Не обольщайся! (СИ) - Собран Энжи

Много позже, когда горизонт озарило взошедшее полное светило, а он в теплых не по сезону водах укачивал свою жену, рассматривая ее татуировки, заметил четыре переплетенных кольца вместо трех. Значит, не соврала и у нее и правда есть еще один муж. Как же он отпустил тебя, неразумную, в наш жестокий мир? В мир, где женщина всего лишь средство: средство для обретения наследника или же удовольствия.

Себастиан не помнил свою мать, да и не знал, наверное, никогда. По правилам их мира жена — собственность мужа. Она рожает ему наследника и переходит к другому. Иногда очередность менялась. Все зависело от первого года, когда новоиспеченные мужья пользовали эйри по очереди, и она до родов оставалась с тем от кого забеременела. Потом ее передавали оставшимся эйрам и все повторялось. Наследники неизменно оставались в роду мужей, а жены, родив очередного наследника, исчезали, часто даже не одарив наследниками всех выбравших.

Себастиан никогда ранее не задумывался об этих традициях, а теперь с горечью понимал, что не хочет, чтобы жена одарила его наследником. Пусть лучше навсегда останется с ним в кольце его рук, доверчиво сопящая в его шею. И увидев, как меркнет ночное светило, попросил Аэру исполнить это его желание.

Глава 11. Пробуждение

Мириэль Джураль

Просыпаться было страшно. Голова гудела, во рту пересохло, а между ног натерто саднило. Воспоминания о происходящем на алтаре нахлынуло на меня, заставив болезненно застонать. Испуганно положила руку на живот, пытаясь понять, не произошло ли самое страшное.

— Мы выберемся отсюда, — мысленно пообещала я себе и той искорке, что я надеялась, надежно поселилась в моем животе.

Приготовившись к самому худшему и собравшись с духом, резко распахнув глаза, попробовала сесть и чуть не упала от прострельнувшей боли.

— Осторожнее, — подхватили меня сильные руки и прижали к каменной груди. — Как ты себя чувствуешь?

— Нормально, — пробормотала сквозь зубы, прислушиваясь к себе. — Только пить хочу.

Все так же поддерживая, меня удобнее усадили на кровати, поднесли чашку к губам, но я, вытянув руки, упрямо перехватила ее, и напилась.

— Как тебя зовут, девочка?

— Мири. Мириэль. Где я?

— В моем доме. Ты поживешь здесь этот месяц, — ответил мужчина.

И я впервые подняла глаза, рассматривая первого из своих мужей. Упрямый подбородок с ямочкой, четко очерченные скулы, легкая темная щетина на щеках, правильной формы чувственные губы, тонкий прямой нос, длинная челка, спускающаяся на лицо, зеленые глаза, менее темные, чем мои, прятались под густыми черными ресницами. Высокий, на голову выше меня, мускулистый, я еще помнила, каким огромным он мне показался на острове.

— Это был ты, — не удержала я обвинения.

— Я, — подтвердил он и улыбнулся. Улыбка преобразила его, а в моей голове чудным образом всплыли жаркие постыдные воспоминания, заставив меня покраснеть. Себастиан усмехнулся, словно считал все мои мысли. — Завтракать сегодня придется в комнате. В замке слишком много посторонних, но уже завтра с утра они разъедутся, и тогда я тебе все здесь покажу.

— Меня чем-то опоили? — прервала я его объяснения, кутаясь в простыню.

Мужчина кивнул:

— Всем эйри дают тань. Это такой возбуждающий порошок, но привыкать к нему нужно постепенно, поэтому подготовку эйри начинают минимум за двое суток. И на третий, когда достигается нужный эффект, проводят ритуал, — пояснил он.

— Зачем это делают?

— В нашем мире совсем нет женщин. Девочки просто не рождаются. Почему так происходит, никто не знает. Даже старейшие. По одной из версий нас прокляла Богиня, по второй мы воины-стражи ее мира, а среди воинов не бывает женщин. Чтобы мужчины не сходили с ума, и мы не вымерли, раз в год Богиня присылает нам в подарок девушек. Первое время присылаемых женщин было в два раза меньше мужчин, но их хватало всем. Позже все изменилось. Девушек становилось все меньше, а мужчин их желающих все больше. Возникли споры, драки. И тогда старейшие придумали турнир и выбор эйри, а чтобы не было недовольных мужчин создали дом Греха.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Сказанное Себастианом меня шокировало, судя по услышанному, жизнь в этом мире была немногим лучше жизни в моем мире. Или даже хуже? Не знаю. Столько лет я вынашивала мечту на самостоятельную жизнь в мире, где женщины равны мужчинам, в мире, про который столько сказок рассказывала мне няня. Я ведь была уверена, что она ушла этим путем. В моих самых смелых мечтах, я видела, как найду ее и больше никогда не покину, но… Хотелось плакать от крушения всех планов и надежд, но такую мелочь как слезы я уже много лет не могла себе позволить, поэтому я просто молчала — ждала, пока отступит горечь разочарования.

— Не грусти. Я что-нибудь придумаю, — обнял меня мужчина и прижал лицом к своей груди.

— Что? Что ты можешь придумать?

— Не знаю. Но обязательно придумаю, не могу же я позволить грустить своей жене.

— Только ли своей, — горько усмехнулась я, снова вспоминая минувшую ночь.

Только теперь мне не хотелось краснеть, теперь я злилась, потому что вспомнила кинутое кем-то из мужчин «пустая». Что-то внутри меня проснулось и потянулось навстречу этой злобе, и это был уже не бурлящий в руках огонь, а нечто большее. Порыв сильного ветра всколыхнул занавески, в стоящем на тумбе кувшине струйкой поднялась вода, простынь вспыхнула ярким огнем, заставив меня испуганно подскочить с кровати.

— Что происходит? — спросила я, обернувшись к завороженно наблюдающему за происходящим мужчине.

Взмахнув рукой, сильным порывом ветра Себастиан загасил пламя.

— Успокойся, — попросил он меня и обнял, спрятав в своих объятиях. — А ты у нас значит девочка с секретом. Взяла у каждого по стихии, — рассмеялся мне прямо в шею. — Вот тебе и «пустая» девочка.

Злость прошла, я удивленно смотрела на следы своих деяний:

— Я что беременна от вас всех? — спросила первое, что пришло мне в голову.

— Надеюсь, что нет, — объятия стали крепче. — Но нужно проверить, чем Богиня не шутит. А пока… Нужно чтобы никто об этом не узнал. Я принесу нам поесть. Мири, там уже подготовлена для тебя купальня, — указал он на дверь слева, — если хочешь освежиться. Подумать только, четыре стихии…, - прошептал он, оставляя меня одну в комнате.

Не став задерживаться спряталась в купальне. Погружение в теплую наполненную до краев ванну, вызвало новый виток воспоминаний. Неужели, мне не приснилось, и Себастиан на самом деле меня купал, и потом… Мысль о том, что он творил с моим телом, опалила низ живота, наполняя его желания, и еще больше опалила щеки, сделав их пунцовыми. Странный у них тань — я почти все помню, вот только все произошедшее не укладывается в мою голову. Не могла я так себя вести. Не могла.

С каким-то остервенением схватилась за мочалку и принялась грубо тереть нежную кожу, стирая вчерашние прикосновения. Слезы, задвинутые за черту, подкатили снова и теперь безудержно текли по щекам.

Наверное, я слишком много времени провела в купальне, потому что в дверь постучали, и, не дождавшись ответа, просто взломали. Взъерошенный, встревоженный Себастиан ввалился в купальню, мигом оценил обстановку. Выхватил меня из ванны и, укутав в чистую простынь, сгреб в объятия.

— Ну, что ты? Что? Все уже прошло. Я никому не дам тебя больше в обиду и сам не обижу. Тише, маленькая. Ничего страшного же не случилось. Тебе ведь никто вчера не причинил боли. Только удовольствие…, - неразборчиво шептал мужчина, прижимая мокрую меня к себе и укачивая на коленях. — Тшш, малыш. Мы тоже не могли поступить иначе. Если бы все не закрепили брак, тебя бы забрали в дом Греха.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Зачем вам этот дом Греха? Это такое средство пыток для провинившихся девушек? — не удержалась от вопроса я.

— Можно и так сказать. Сейчас на каждую прибывшую девушку приходится больше сотни мужчин. Обеспечить всех наследниками и женской лаской девушки просто не могут, а позволить эйри иметь больше семи мужей это значит обречь ее на смерть. Ведь каждому мужу эйри должна родить наследника. Большинство с трудом выживает после трех родов.