Код Дурова. Реальная история «ВКонтакте» и ее создателя - Николай Кононов

Durov.com наводнили материалы. Сайт прогремел на факультете, и вскоре все курсы размещали там рефераты с лекциями. Преподаватели разделились на две партии. Те, кто помоложе, советовали заглянуть на durov.com за материалами к следующему коллоквиуму. Профессор классической филологии, в честь которого закуток перед кафедрой называли «уголком Дурова», отнесся к идее сына без восторга, но не критиковал.

Преподаватели-консерваторы сочли сайт злом и дорогой к отупению, списыванию и компиляторству. Сопротивление прогрессу укрепило эйджизм Дурова, верящего в молодость: «Пожилые – люди внутри своих конструктов, давят своим мнимым авторитетом. Меня это бесило».

Популярность не сносила крышу тотему и пока не давала оснований полагать, что mass collaboration может стать его главным занятием в жизни, которое даст не только славу, но и хлеб. Когда он встречался со школьными товарищами, говорил, что метит в переводчики какой-нибудь богатой углеводородной конторы типа «Газпрома».

Старая знакомая Бертова как-то проходила по «Школе» и увидела Дурова, окруженного толпой девиц. По словам Бертовой, Дуров заметил ее и кивнул девицам – подождите, я сейчас. Приблизившись, церемонно склонил голову.

– Здравствуйте, Анна Дмитриевна.

– Здравствуйте, Павел Валерьевич. Как поживаете, чем занимаетесь?

– Да вот думаю, Анна Дмитриевна, поработать летом.

– Неужели? И кем?

– Аспен, Калифорния. Это горнолыжный курорт, для очень богатых людей. Они оставляют чаевые. Думаю, может, официантом поехать.

– Как же, Павел Валерьевич, разве это возможно: вы – и тарелки?

– Возможно, Анна Дмитриевна, все возможно.

Осенним вечером Дуров с Перекопским засиделись допоздна в квартире на Сенной. Они часто учили заданные слова или возились с домашним заданием, а потом трепались, пока не клонило в сон. Первый курс закончился, и грянул второй.

Дуров любил проповедовать. Он учил Перекопского правильному отношению к учебе: главное – экзамены и подготовка к ним; если не сдал, не стоит убиваться, следует всегда оставаться хладнокровным. «Преподов», как и всех людей, надо понимать – в смысле потребностей, какие мотивы ими управляют, – а также четко улавливать, что им нужно от тебя, и предоставлять это.

«В девяноста девяти случаях знакомств Дуров хочет понравиться, чтобы отношение к нему изменилось в лучшую сторону», – скажет Перекопский позже. Мы будем сидеть в ресторане на крыше самой дорогой гостиницы Москвы, и за его спиной будут блестеть звезды, а гуляющие на Манежной граждане покажутся кем-то вроде термитов, топчущихся около башен недосягаемого муравейника.

Дуров происходил из семьи менее состоятельной, чем у одногруппников, а Перекопский мог позволить себе больше, но и он был ограничен в средствах. После того как «ВКонтакте» стала стоить миллиарды долларов, оба оторвались и жили в лучших гостиницах, работали в самом дорогом офисе Петербурга. «Мы сделали этот мир…»

Мантра Дурова касалась информации. Интернет стер прежнюю картину мира, люди загружают в сеть все больше данных, их жизнь перетекает в двоичный код. Сообща они создают контент и саморегулирующиеся сообщества – тому примером «Википедия». Деньги не главное в свободном интернете. Главное – власть, которая принадлежит тому, кто контролирует потоки информации.

«Смотри, – проговорил Дуров. – Что такое университет? Это же раздробленная структура с удельными княжествами. Физики в своем Петергофе вообще никого не видят, экономический сидит отдельно, юристы тоже».

Перекопский подбрасывал апельсин. Фрукт долетал до потолка, но вовремя останавливался и падал в руку. «Я слышал, на истфаке процветает жуткое политиканство, студсовет, политические споры, – добавил Перекопский, пряча зевок. – Все кипит».

«Ну да, – кивнул Дуров. – Пассионарная прослойка либо за профком, либо против профкома. Те контролируют бюджет – распределяют деньги на мероприятия. Есть за что бороться. К тому же людям важны титулы, это же круто – стать во главе профкома или студкома». Последние дни он торчал на форумах факультетов и разбирался в законах, по которым разгорались и затухали дискуссии.

Дуров визионировал: «Мы придумаем площадку для всех факультетов и создадим иллюзию, что все уже здесь. Ключевых людей приглашаем на роль модераторов – вместе с ними к нам придет аудитория».

«М-м-м, – бросок апельсином, – а что их заставит уйти со своих площадок на нашу?» «Это будет форум, где можно знакомиться с народом с других факультетов, искать общие темы, создавать альтернативные центры силы, становиться известным, – перечислил Дуров. – Мы будем в двадцать раз сильнее, и каждый из примкнувших к нам сможет найти применение этой силы в бизнесе или личной жизни».

«Смотрю, ты не прочь прославиться», – заметил квартиросъемщик. «Надо заняться этим срочно», – донеслось с дивана. «Надо», – зевнул Перекопский, отложил оранжевый шар и щелкнул выключателем.

Дуров зарегистрировал домен spbgu.org и выбрал движок для форума. Они с братом подрихтовали кое-какие опции и протестировали. Все работало: форум как форум, с темами, модерацией, вполне безликим дизайном.

Теперь Дурову предстояло стать местным богом из машины, который бы решал споры, авторитетно выступал на горячие темы и регулировал жизнь сообщества. Он предвкушал, как сыграет на сдержках-противовесах чужих амбиций. Верховному модератору следовало тщательно строить образ.

У них с Перекопским была тайная страсть. Они раз двадцать пересмотрели «Матрицу». Остатки трезвомыслящих людей выкрадывают талантливого программиста и втолковывают ему, что виртуальная реальность реальна, а в «истинном» мире машины навевают людям морок, чтобы высасывать из них, спящих, энергию. Предводитель повстанцев Морфеус объясняет герою, что Пифия предрекла: у него талант не только кодить, но и драться с машинами. «Проснись, Нео. Ты избранный».

Хакер и ментор находятся в некоем белом пространстве, одетые во все черное – рубашки, костюмы, туфли. Вдали падший мир. Киану Ривз немного напоминает чертами Дурова. Оба программисты. Оба с миссией.

Черный цвет приглянулся Дурову. Тотем обожал пафос и, когда кодил, включал речи великих ораторов – Муссолини, Мартина Лютера Кинга, Малькольма Икса. Если лепить себе маску, черный цвет идеален – это цвет пафоса, миссии, строгости, проповеди, начальства. Логотип Durov.com – книга в золотом сиянии на черном фоне – смотрелся символом масонской ложи. Собственно, Дуров интересовался масонами – позже он скажет: «Догма» Альберта Пайка стала для него своеобразным нравственным ориентиром.