груди зародилось жгучее желание отомстить всем, кто хоть как-то причастен к его смерти. Я горел армией, но не мог позволить себе повторить судьбу отца и возлечь рядом с ним на поле боя, оставив сестру и матушку совсем одних. Родные подсказали, что решением может стать титул Героя. Такие как Димостэнис не бессмертны, но обладают божественными способностями, высоким уровнем мастерства, а главное — ими дорожит государство. Это и привело меня сюда, в тронный зал. Я хочу, чтобы Вы знали имя человека, который не только сражался за Вас до последней капли крови, но и своей отвагой вдохновил сына нести службу. Моего папу звали Иасон Фило.

— Трогательная история. — Голос Посейдона был таким же холодным, как и его глаза. — Я не могу запомнить имена всех погибших солдат, но фамилию будущего Героя постараюсь оставить в памяти. На какую часть тела будет нанесена метка?

— Спина.

Каро развернулся, объятый двоякими чувствами. Медленно опустившись на пол и подогнув под себя ноги, он стянул хитон через голову и прикрыл им причинное место. Едва Трезубец коснулся кожи Икароса, мучительный жар обрушился на него, как проливной дождь в поле, выжигая на спине отметину раскаленным металлом. Почти все до единого подвергнутые сегодня суровому обряду люди корчились и кричали, но Каро лишь закрыл глаза и до боли сжал зубы, видя перед собой застывшее лицо всемогущего Бога, выражающее полное безразличие.

По прошествии трех часов небо успело сменить окрас со светло-голубого на ярко-оранжевый, знаменуя приближающуюся ночь. Свежий воздух немного взбодрил вышедшего из зала Икароса, вернув его в чувства.

— Ты в порядке? — Рета выглядела обеспокоенной.

— Да, — соврал он, но под пристальным взглядом любимой сразу же раскололся. — Я ожидал иного. Я рассказал Посейдону об отце и полагал, что он проявит хоть каплю искреннего сожаления ко мне и уважения к погибшему. Но Владыка не дернул и мускулом!

— Не принимай близко к сердцу. — Девушка взяла его за руки. — Он Бог, Каро! Через него прошли десятки поколений, он был знаком с сотнями тысяч людей и повидал немерено смертей. Не сравнивай его с нами. Все Олимпийцы до единого отличаются от людей — им никогда не постичь ценность и быстротечность человеческой жизни, равно как и нам их бессмертие. Мы всегда будем разными.

— Моих неоправданных ожиданий это не исправит.

Димостэнис остановил молодежь у выхода с площади.

— Я буду с вами откровенен и не стану приукрашать жестокую правду, как это сделал Владыка. Инициация это лишь еще одно испытание, которое вам предстоит пройти перед тем, как получить право называться Героями. Избавьтесь от надежд на легкую прогулку и готовьтесь к худшему развитию событий. Иными словами, не все вернутся домой. Это третий год подряд, когда я вожу группу в Священную пустыню, и оба предыдущих раза часть моих подопечных умирала. Там, на границе, происходят самые ожесточенные столкновения, в которых нет места пощаде и чести. Не думайте, что безупречное владение оружием, ловкость и смекалка полностью вас обезопасят. Это война! На войне может просто не повезти. Но если мы будем действовать слаженно и приглядывать друг за другом как единый отряд, то вероятность проделать весь путь туда и обратно значительно возрастет. От вас требуется только беспрекословное послушание и дисциплина. На подготовку у нас есть неделя, начиная с завтрашнего дня. Я буду ждать на главной арене на рассвете. Не забудьте взять свое оружие.

Проводив взглядом Димостэниса, юноши и девушки еще какое-то время обсуждали Посейдона, нового наставника и хвастались друг другу отметинами, после чего стали разбредаться по домам.

— Каро. — Аретуса прижалась к спине молодого человека и нежным голоском заговорила ему на ухо. — Я сегодня буду дома одна. Не желаешь составить мне компанию?

— А родители?

— Уехали в соседний полис к знакомому отца на несколько дней. Должно быть, жаловаться на непутевую дочь.

— Вряд ли они опустятся до такого.

— Не надо. Просто ответь.

— Я присоединюсь к тебе после того, как зайду к матери, — принял предложение Каро.

Рета кивнула и игриво улыбнулась.

В доме стояла мертвая тишина. Мелина сидела за столом и перебирала пальцами, гадая, что могло задержать сына так долго. «Может ли Бог отказать ему? — спрашивала она себя. — Вдруг он поймет, вдруг догадается? Тогда его ярости хватит снести Икаросу голову прямо в тронном зале, а меня забьют плетьми до смерти в акрополе на потеху толпе». Женщина закусила губу, сдерживая слезы и трусившиеся руки.

За окном почти окончательно стемнело, когда входная дверь протяжно заскрипела, и на пороге появилась таинственная темная фигура. Сердце Мелины замерло, а кровоточащая губа затряслась. Полными ужаса глазами она смотрела за действиями незнакомца, представляя, как сейчас в его руках появится мешок, как он, схватив за волосы, вытащит голову ее сына и как бросит ее на стол, пачкая все вокруг горячим гранатовым соком.

— Мама, почему ты не зажгла свечи? — Икарос отчаянно пытался нащупать огниво, передвигаясь по дому маленькими шажками.

Пораженная своей безграничной фантазией Мелина облегченно выдохнула, быстро вытерла со щеки слезу и бросилась обнимать сына — он как раз поджигал фитиль, разгоняя мрак.

— Как все прошло? — Ее голос еще дрожал.

— Не совсем как я ожидал. Не хочу сейчас об этом говорить. Мы отправимся на инициацию только через неделю, поэтому у нас с тобой будет достаточно времени обсудить прошедший день. Я зашел показать отметину перед тем, как пойти к Рете.

— Тогда поспеши — не заставляй девушку ждать.

Каро быстро сменил вещи на более теплые, затянул пояс на талии и прикрепил к нему ножны с мечом. Повернувшись спиной к матери, он спустил ткань, оставив торс голым — женщина ахнула, увидев образующий рисунок черный шрам вдоль всего позвоночника. Сам юноша еще не рассмотрел