Полюбить Ареса (СИ) - Дженкинз Елена

— Привет, мне нужен номер телефона твоего отца… Поверь, это важно. Нет, ничего плохого не случилось… пока что.

Настя назвала цифры, и Саня позвонила Николаю Александровичу Терехову, которого все, даже дочь, называли Большим Боссом. Он был единственным влиятельным человеком, к которому у Сани был доступ. Из скромности она никогда не упоминала при Паше, что лично знакома с Тереховым. Любимый мог подумать, что она кичится… Не хотелось выглядеть ребенком. Для Василевского она была обычная девочка из провинции, которая жила в общежитии и не имела лишних денег.

Долгие гудки, застывший холод внутри. Саня посмотрела на экран: значок батареи мигал одной полоской… Она всхлипнула от отчаяния и, когда абонент ответил, едва не зарыдала.

— Николай Александрович, простите, что беспокою в субботний вечер. Это Саня, подруга Насти… Да, та самая… — Она старалась говорить четко, ровно, но голос все равно срывался. — Я сейчас нахожусь в Санкт-Петербурге, в районе Золотой квадрат, улица Привольная, дом два. Это дом торговца людьми, который собирается вывезти трех девушек в Турцию утром. Меня он либо убьет, либо сделает своей сексуальной рабыней. Его зовут Павел Василевский, и я представления не имела о его подпольном бизнесе, — она замолчала и добавила только: — Помогите мне, пожалуйста.

Терехов начал задавать вопросы, но батарея села, и экран планшета погас.

Саня спрятала его под матрас, присела на кровать и стала думать. Главная проблема была — не запаниковать. В спальне была встроена небольшая ванная комната, и Санька обследовала там полки. Обычный набор принадлежностей, ничего того, что можно использовать как оружие. В воздухе висел неприятный терпкий запах освежителя, и это еще сильнее мешало сосредоточиться.

…В настенном шкафчике лежало несколько упакованных шприцов по пятнадцать миллилитров. Саня глубоко вдохнула, закрыв глаза. Она же может его убить. Хоть бы не дошло до этого. Кому и что потом рассказывать без живого Паши? Ничего ведь нельзя будет доказать, учитывая, что девушки пришли сюда добровольно. А кем именно был отец Василиска, тот самый «уважаемый человек», даже думать не хотелось. Если сын может открыто вести криминальные дела, то кто же тогда Василевский-старший?

Саня разорвала пластиковую упаковку, надела иглу, набрала полный шприц воздуха и сунула под манжету хлопкового рукава.

Она не понимала, как ее угораздило оказаться в подобной ситуации. Ведь она все в своей жизни всегда просчитывала, каждый шаг. «Да, до встречи с Пашей, — подсказал разум. — До того момента, как ты начала думать не мозгом, а другим местом».

За четыре месяца, что они встречались с Василиском, она ничего толком о нем не разузнала и, вместо того чтобы навести справки через знакомых, сунулась прямо в капкан.

Да, у нее черный пояс, но Паша — довольно крупный мужчина, гораздо опаснее бывшего отчима. Василиску достаточно ударить ее кулаком в челюсть со всего маха, чтобы лишить сознания. А застать его врасплох не получится, он будет готов к боевым приемам.

Саня не знала, сколько просидела в комнате, потому что часов у нее не было, а в спальне не нашлось даже будильника — да и кому он нужен, когда есть мобильник, — но прошло не меньше часа.

Несколько раз она слышала шаги за дверью, кто-то дергал за ручку, даже заглядывал — проверяли.

…Паша вошел тихо, как только он один умел. Бесшумно ступая, остановился в нескольких шагах от Сани.

— Зачем ты приехала? Что-то случилось?

— Нет, хотела порадовать тебя. Мы не виделись две недели, с нашей поездки в Звенигород. Подумала: вдруг ты решил меня бросить…

Саня несла чушь, лишь бы потянуть время.

— Кто дал тебе адрес?

— Нашла в твоих документах в московской квартире.

— Я бы приехал к тебе завтра, зря ты так поступила.

С губ слетела ехидная усмешка.

— Н-да. Отправил бы партию «вещей» на турецкий рынок — и приехал. Целовал бы меня, шептал нежные слова… Самому не противно?

— Это просто работа. Наши клиентки — отбросы. Они не люди. Эти существа… они и так живут, как шваль. Какая разница где. Я просто устраиваю для них мост из одного дерьма в другое.

— Только им забываешь сказать об этом. Они-то считают тебя чуть ли не апостолом Павлом.

Он тяжело вздохнул и расстегнул манжеты рубашки, подкатал рукава, открывая крепкие смуглые запястья. Паша не отводил взгляда, не отворачивался, не подходил ближе; он был собран, как тигр перед прыжком, явно ожидая от Сани применения запрещенных приемов.

— Ты сказала, что любишь меня. Врала?

Саня промолчала. Любой ответ сейчас бы только усугубил ситуацию.

— А я вот тебя люблю. Но ты не сможешь забыть об увиденном, я тебя знаю.

Она уперлась ладонями в матрас, чтобы не привлекать внимания к шприцу.

— Пожалуйста, Паша… Не заставляй меня… Я смогу забыть, правда. Ну куда я пойду? В полицию? Это же смешно, я не камикадзе.

Василевский не двигался, глядя со смесью печали и злобы. В его темных глазах промелькнуло непривычное для него отчаяние, когда он сказал:

— Санька, Са-неч-ка! Что мне делать с тобой? Ты понимаешь, что связываешь мне руки? Мне придется отправить тебя утренним рейсом вместе с грязью, которую ты пожалела. Ну поезжай, пожалей их там. Посмотрю я, как ты будешь раскаиваться, когда поймешь, что им — все равно. Они будут довольны в любом случае. А вот ты — нет. Мне так поступить? Ты этого хочешь?!

Его голос становился жестче, громче, и Саня замотала головой, закусив от страха нижнюю губу. У нее по щекам потекли слезы, и она буквально пропищала:

— Паш… Я умоляю тебя, не подходи ко мне. Оставь меня. Просто дай уйти.

— Не могу. Ты моя… моя. Смотрю на тебя, и кажется, что ты мне сердце голыми руками вынимаешь.

— Это все ерунда. Ты наиграешься со мной скоро, и я тебе наскучу. Давай остановимся сейчас, ну пожалуйста.

Паша выругался, прошелся по комнате и ударил кулаком в стену. А потом на ходу достал из-за спины пистолет, который прятал в кобуре, прикрепленной к ремню, и сказал:

— Ну хорошо. Пока поживешь у меня, а там разберемся. Идем… Ты же не думала, что я сделаю тебе больно, солнце.

В этот момент Саня услышала звуки за окном: над домом пролетал вертолет. Василиск не сразу обратил внимание, но потом все понял, когда она ступила не к нему, а к окну.

— Ах ты, сука! Это ты?! Что ты сделала?! — Он не выстрелил только потому, что сначала хотел услышать ответ, и Санька прислонилась к стене у окна, не давая Василиску повода сорваться. Тогда он не выдержал и подлетел первым, схватил Саню за волосы и приставил пистолет к виску. — Я задал тебе вопрос!

Гул вертолета становился громче, и она была готова завизжать от страха и натянутых нервов, но вместо этого дождалась момента, когда Паша, не утерпев, отвел немного в сторону руку с пистолетом, чтобы снова глянуть во двор, где шумели его пособники.

Сане хватило нескольких мгновений, секунды две. Резкий болезненный перехват, чтобы удержать на расстоянии пистолет — и удар другой рукой с зажатым шприцем по сонной артерии, вкачивая воздух, блокируя кровообращение.

Две секунды, в которые вместилась судьба человека.

Паша удивленно уставился на Саню, а она надавила ему на болевую точку в плече, выворачивая руку и, подбив под колено, вырубила точным ударом. Оттолкнула и отскочила в сторону, чтобы подобрать выпавший из его руки пистолет.

— Скотина, — процедила она сквозь слезы.

Она слышала, что в комнату бегут люди, и растерянно перевела прицел на дверь, хотя до этого никогда не держала огнестрельного оружия в руках и не знала, как им пользоваться. Когда дверь едва не слетела с петель, Саня закричала и развела руки в стороны, увидев военного с автоматом.

— Как вас зовут?

— Александра Валеева!

Мужчина снял рацию с кармана на дутой куртке бледно-зеленого цвета и сказал, не отводя взгляда:

— Объект со мной.

Саня хотела объяснить ситуацию, сказать, что, возможно, спровоцировала у Паши воздушную эмболию и он может заработать инсульт или даже умереть, но перед глазами все поплыло, ноги подкосились — и она потеряла сознание.